Отражение нимфы

– Каким образом?

– Скажем Геннадию, что в последний момент решили в рекламных целях запустить «утку» о пропаже картины «Нимфа» и нескольких этюдов Рогожина. Народ падок на скандальные подробности. Представляешь себе заголовки в газетах? «Жемчужина выставки «Этрусские тайны» похищена накануне открытия!»

Шумский растерянно моргал, глядя на Анисима Витальевича.

– Не понимаю, в чем смысл, – признался он. – Картина действительно похищена, и…

– Если Геннадий узнает правду, мы не сможем продать копию «Нимфы»! – перебил его хозяин «Галереи». – Я не собираюсь упускать свою выгоду. Найдутся украденные работы – тем лучше, не найдутся – мы в накладе не останемся. Это раз. Кто знает, не лишимся ли мы обещанного вознаграждения, расписавшись в собственной халатности? Дескать, не сумели обеспечить надежную охрану творческого наследия Саввы Рогожина. Это два!

В минуты волнения речь Чернова приобретала нарочитую официальность.

– А вдруг покупатель обнаружит подделку? – не сдавался Шумский. – Или Савва появится и поднимет кипеж?

– Думаю, с художником мы сумеем договориться. А по поводу подделки… так Рогожин не Рембрандт! Кто потащит его полотно на экспертизу?

Федор Ипполитыч только крякал и качал головой. Авантюрные наклонности компаньона приводили его в трепет. Он был не прочь заработать, но не хотел рисковать.

– Э-ээ… как же мы продадим работы, если объявим об их пропаже?

– Будет еще одна сенсация, Федя. Украденные шедевры возвращены! Кстати, может, этот Смирнов в самом деле их найдет. А нет – так и не надо. Максимум через неделю копии будут готовы.

Шумский с сомнением хмыкнул, в очередной раз вытирая лысину. Не нравилась ему опасная затея. Впрочем, раздумывать было уже поздно.

– Что, если мы продадим копии, а Смирнов найдет подлинники?

– Выкрутимся! – уверенно сказал Анисим Витальевич. – Заплатим ему за молчание. Пусть это тебя не волнует, Федя. Я надеюсь, что сыщик нас не подведет. Если похищенное найдется, нам будет даже спокойнее. Оригиналы нигде не выплывут!

– А воры? Они молчать не станут.

– Им признаваться в ограблении ни к чему. И украденное они назад не принесут. Не для того они брали картину, чтобы вернуть ее.

Шумский нервно кивал, чувствуя, как взмокла под рубашкой и пиджаком спина. У входа уже собралась толпа посетителей и журналистов, до назначенного времени открытия оставалось полчаса.

В зале успели навести порядок, заменить разбитую керамику, убрать осколки. Только на месте пропавших этюдов и «Нимфы» ничего не повесили. Скоро здесь зашумит возбужденная толпа, защелкают фотоаппараты, заработают видеокамеры… У Шумского закружилась голова от предчувствия скандала.

Геннадий приехал за десять минут до открытия и сразу прошел в зал. Увиденное поразило его.

– Где картина? – звенящим голосом спросил он. – Куда вы ее дели?

Федору Ипполитычу стало дурно. Он отошел к стене, взял с подоконника бутылку минеральной воды, налил себе и выпил.

Чернов, покрываясь красными пятнами, пустился в путаные объяснения. В какой-то момент Геннадий был готов схватить его за плечи и встряхнуть, но постепенно остыл. То, что картина не исчезла, а только спрятана от любопытных глаз, как будто успокоило его.

– По-моему, вы перестарались, господа, – холодно сказал он. – Мнимое похищение – это лишняя реклама для «Нимфы». Картина в ней не нуждается. Кстати, почему вы меня заранее не предупредили?

– Нам эта мысль пришла в голову вчера, поздно вечером, – отвел глаза Чернов. – Не решились вас беспокоить.

– Я так понимаю, механизм уже запущен, – криво усмехнулся посредник. – Значит, пусть все идет своим чередом. Да… я забыл спросить… Вижу, вы не внесли «Нимфу» в каталог?

– Н-нет… – промямлил Анисим Витальевич. – Это часть нашего плана: окружить полотно ореолом тайны. Картину никто не видел, кроме меня, вас и господина Шумского.

– Вам это удалось, – холодно кивнул Геннадий.

Чернов нарочно не упомянул об охраннике, который тоже видел «Нимфу». Семену было приказано держать язык за зубами.

– Если проболтаешься, заставлю выплатить материальный ущерб! – пригрозил парню хозяин «Галереи». – Ты таких денег отродясь не видывал. Придется квартиру продавать, у родственников одалживать… по миру пойдешь. Так что держи рот на замке!

Ляпин струхнул. Он чувствовал свою вину. Надо было сидеть у пульта, у телефона, при оружии. Глядишь, и не случилось бы кражи.

– Клянусь – могила! – прикладывал он дрожащие руки к груди. – От меня никто ничего не узнает.

– Ладно, иди, лечи свою голову, недоумок! – разозлился Анисим Витальевич. – Из-за тебя теперь одни хлопоты. Спрячься подальше и носа не высовывай!

Геннадий прервал его воспоминания о разговоре с охранником.

– Хочу вас предупредить, господин Чернов, – с металлическими нотками в голосе сказал он. – Мой поручитель может сам пожелать приобрести «Нимфу». Смотрите, чтобы картина находилась в целости и сохранности.

В его глазах мелькнул недобрый блеск, а Чернова бросило в жар. Ноги стали ватными, во рту пересохло.

– Д-да… конечно… разумеется… – сам себя не слыша, забормотал он.

Геннадий сухо улыбнулся, откланялся. Когда затихли его шаги, к Анисиму Витальевичу подлетел Шумский.

– Вот! – брызгая слюной, зашептал он. – Я говорил, что это опасно! Как нам теперь быть?

– Не паникуй…

– Геннадия не проведешь, он что-то заподозрил! – держась за сердце, сокрушался Федор Ипполитыч. – Почему он про каталог спросил? А?

– Ну, спросил и спросил.

– Не-е-е-ет… – возразил Шумский. – Он просто так ни о чем не спрашивает!

– То, что картины нет в каталоге, пойдет нам на пользу, – рассудил хозяин «Галереи». – Нет ни снимков, ни каких-либо других изображений «Нимфы». Копию даже будет не с чем сравнивать.

– Как же нету? Как нету? А те фотографии…

– Молчи! – приложил палец к губам Чернов. – Нет никаких фотографий и не было. Понял?

– Рогожин подделку признает… его не обманешь. Страшно мне, Анисим!

– Художника еще найти надо. Объявится – договоримся! Деньги – великая сила, Федя.

– Я как подумаю об этом… спонсоре, – судорожно вздохнул Шумский. – У меня аж мороз идет по коже. Вот я его не знаю, ни разу не видел, а уже боюсь.

– Тебе не бизнесом заниматься надо, а в монастырь идти, постриг принимать! – потерял терпение Анисим Витальевич. – Нельзя же трястись от страха по всякому поводу?! Допустим, догадается покупатель, что вещь не подлинная… да ведь не убьют нас за это! В крайнем случае вернем деньги. Ну, прослывем мошенниками, лишимся репутации… Тоже не смертельно. Выкрутимся как-нибудь! Не впервой.

– Хоть бы Смирнов нашел настоящую картину, – прошептал Федор Ипполитыч и суеверно перекрестился. – Спаси нас, господи, и сохрани!

– Перестань…

В присутствии гипсового Аполлона, взирающего на них с откровенно насмешливой улыбкой, упоминание о другом божестве выглядело нелепо. Шумский сам смутился, покраснел.

– Фу-ты… – вздохнул, – Ну и денек!

– Пора начинать, – сказал Анисим Витальевич, глядя на часы. – Народ заждался.

Открытие выставки «Этрусские тайны» произвело фурор. Было много журналистов, критиков и представителей богемы. Дорогие буклеты разлетелись с быстротою молнии. Пришлось посылать в типографию за второй партией.

– Я говорил, надо привезти все, – довольно улыбался хозяин «Галереи». – Какой успех!

Большинство посетителей, желая выглядеть интеллектуалами и тонкими знатоками искусства, шумно восхищались, обсуждали эскизы фресок, этюды и своеобразную манеру живописи Рогожина. Звучали древние названия этрусских городов – Цере, Тарквиния… Множество людей толпились у пустого места, где должна была висеть «Нимфа», как будто они могли ее увидеть. Отсутствие картины в каталоге распаляло воображение. На ходу придумывались версии происшествия, одна замысловатее другой. Шумский и Чернов сохраняли невозмутимое молчание сфинксов. Это сбивало с толку, заставляло искать самые невероятные объяснения пропажи.