Космическая трилогия

Глава VII

– Что-то вы притихли, – насмешливо протянул Дивайн. – Надоели новые планеты, а?

– Видите что-нибудь? – перебил его Уэстон.

– Заслонку, чтоб ее, заклинило! – пожаловался тот. – Проще сразу открыть люк.

Рэнсом очнулся от раздумий. Рядом в полумраке копошились его спутники. Было холодно, тело невыносимо тянуло к земле, хотя весил он здесь меньше, чем дома. Рэнсома охватили смешанные чувства, но страх тускнел перед неистовым любопытством. Пусть вскоре его ждет гибель – зато интересно, каков эшафот?!

Стало светлее, потянуло сквозняком. Рэнсом заерзал, пытаясь разглядеть что-нибудь за спинами Дивайна и Уэстона. Наконец те отвинтили последний болт. Люк распахнулся.

В отверстие, само собой, виднелась лишь почва – отчего-то бледно-розовая, почти белая. Трава или горная порода?.. Проем тут же загородила темная фигура Дивайна. Рэнсом заметил у того в руке пистолет. Интересно: для сорнов или для него?..

– Теперь вы, – отрывисто велел Уэстон.

Рэнсом, набрав полную грудь воздуха, проверил, на месте ли нож за поясом, и лишь потом высунул в люк голову и уперся обеими руками в Малакандру. Розовая поверхность на ощупь оказалась мягкой и эластичной, словно резина; значит, растительность. Рэнсом поднял глаза: над ним раскинулось бледно-голубое небо, каким оно бывает на Земле в ясный морозный день; с краю вздымалась большая розовая кипа чего-то вроде густых облаков, и…

– Живей! – рявкнул за спиной Уэстон.

Рэнсом выполз из люка и встал на ноги. Воздух был холодным и горьким, от него немного першило в горле. Первый торопливый взгляд показал только разрозненные цветные пятна, не желающие складываться в цельную картину. Почудилось даже, что вокруг простирается детский пейзаж, намалеванный яркими акварельными красками. Затем Рэнсом понял, что ярко-синее пятно почти у самых ног – это вода или что-то на нее похожее. Очевидно, они приземлились на березу реки или озера…

– Подвиньтесь же! – велел Уэстон, проползая мимо.

Рэнсом отвернулся – и обнаружил прямо перед собой, как ни странно, хижину, построенную из незнакомых материалов, но явно на земной манер.

– Здесь есть люди! – выдохнул он. – Они строят дома?

– Не угадали, – хмыкнул Дивайн. – Это наша.

Он вытащил из кармана ключ и отпер вполне обычный на вид замок, висевший на двери. Рэнсом, испытывая то ли разочарование, то ли облегчение, понял: его похитители просто вернулись в свой лагерь. Вели они себя при этом так, будто прилетели обратно на Землю. Зашли в хижину, распахнули окна, понюхали спертый воздух, удивились вслух, сколько с прошлого раза осталось грязи, и снова вышли.

– Надо заняться припасами.

Вскоре Рэнсом понял, что времени полюбоваться здешними видами (не говоря уж о том, чтобы устроить побег) у него не будет. Весь следующий час, если не больше, он вместе с похитителями перетаскивал в хижину ящики с едой, одеждой, оружием и неизвестным содержимым. Впрочем, кое-что выяснить все-таки удалось. Прежде всего, что Малакандра прекрасна. Как ни странно, подобную возможность он даже не допускал. Опять подвело воображение, населившее Вселенную тошнотворными чудовищами, – оно рисовало незнакомую планету как нагромождение голых скал или скопище кошмарных механизмов. С чего бы вдруг такие преставления, Рэнсом и сам не понимал. Еще он обнаружил, что синяя вода окружает их как минимум с трех сторон, четвертую же сторону загораживал громадный стальной шар, на котором они прилетели. Вероятно, хижину построили на берегу острова или самом краю мыса. Кроме того, Рэнсом пришел к заключению, что здешняя вода не просто кажется синей, как земная, – она и впрямь имеет лазурный оттенок. Озадачили его и неестественные на вид волны. Во-первых, для столь слабого ветра они поднимались чересчур высоко, но дело было даже не в этом. Отчего-то при их виде вспоминались морские батальные картины, где вода разлетается брызгами от чугунных ядер. И тут Рэнсома осенило: волны просто неправильной формы: они слишком узкие и крутые, с чересчур высоким гребнем. Точь-в-точь как в описании кого-то из современных поэтов: словно «крепостная стена с зубцами»…

– Ловите! – крикнул Дивайн. Рэнсом поймал мешок и перебросил его Уэстону на пороге хижины.

С одной стороны вода разливалась широко – на четверть мили, если не более, хотя верить глазам в этом непривычном мире не стоило. С другого боку она текла узкой лентой, да еще и по отмели – с журчанием и будто с присвистом. У ближнего берега, где розовато-белая трава росла на самом краю, лопались пузыри и плясали солнечные зайчики – наверное, там со дна выделялся какой-то газ. За работой Рэнсом украдкой разглядывал противоположный берег. Там высилось нечто фиолетовое, вроде заросшей вереском горы; такой же объект наблюдался с другого краю широкого пролива. Позади стояли какие-то странные высокие монолиты зеленоватого цвета: для зданий слишком кривые и зазубренные, для скал чересчур тонкие и крутые. А еще дальше высилась розовая куча, напоминавшая облака. Может, то и были облака, только отчего-то эта плотная на вид масса – точь-в-точь гигантский кочан розовой цветной капусты или миска мыльной пены – не сдвинулась ни на дюйм с тех пор, как Рэнсом впервые увидел ее из люка.

Так ничего толком и не разобрав, он принялся разглядывать ближайший берег. Фиолетовая громадина по ту сторону представлялась то ли скопищем органных труб, то ли грудой рулонов ткани, выстроенных вертикально, то ли лесом вывернутых наизнанку зонтиков. Порой по ней пробегало слабое волнение. И вдруг Рэнсома осенило. Растения! Самые настоящие растения, только раза в два выше привычных вязов. Круглые, гладкие и на удивление тонкие стебли – назвать их стволами не поворачивался язык – тянулись футов на сорок и распахивали наверху полупрозрачные листья: большие, размером с корабельную шлюпку. Таким Рэнсом представлял себе подводный лес: столь огромные растения просто не могут вырасти где-то помимо плотной воды. Странно даже, как они держатся в воздухе, не ломаясь под собственной тяжестью… Под стеблями сгущались лиловые сумерки, испещренные солнечными бликами.

– Пора обедать! – внезапно объявил Дивайн.

Рэнсом кое-как разогнул спину – несмотря на холод, он весь взмок. На пороге хижины появился Уэстон, пробормотал, что неплохо бы сперва закончить. Дивайн, однако, его не слушал. Достали банку консервированной говядины с хлебом и уселись на ящики, в огромном количестве валявшиеся между кораблем и хижиной. Опять-таки не слушая недовольного Уэстона, Дивайн разлил по оловянным чашам виски и разбавил его водой – причем из собственных запасов, не здешней из синего озера.

Только сейчас, оторвавшись от работы, Рэнсом заметил, в каком напряжении пребывал с самого момента высадки. О еде и думать не хотелось. Однако на всякий случай – вдруг выдастся шанс сбежать? – он заставил себя съесть больше обычного, и в самый разгар трапезы, ощутив вдруг зверский аппетит, стал жадно поглощать все, до чего только мог дотянуться. Вкус того первого обеда крепко связался в его памяти с чувством неземного трепета (какого он более никогда не испытывал) при созерцании яркого, но смутного пейзажа: с бледно-зелеными шпилями, устремленными в небо на тысячу футов, с шипящей синей газировкой воды и розовой мыльной пеной на горизонте. Рэнсом почти дожевал последний кусок, как Дивайн вдруг встрепенулся, точно собака, и схватил Уэстона за плечо. Кивнув друг другу, его похитители встали. Рэнсом, залпом допив остатки виски, тоже поднялся. Те, достав револьверы, подтолкнули его к берегу узкой реки, указывая на ту сторону.

Сперва он не понял, в чем дело. Среди фиолетовых растений порой мелькали другие, более тонкие и светлые стволы, но Рэнсом на них не глядел; вспомнив о своих страхах, он обшаривал взглядом землю, ожидая, когда же из леса выползет рептилоидный гад или иная жуткая тварь. И вдруг заметил в воде отражение белых деревьев: четыре, нет, пять или даже шесть тонких неподвижных стеблей. Он вскинул глаза. Так и есть – на берегу застыли шесть высоких, в два-три человеческих роста, веретенообразных изваяния. Нечто вроде каменных статуй, оставшихся на Земле от первобытных племен, – Рэнсому доводилось видеть их изображения в книгах по археологии. До чего эти штуки странные! Как они вообще держатся вертикально, их ведь должно свалить первым порывом ветра: на таких-то тощих жердочках ног и с необъятно широкой грудью. Фигуры смутно напоминали очертаниями человека, только отраженного в кривом зеркале. Из чего же они сделаны? Точно не из металла или камня, потому что на ветру колышутся… И тут Рэнсом смертельно побелел: он понял, что они живые. Что они движутся. Что они идут к нему! Скованный ужасом, он невольно уставился на их лица: худые, неестественно вытянутые, с длинным крючковатым носом и отвислыми губами, застывшими в жуткой гримасе. Рэнсом рванул было прочь, но Дивайн схватил его за плечо.