Эгоист

— Как же я люблю тебя, малышка, — услышала я его прерывистый шёпот.

Он смотрел в мои глаза так пристально, что у меня закружилась голова.

— Что бы ты ни говорил, я люблю тебя сильнее, — прохрипела я из-за нехватки кислорода.

Парень криво усмехнулся.

— Готов поспорить, что ночью я докажу тебе обратное.

— Посмотрим, — улыбнулась я в ответ и растворилась в его очередном обжигающем душу поцелуе.

За спиной раздалось насмешливое покашливание, и я вспомнила, что на парковке мы не одни. Я повернула голову назад, думая о том, что видок у меня, наверно, далёк от совершенства, потому что выражение лица матери можно было запечатлеть на память. Полагаю, ей лучше не знать о том, что я уже не девочка, чтобы у неё инфаркт не случился. Вот Кира относилась к этому по-другому; сразу было видно, кто из этих двух мадам был вымершим видом динозавров. Я вновь посмотрела на Кирилла, которого возникшая ситуация явно забавляла, потому что он улыбался во все тридцать два.

Меня, наконец, опустили на пол, а недовольная мама вручила пакеты с обновками, которые я без зазрения совести бросила на пол. Но ведь платье — не хрустальная ваза; оно не должно было разбиться от соприкосновения с твёрдой поверхностью, поэтому совесть меня не мучила.

Дружной компанией мы направились в дом, и всё это время Кирилл крепко держал мою руку, словно боялся, что я растаю. Наши мамы завернули в гостиную, а Кирилл потянул меня дальше, в наше крыло, и мне осталось только закатить глаза.

— Ты ведь в курсе, что ещё не ночь? — усмехаюсь я.

На лице парня расцветает ответная усмешка.

— А я думал, что я — самый озабоченный. Я тебя не для этого веду в спальню.

Громко фыркаю и пытаюсь представить, что такого секретного он хочет сказать, показать или сделать, что обязательно было скрыться от свидетелей.

Дверь спальни за спиной хлопнула очень тихо — после целого дня в торговом центре голова гудела, и я практически оглохла. Только сейчас, в тишине, я поняла, насколько в действительности устала, и плевать, что оно того стоило.

Кирилл развернулся ко мне лицом.

— Я хочу увидеть платье, которое ты купила, — сразу переходит к делу.

Пришлось от греха подальше спрятать пакеты за спиной.

— Вот в день свадьбы и увидишь.

Его глаза подозрительно блеснули.

— А вдруг ты вместо него в пижаме припрёшься?

— Думаешь, под присмотром твоей мамы такой вариант прокатит? — Я решила слегка приподнять завесу тайны, намекнуть на свой образ: — На балу же я тебя не подставила.

Кирилл довольно улыбнулся.

— Вот оно что…

Я запрятала пакеты поглубже в шкаф и попыталась представить свой свадебный образ целиком, но он постоянно менялся, потому что, во-первых, я не видела украшений, а во-вторых, не знала, какая будет причёска. Хотелось что-то лёгкое и в то же время элегантное, но в голову не приходило ничего путного.

— Такое ощущение, что ты снова не со мной, — пробурчал парень, вырывая меня из мыслей, и развернул к себе. — Забудь обо всём хотя бы сейчас.

Ну, его губы на моей шее определённо способствовали тому, чтобы из моей головы повылетали все мало-мальски адекватные мысли.

— Тебе не кажется, что наши родители заслужили хотя бы один вечер в нашем обществе? Они из кожи вон лезут, чтобы устроить нам красивый праздник…

Ну вот как можно было говорить что-либо умное, когда его руки так нежно прикасаются к коже?

— Конечно, заслужили, — ответил Кирилл, пытаясь сорвать с меня свитер. — Только не сегодня.

Собрав всю свою силу воли, я отодвинулась от Демона.

— Именно сегодня.

Пару минут он сверлил меня взглядом, а после вздохнул.

— Ладно. Но сначала закрой глаза и повернись.

Я нахмурилась и уже собиралась возразить, но он не дал мне и рта раскрыть.

— Ты мне доверяешь?

Нечестный вопрос. Конечно, доверяю! Поэтому делаю, как он сказал. Кирилл шуршит ящиками комода за спиной, и вот моей шеи касается холод металла.

— Может посмотреть.

Подхожу к зеркалу и, как загипнотизированная, разглядываю очередной подарок, который стоит, наверно, целое состояние: серебряная цепочка, на которой переливается рубиновое сердце, обвитое по бокам серебряными листочками.

— Какое красивое…

Вопреки внутренней борьбе чувствую, как по щекам медленно ползут слёзы. Кирилл обнимает меня со спины и зарывается лицом в мои волосы.

— Это моё сердце. И я хочу, чтобы оно всегда было с тобой.

После этих слов я почувствовала, что сейчас моё собственное сердце пробьёт рёбра и выскочит из груди.

Мы вместе дожидаемся, пока пройдёт мой порыв сентиментальности, и спускаемся вниз к остальным. За то время, что нас не было, в гостиной появились неожиданные гости в лице моего папы и друзей Кирилла. Они до такой степени что-то бурно обсуждали, что даже не заметили нашего появления.

— Что за консилиум? — озвучил Кирилл свои, а заодно и мои мысли.

Максим, до этого момента стоявший у окна, плюхнулся в кресло.

— В этом доме может быть только одна тема для разговора, — хмыкнул он. — И не могу сказать, что я от неё в восторге.

— Зришь в корень, брат, — поддакнул Лёша. — У меня уже сахар в крови повысился от этих разговоров.

Егор уставился в область моей груди.

— О, гляньте-ка, он ей уже и сердце своё отдал! — прокомментировал подарок Кирилла. — Ей Богу, дружище, ты меня своей сентиментальностью в гроб вгоняешь!

Не выдержав, я всё-таки рассмеялась.

— Завидуйте молча, — не удержался от усмешки будущий муж.

— У меня к тебе деловое предложение! — встрял Костя. Его серьёзный голос не вязался с откровенно смеющимися глазами. — Твоя будущая жена готовит охрененные блинчики по утрам, да и не только их. Так вот, мы согласны даже на палатку на парковке…

Договорить Костя не успел, потому как диванная подушка, запущенная в его лицо Кириллом, достигла своей цели и прервала монолог.

— Моя будущая жена будет готовить эти охрененные блинчики только мне, понял? — насмешливо ответил он.

Присутствующие засмеялись, а мне до боли захотелось подразнить благоверного.

— Вообще-то мне не жалко и на всех приготовить, — скромно предлагаю, старательно пытаясь не рассмеяться.

Лёша аж на ноги подорвался.

— Ну слава Богу, хоть кто-то из вас двоих — человек!

Я всё же фыркнула и на всякий случай отошла от Кирилла подальше — уж больно многообещающим был у него взгляд. А потом мне на помощь пришёл Андрей Николаевич. Ну как на помощь… Тоже решил немного подколоть любимого сына.

— Что-то не помню за своим сыном приступов ревности, — задумчиво произнёс он. И лицо сделал такое серьёзное, что не подкопаешься. — Раньше-то таким независимым был, ходил с гордо поднятой головой, а теперь от девчонки оторваться не может…

Если бы он и в самом деле говорил это на полном серьёзе, я бы, может, и сдержалась. А так не было у меня шансов, поэтому я разошлась таким хохотом, что чуть не треснули щёки. Ещё и знакомые черти в глазах Романова-старшего подстёгивали.

А вот Кирилл только сильнее нахмурился. Отсмеявшись, я рискнула подойти к нему.

— Не обижайте моего жениха, он и так сегодня нервный, — произнесла, тихо поглаживая его по голове.

Парень усмехнулся и поднял на меня свои шоколадные глаза.

— Ты сделала из меня подкаблучника, малышка, — обвиняющим тоном произнёс он.

И я снова не сдержалась от улыбки.

— Я же не виновата, что люблю тебя, — вернула ему его же слова.

Хмуриться Кирилл тут же перестал и стиснул меня в объятиях, прижавшись лицом к моему животу. Я гладила его по волосам, пытаясь абстрагироваться от недовольно ворчавших парней и умилённых взглядов родителей с обеих сторон, но щёки всё равно горели огнём. Всё же прилюдное проявления чувств было явно не для меня. К тому же, я искренне считала, что поцелуи, объятия и всё тому подобное касается лишь двоих и является чем-то интимным; чем-то, что должно быть скрыто от остальных.

Вечер в кругу родных и друзей прекрасно расслаблял психологически и помогал отвлечься, но вот от физического дискомфорта не спасал, потому что, стоило забыть о проблемах, как я тут же почувствовала, как гудят ноги, непривыкшие к долгому хождению. Извинившись, я направилась обратно в нашу спальню — водные процедуры должны были помочь напряжённым мышцам — и толкнула обратно на диван Кирилла, который с невообразимым энтузиазмом намеревался пойти следом. Знаю я, что он задумал, и если сейчас мы уйдём вместе, назад не вернётся ни один из нас. Да и к тому же, иногда хочется побыть в абсолютном одиночестве, чтобы рядом не было ни одной живой души. Загонов никаких у меня на этой почве не было, но хотя бы изредка надо давать нервам и психике отдохнуть от людей, которые в последнее время окружают меня двадцать четыре часа в сутки.