Страница 50 из 57
Первые месяцы — самые трудные в жизни строителей Сталинграда. Воспоминания ветеранов воссоздают атмосферу суровых трудовых буден.
— Трудились на разработке развалин по двенадцать часов. У меня руки были стерты кирпичами до крови, — добавила Анна Порфирьевна. — Работали и после смены. Бывало, только заснем, приходит начальник участка, будит нас: «Поднимайте всю бригаду. Пришла баржа. Надо срочно разгружать кирпич». Поднимаем. Были, конечно, и недовольные. Уставали, начинали бузить. Одно всегда таким говорили: «Значит, ты будешь в постели нежиться, в наши братья на фронте воюют!» Стоило сказать это, и тогда все поднимались и шли ночью на разгрузку. Приходили баржи с цементом, лесом, кирпичом, гвоздями. Все было нужно стройке и городу. Много барж разгрузили. Работать было очень трудно. Цемент, например, лопатами пересыпали на носилки, вручную таскали на берег. Не было никаких механизмов.
Ночью на разгрузку поднимали нас очень часто. Спали в сутки по два-три часа. Все говорили и думали тогда об одном: такая беда вокруг. Надо работать, насколько хватит сил…
Е. М. Бесчастнова рассказывала:
— Поначалу у всех была одна работа — казенные глыбы перетаскивали в воронки. Собирали годные кирпичи, складывали в штабеля. Какие были тогда трудности? Собственно, они обступали нас кругом. Не было жилья — мы заняли блиндажи и подвалы, не было света — сами делали коптилки. Не хватало продуктов, у многих из нас изодралась в клочья одежда, продырявилась обувь. Но никто не отчаивался, ничего не просил, не жаловался. Мы работали и верили: придет конец войне. Вспоминаю своих товарищей комсомольцев — какие это были сильные и чистые душой люди!..
В конце июня в докладной записке секретаря Тракторозаводского райкома ВЛКСМ, направленной в Сталинградский горком ВКП(б), говорилось, что в районе работают 4700 комсомольцев и молодежи, прибывших по мобилизации ЦК ВЛКСМ из Казахстана, Омской, Куйбышевской, Кировской, Саратовской и других областей. Юноши и девушки разместились в общежитиях, которые сами восстанавливали, а также палатках, которых насчитывалось более 60. В этой записке подчеркивалась высокая сознательность комсомольцев, которые готовы работать при любых условиях, делая все своими силами. В то время многие рабочие были заняты разборкой руин. Среди битого кирпича и искореженного железа трудно было представить, какими будут возрожденные корпуса цехов. Но молодежь с самого начала упорно готовилась к будущим профессиям. В этой же докладной записке отмечалось, что комсомольцы занимаются в технических кружках, осваивают профессии слесарей, токарей, штамповщиков.
Об ударной работе комсомольцев-добровольцев говорится и в докладной записке комсорга ЦК ВЛКСМ на заводе «Красный Октябрь» М. Никитова, направленной секретарю ЦК ВЛКСМ. На восстановлении завода, отмечалось в документе, работало 842 юноши и девушки, прибывших по путевкам комсомола. В том числе посланцы Сталинградской, Пензенской, Горьковской, Рязанской областей, Узбекской, Казахской ССР, Марийской АССР. На восстановлении цехов «Красного Октября» и заводского поселка молодежь показывала образцы трудового героизма. Комсомольско-молодежная бригада Лидии Колупаевой на восстановлении чугунолитейного цеха ежедневно выполняла производственные задания на 250–300 процентов. В механическом цехе, где также трудилась молодежь, пущено в эксплуатацию 53 станка. В стахановских школах и на курсах техминимума занималось в то время 627 молодых рабочих. Посланцы комсомола осваивали профессии сталевара, формовщика, вальцовщика, токаря, слесаря, электрика, электросварщика.
К осени 1943 года в Сталинграде работало 15 тысяч посланцев комсомола.
Бойцы написали на одной из обугленных стен «Красного Октября»: «Здесь стояли насмерть герои-таращанцы!» Осталась солдатская заповедь — как наказ всем, кто придет возрождать город. Начертанная рядом с контрольными воротами, она была видна издалека. Ее читали, пробираясь среди обломков, краснооктябрьцы, возвращавшиеся к родным цехам. Впервые подходя к руинам завода, ее видели комсомольцы, прибывшие по комсомольским путевкам. Солдатская надпись! Она рождала в душах людей чувство великого неоплатного долга. Она призывала: на земле подвига вершить подвиг трудовой.
Возрождение «Красного Октября» начиналось с основных цехов. Каждый день работы теперь был посвящен главному — скорее выдать сталь. Первую плавку краснооктябрьцы решили дать до конца июля. В условиях разрушенного производства этот план мог показаться несбыточной мечтой. В руинах все цехи, на заводе нет электроэнергии, сжатого воздуха.
«В труде, как в бою!» С этим лозунгом сталинградцы жили, работали и мечтали о будущем. Пройдут десятилетия, и люди всегда будут с уважением и гордостью вглядываться в эти дни невиданного трудового энтузиазма. Весной 1943 года весь советский народ дышал воздухом сталинградской победы. И потому не было ничего невозможного в начавшейся битве за возрождение города. Краснооктябрьская сталь станет еще одним грозным «Ответом Сталинграда».
Первой краснооктябрьцы восстанавливали мартеновскую печь № 0. Таково ее традиционное название. Печь-ветеран, построенная еще до революции, перед войной была реконструирована. Ее мощность увеличилась до 25 тонн. Эту печь, как и соседнюю № 00, по-особому любили металлурги. На печах-«ноликах», сравнительно небольших рядом с мощными мартенами, опробовалась новая технология, выпускались экспериментальные плавки. Здесь учились многие сталевары и подручные. Теперь именно эти печи должны были стать подлинным университетом для тех, кто пришел восстанавливать завод.
Первую печь краснооктябрьцы взялись восстанавливать своими силами. Кто работал в цехе? На «Красный Октябрь» вернулись опытные металлурги. Но их было сравнительно немного в заводском коллективе, который быстро пополнялся. На восстановлении цехов работали в основном парни и девушки, приехавшие по комсомольским путевкам. Это были учителя, студенты, колхозники, школьники. Многие из них никогда не видели металлургического завода. Им предстояло поднять из пепла цехи и впоследствии стать металлургами, электриками, слесарями.
— Когда вспоминаем это время, то прежде всего встают перед глазами наши комсомольские бригады, — говорил С. П. Сорокин. — Одно можно сказать — работали самоотверженно. Совсем еще юные, много подростков, ничто их не пугало — ни опасности, ни трудности. Надо было — комсомольцы оставались в цехе после двенадцатичасовой смены. Шли на разгрузку барж и саперам помогали. Разбирали руины. Лопаты, ломы и носилки — вот наша техника. Даже машин не было. Вручную разбивали и растаскивали каменные глыбы. Сваливали в воронки тут же, на территории завода. Надо сдвинуть с места каменную плиту — впрягались все, кто был рядом, и тянули волоком по земле. Расчистка территории — это был тяжелый, изнурительный труд. К тому же мины подстерегали на каждом шагу.
Комсомольцы жили в больших палатках, которые разбили в поселке, неподалеку от завода, на месте нынешнего плавательного бассейна. На деревянных щитах были обозначены города, из которых приехали добровольцы: Ташкент, Алма-Ата, Саратов, Киров…
Работали и учились. После смены, примостившись где-нибудь на грудах разбитых кирпичей, юноши и девушки изучали азы своих будущих профессий. Из числа комсомольцев выделили группу крепких парней, которые должны были встать к мартенам и прокатным станам.
— Собирались после смены, скажем, в углу разрушенного цеха, — продолжал С. П. Сорокин. — Опытные специалисты, стоя около разрушенной печи, проводили занятия. Глядя на руины мартеновского цеха, комсомольцам надо было представить себе, как идет плавка, как сталевар наблюдает за кипящим металлом, пробивает летку, и огненная струя вырывается наружу. Конечно, на занятиях специалистам приходилось говорить о самых элементарных вещах. Брали в руки обломок чугуна и объясняли, что это такое, как называется, из чего состоит. Не было ни учебников, ни инструкций. Так начинали готовить новые кадры для завода. Какие же потом вышли замечательные специалисты из этих ребят!..