Страница 19 из 57
К. А. Камнева дополнила:
— Как мы работали? Слышим в темноте, в развалинах стон. Ползешь на этот стон, шаришь руками, натыкаешься на что-то теплое. Нащупываешь голову, вычищаешь в темноте рукой рот. Чувствуешь — есть дыхание. Начинаешь осторожно вытаскивать из-под обломков. Подруги мои работали самоотверженно. На первый крик о помощи шли в самое пекло…
— Никто из нас не надеялся уцелеть в огне войны, — продолжала К. С. Богданова. — Думали тогда об одном: пусть будет короткой наша жизнь, но мы проживем ее недаром. Сделаем для спасения родных сталинградцев все, что сможем…
Уходили на фронт сталинградцы. Из разных концов города на помощь тракторозаводцам собиралась грозная ополченская рать. С оружием в руках на Мечетку направлялись рабочие и служащие «Красного Октября», «Баррикад» и других предприятий города. Григорий Дмитриевич Романенко, работавший в то время первым секретарем Баррикадного райкома партии, вспоминал:
— Двадцать третье августа — этот день начинался как обычный трудовой день войны. В рабочем календаре на столе были помечены неотложные текущие дела. Неожиданно в середине дня раздался звонок. Я услышал в трубке голос Алексея Семеновича Чуянова. Он сообщал о прорыве фашистов к городу. Потребовал поднять истребительный батальон и ополченцев, раздать оружие, отправить на рубеж обороны. Вместе с руководителями «Баррикад» немедленно собрали партийный и хозяйственный актив завода. Рассказали о сложившейся обстановке. По тревоге подняли бойцов истребительного батальона.
В донесении директора завода «Баррикады» Гонора и парторга ЦК ВКП(б) Ломакина, направленном председателю городского комитета обороны А. С. Чуянову, говорилось о том, что в ночь на 24 августа на заводе были отобраны из числа рабочих мастера-оружейники, которые вместе с орудиями направлены в распоряжение воинской части. В числе этих добровольцев ушли на фронт мастер Леонов, бригадиры слесарей Коньков и Сахаров, слесарь Юдин и другие. На передний край обороны выступили также 250 баррикадцев: автоматчики, пулеметчики, минометчики. Отважно сражались в боях работники завода Афонин, Былушкин, Устинкин.
Скорыми были в эти тревожные часы сборы на фронт. Сигнал боевой тревоги заставал сталинградцев у мартеновских печей, прокатных станов, у станков, за семейным столом и во дворе под яблонями. Уходили от родных домов и заводских цехов. Не было в те часы громких речей. Добровольцы прощались с близкими и товарищами. Многие прощались навсегда. Сталевары, вальцовщики, электрики, мастера «Красного Октября» по тревоге собирались к одноэтажному домику над Волгой.
Одним из бойцов истребительного батальона краснооктябрьцев был Е. Т. Сисеров. Кадровый рабочий с середины двадцатых годов трудился в ремонтно-котельном цехе. В первые дни войны добровольцем вступил в истребительный батальон. Евстигней Трофимович вспоминал:
— 23 августа вечером ко мне пришел домой один из наших бойцов-связных и сообщил, что нужно срочно явиться в штаб истребительного батальона. Он ничего не объяснил, но было и без слов понятно, что идем воевать. Я простился с семьей и пошел в штаб. Один за другим быстро собирались наши рабочие — бойцы батальона. Утром нам выдали винтовки. Командир батальона, рабочий листопрокатного цеха Позднышев объявил, что идем на передовую. Подошли два старых автобуса. Мы с оружием в руках сели и поехали в сторону тракторного завода. По дороге оглядывались и видели: клубы дыма и огня поднялись над Мамаевым курганом. Горели центральные кварталы города. Нас привезли на площадь Дзержинского. Командир Позднышев и комиссар Сазыкин пошли докладывать о прибытии батальона. Когда вернулись, сказали: будем занимать рубеж обороны. На тракторном заводе нам выдали новые пулеметы, гранаты, патроны. Построились на площади и пошли к берегу Мечетки.
Секретарь Краснооктябрьского райкома партии С. Кашинцев направил донесение секретарю Сталинградского обкома партии Чуянову, в котором говорилось о том, что 23 августа 1942 года, в момент бомбардировки завода «Красный Октябрь», были собраны по тревоге бойцы истребительного батальона. В его составе выступили: рабочий мартеновского цеха Орлов, помощник мастера Кузьмин, рабочий листопрокатного цеха Позднышев (командир батальона), токарь новосреднесортного цеха Юшин, механик цеха № 5 Борисов, сталевар Соколков и другие. Батальон состоял из коммунистов и одного комсомольца. Бойцы получили оружие и выступили на передовую.
Среди бойцов-мужчин в боевом строю была и одна женщина — сталевар Ольга Ковалева. Ее фамилия не числилась в списках истребительного батальона Краснооктябрьского района. Узнав об опасности, грозившей городу, Ковалева добровольцем пришла в штаб.
Ольга Ковалева была известным человеком в Сталинграде, о ней знали во многих городах и районах страны. Газеты рассказывали о судьбе этой женщины, ее трудной профессии, печатали ее портреты. Она приехала в город из деревни. Трудилась в мартеновском цехе на разных работах. Стала каменщицей огнеупорной кладки. В душе родилась отважная мечта, казавшаяся многим несбыточной: решила стать сталеваром. Самые опытные специалисты говорили: «Не женская это работа, Ольга». Она доказывала: «Справлюсь!» Профессия сталевара требовала не только опыта и знаний. Чтобы вести плавку, нужна была большая физическая сила. Вручную у мартеновской печи выполнялись многие операции, работать в цехе тяжело, жарко, особенно в знойную летнюю пору. Ковалева в работе была спорой и выносливой. Трудности ее не пугали, напротив, относилась она к ним с азартом человека самобытного и мужественного.
Время сформировало характер Ольги. Ветераны, знавшие ее, вспоминают, что всей своей жизнью она доказывала право на равенство с мужчинами, порой понимала это право слишком прямолинейно. Соревновалась с вызовом и задором. Даже одевалась и стриглась по-мужски. Решив стать сталеваром, пришла в партком завода «Красный Октябрь», настояла на своем. Училась у лучших бригадиров-металлургов, стала вести плавки самостоятельно. К началу войны Ковалева считалась одним из опытных сталеваров завода, выдавала скоростные плавки…
Бывают минуты, когда характер и убеждения человека обнажаются до самой глубокой сути. Прозвучал сигнал военного сбора, и Ольга Ковалева по долгу чести добровольцем пришла а штаб истребительного батальона. До самого своего смертного часа она оставалась верным патриотом Родины.
На рубеже обороны бойцы в рабочих спецовках, как и положено, начинали с солдатской работы. Ночью рыли окопы в Комсомольском садике. Дождей давно не было. Сухая земля на солнце запеклась, как камень. Копать была трудно. Противоположный берег Мечетки был как на ладони. Немцы постреливали по нашему берегу.
С заводских дворов бойцы в рабочих спецовках уходили в пламя войны. Весть о прорыве фашистов к городу застала Б. М. Бородина, мастера завода имени Сакко и Ванцетти, на рабочем месте, в цехе. По сигналу боевой тревоги он, как и другие добровольцы, пришел в один из кабинетов заводоуправления, где собирались бойцы истребительного батальона. Вот что рассказал Борис Михайлович:
— В первые часы воздушного налета в цех, где я работал, попали фугасные и зажигательные бомбы. Пробило крышу, начался пожар. В этот момент поступил приказ от директора завода: поднять всех коммунистов, немедленна прибыть в заводоуправление. К тем, кого не было в цехе, срочно послали по домам и квартирам связных. Гитлеровские самолеты тучей летали над районом. Мы не узнавали улиц, по которым шли. Много было разрушенных домов. Начались пожары. Каждый из ополченцев пробирался к заводоуправлению под бомбежкой, среди горящих зданий. К вечеру собрались. В кабинете директора завода находился и первый секретарь Ворошиловского райкома партии Одиноков. Он выступил перед рабочими. Говорил о том, что фашисты прорвались к городу, надо задержать врага до подхода наших войск. Тут же каждого из нас спросили: кто каким оружием владеет. Рабочие по очереди подходили к столу. Шла запись добровольцев. Малодушных среди нас не было. Все коммунисты готовы были немедленно выступить на защиту города. Нам объявили, что бойцы истребительного батальона, ополченцы района собираются около клуба трампарка, там будет выдано оружие. Мы направились на место сбора. Утром ополченцы построились. В это время снова начался воздушный налет. Мы бросились в щели.