Страница 1 из 2
Сонное оцепенение
Видение – цветущий миндаль
Розово-лиловые ветви
На фоне неба эмалевом
Над нами жаркое марево
Дует мистраль
Или что-то похожее на
Другая страна
И время не то. А жаль
Наш герой родился в северном Брабанте. Уже ранние его рисунки совсем не детские каракули (можно загуглить и посмотреть).
Детские рисунки
Поджарая английская собака
К земле припАдает, до хрипа глотку рвёт
А по листочку гусенка идёт
День солнечный, и невозможно жарко
Лежу в траве, и вижу паука
Он сети ловчие среди травы раскинул
Блестят стрекоз хитиновые спины
Букашки ходят по моим рукам
Пойду домой. Шагая через мост
Дивлюсь его выносливости гордой
Тому, как он устойчив, прост
Собака спит, в тени пристроив морду
Когда Винсент подрастает, его отправляют к дяде, работать в семейном бизнесе – это фирма «Гупиль», она торгует картинами. Вдоволь насмотревшись на работы старых мастеров, он хочет обязательно стать художником. Первые опыты – графика, угольные наброски.
У мольберта в рыбацком посёлке
Рыбаки, плетущие сети
Лодки, лодки на заднем плане
Эти волны и этот ветер
Всё наброском угольным станет
Всё застынет в силе немой
С грязной пеной мелкий прибой
Стою у камней, и взлетают брызги
Над моей головой
По делам фирмы юного ван Гога отправляют в Лондон. Он рад – увидит вживую пейзажи Тёрнера, могилы Диккенса и Шекспира, любимую по книгам Англию.
Впечатления
Геометрия лондонских крыш
Дымоходы и иже с ними
Сквозь туман пробираясь, паришь
Над невидными мостовыми
Вдыхаешь привычно горькую сырость
Будто всегда тут жил
Идёшь в Вестминстер, чтоб помолиться
У дорогих могил
Выходишь – тебя озаряет свет
Тёрнер любил такой
Последний тонкий пернатый луч
Сквозь тучи перед грозой
Но вот Урсула, девушка, которую Винсент полюбил, живя в Лондоне, отвергла его. Он, огорчённый, просится в парижский филиал. До порта едет в поезде.
Размышление
Простое огромное солнце
Холмы и равнины
С прошлым расстаться трудно
Как же мы все ранимы!
Друг другу сердца пронзаем
Не ведаем, что творим
Стелется, стелется по полям
Едкий угольный дым
Теперь ван Гог работает в филиале фирмы «Гупиль» в столице Франции. С клиентами обращается не очень вежливо – критикует их вкусы. В конце концов дело доходит до полного непонимания между ним и руководством.
Небольшой скандал в Париже
Прилизанная живопись мила
Задорого они купить готовы
Пошлейший натюрморт, где мясо на столах
И новых нимф, натурщиц полуголых
Противно в руки взять! Зачем пришли?
Не буду продавать вам гадость эту
Но присмотритесь к этому портрету
И ничего, что он чуть-чуть в пыли
Старик на нём величествен, и – жалок
Две ипостаси старости. И вот…
«Не доводите дело до скандала!
Хозяина!» Зову. Сейчас придёт
Меж тем Винсент продолжает попытки рисовать, но очень недоволен результатом.
На чердаке
В окне напротив черепица крыш
Высокой башней кажется чердак
Задумавшись, весь день в окно глядишь
Куря дешёвый, с горечью, табак
И жизнь твоя горька, как этот дым
Ты чувствуешь себя слепым, немым, тупым
О, невозможно передать другому
Того, что оком схвачено твоим!
Из фирмы «Гупиль» нашего героя по-тихому увольняют, и он едет в Лондон, становится учителем в пансионате. Денег мало, Винсент селится в бедном районе. Вид нищеты его коробит, он хочет хоть как-то помочь, но не знает, чем – у него самого ничего нет.
По Диккенсу
Трущобы Лондона
Никто не виноват
Что люди здесь как крысы выживают
Богатым кажется бедняцкий край Брабант
От копоти здесь неба не видать
Желаний два: наесться и поспать
Сон прогоняют вон болезнь и тяжкий труд
От голода здесь джин дешёвый пьют
В любых глазах – усталость, боль и мука
И нечего вложить в протянутую руку
После работы в Лондоне ван Гог решает стать пастором. Кое-как закончив обучение (не даются латынь и древнегреческий), получает назначение в селение Боринаж: там добывают уголь. Он будет там проповедником, и, если будет ревностно служить, вскоре станет пастором, как отец. Винсент с увлечением читает Писание, составляет вполне приличные проповеди, разве что излишне эмоциональные.
Боринаж
Угольная пыль витает в воздухе
Чёрный снег, чёрные дыры шахт
Чтоб не упасть (давно нуждаюсь в отдыхе)
Вдыхаю глубже и ускоряю шаг
Вот крайняя хижина, людьми набита битком
Удушливый дым витает под потолком
Достаю из заплечной сумки трёпанный том
И начинаю громко читать о том
Как Иов страдал, а его друзья
Говорили о том, что страдать нельзя
Если не впал ты в ужасный грех
Иов выслушал всех
А потом увидел авраамову тьму
Это Бог ответил ему
Это Бог… А они на меня глядят
И картофель печёный едят
Несмотря на некоторое непонимание, он не перестаёт проповедовать, навещать больных, раздавать всё имение. Местные жители привыкают к стилю жизни Винсента и даже жалеют его.
Проповедь
Я не могу
Остаться в стороне
От бед и горестей людей обременных
Труждающихся, и трудом согбенных
Как будто вся Земля на их спине
Утешить Словом, посетить больного
Раздать, что есть, и босиком ходить
Любить. А значит – снова, снова, снова
Сердечным и великодушным быть
– О, угольщики, посмотрите в небо
Там ждёт вас Бог, за нас распятый Бог
– Эй, ты, держи – возьми краюху хлеба!
– Кто это?
– «Пастор», спятивший ван Гог
После того, как настоятель прихода понял, что проповедник из Винсента – слишком пылкий и экстатичный, он написал письмо викарию. И деятельность нашего героя прервали, и велели ему убираться из Боринажа куда подальше.
Изгнание
Красная черепица, белый до времени снег
Чёрные терриконы
Край больной, где со всех
Требуют жить по Закону
В ад попадёшь ли, в рай
Это предрешено
Уголь кидай, вагонетки тягай
Сдохнешь – не всё ли равно?
Вижу картины убожества
Тяжкого злого труда
Если Бог не поможет
Я помогу тогда!
Возьму свою долю как тяжкий крест…
Винсент, вы рассчитали вес?
Если лошадь на колее падёт
Рабочий день пропадёт
После изгнания из Боринажа ван Гог скитается по Брабанту, как неприкаянный дух.
Зимние пути
Во всех подробностях природу вижу я
Мороз и голод
Главная реальность
Звериного больного бытия
Цвета отчётливые в снежной белой раме
И приглушённы – в угольной пыли
Чтоб мы в многообразии могли
Увидеть то, что не сказать словами
Ночую нынче в лодочном сарае
Здесь звёзды светят через потолок
Но мне не холодно, пока я вспоминаю:
В хлеву родился Бог
Весеннее зрение
Я прозреваю после слепоты
Повсюду цвет, и линии, и массы
И люди, как ходячие деревья
Резные маски
Всё угольщики или рыбаки
Народ подземный не поймёт морского
Но то и то занятие рисково
Стучат по мостовой их башмаки