Страница 17 из 57
— Надо было срочно выяснить обстановку в каждом районе, передать задание городского комитета обороны. Под разрывами бомб, среди пожаров секретари и работники райкомов партии оставались на местах. Мы слышали четкие, спокойные ответы, распоряжения городского комитета обороны по организации обороны выполнялись немедленно.
Помню разговор с секретарем Ворошиловского райкома партии М. А. Одиноковым. Он сказал тогда, что за несколько часов пришлось трижды менять помещения. Под бомбами рушились стены, работники райкома выбирались из разрушенного здания, перебежками, ползком переходили в другое. Даже в телефонной трубке были слышны взрывы. В такой обстановке райком продолжал действовать. Одинокое доложил о том, что на предприятиях района собраны ополченцы, они готовы выступить на передовую.
В течение ночи мне довелось несколько раз говорить со всеми первыми секретарями райкомов партии Сталинграда. Разговор шел о том, сколько рабочих отправит район на помощь тракторозаводцам, где взять оружие, чтобы немедленно вручить его ополченцам? Когда предстоит выступить на передовую, какой участок фронта занять на Мечетке?
Очень часто рвалась связь. Ее восстанавливали под огнем. Обстановка была фронтовая. Городской комитет обороны работал в самом эпицентре вражеского воздушного налета. Вокруг рушились здания, полыхал огонь, но командный пункт действовал, собирая вооруженные отряды на отпор врагу…
В тот же день, 23 августе 1942 года, Сталинградский обком комсомола принял решение, в котором обязывал райкомы, завкомы ВЛКСМ объединить комсомольцев, молодежь города в рабочие боевые отряды, дружины. Областной комитет ВЛКСМ призывал комсомольцев и молодежь стать защитниками родного города, выходить на строительство баррикад.
Приказом Военного совета Юго-Восточного фронта с 24 часов 25 августа Сталинград был объявлен на осадном положении[35].
Мокрая Мечетка… Название безвестной степной речки в те дни вошло в историю Великой Отечественной войны. Сколько веков текла Мечетка к могучей Волге! Сколько родников в засушливой степи питали ее воды, которые неутомимо точили пласты земли! Издавна в пору жестоких военных нашествий в древней Руси почитали природу как помощницу в справедливой борьбе. Яркими поэтическими эпитетами одаривали сказители и поэты холмы и реки, которые вставали на пути врага. Казалось, сама мать-природа заодно с людьми в святом деле защиты Отечества. Об этом вспоминаешь, стоя на крутом берегу Мечетки. Здесь проходил рубеж сталинградской обороны. Мечетка — название памятное, русло пересохшей речки будто пометило северную окраину города. К правому берегу Мечетки подходили улицы Тракторозаводского района, на левом начиналась широкая полоса лесопосадок и дальше, насколько видно глазу, — простор полынной степи. Речка малая. В жаркое время перешагнуть можно, а в иные месяцы вода и вовсе уходила под землю. Но знаменита Мечетка высокими отвесными берегами, о которых говорили: круча.
23 августа к левому берегу подошли передовые части врага. Падали деревья под смертоносным огнем, рушились отграненные ветром склоны. Широкая долина простреливалась из пулеметов и автоматов. Но враг остановился перед глубокой естественной преградой. Мала речка, да удалая. Сколько же веков работала она, чтобы вот так послужить людям — защитникам своей родной земли. В бою все важно, все приобретает значение особенное — и ландшафт местности, и время года, и даже направление ветра. Сослужила службу и эта степная речка. В грозный час испытаний здесь по отвесному берегу проходил рубеж обороны на окраине города.
В то время, когда истребительный батальон тракторозаводцев находился на позициях обороны, в цехах тракторного завода формировались новые вооруженные отряды. Один из этих отрядов выступил на фронт под командованием Федора Леонтьевича Ермакова, работавшего в то время мастером ОТК танкового производства. Он вспоминал:
— Вечером 23 августа меня вызвали в райком партии. Помню, там находились в тот момент секретарь райкома Мельников и другие члены бюро. Я был командиром взвода народного ополчения. Мне в райкоме поставили задачу: сформировать отряд ополченцев-пулеметчиков, занять боевой рубеж на Мечетке. Наш отряд собирался у контрольных ворот. Сюда подходили ополченцы из разных цехов. Вместе с Мельниковым мы проверяли, как вооружены ополченцы, и ставили их в строй. Были рабочие из нашего цеха — Федоров, Бурмистров и другие. Мы были вооружены пулеметами. Получали их на центральном заводском складе. На двух ополченцев — один пулемет. Когда направились на передовую, уже смеркалось. С завода в это время выходили другие вооруженные отряды ополченцев. Все в полутьме двигались к Мечетке. Мы выкопали траншеи рядом с бойцами 21-го учебного танкового батальона. Я сразу обратился к начальнику штаба батальона старшему лейтенанту Железнову с просьбой выделить нам, ополченцам, опытных инструкторов. Надо было здесь же, на позициях, назначить командиров отделений, проверить готовность пулеметов. Железнов выделил нам пять сержантов-танкистов, они разбили ополченцев на группы и стали заниматься с ними…
В составе отряда народного ополчения ушел на передний край обороны и молодой специалист, комсомолец В. Г. Сологубов. Для него, как и его товарищей, не было в тот грозный час вопроса: вступать или не вступать в рабочий отряд. Все они стремились скорее получить оружие и уйти в бой.
— Вернулись с оборонительных рубежей всей бригадой, как и работали. Пришли на завод, — рассказывал Василий Григорьевич. — Вечером нам сказали, что будут созданы рабочие отряды. Все мы, комсомольцы цеха, считали себя мобилизованными. Примерно в двенадцать часов ночи приехал на завод первый секретарь обкома комсомола Левкин. Помню его выступление. На груди у него был автомат. Он говорил об опасности, нависшей над городом, о нашем долге перед Родиной. Рядом, в одном из помещений завода, нам выдавали оружие. Здесь же записывали в рабочие отряды. Получив оружие, мы построились. Наш отряд назывался коммунистическим. В его составе были и коммунисты, и комсомольцы — люди разных возрастов. Много было рабочих из нашего цеха. Вместе трудились, вместе шли воевать. Коммунистический отряд создавался целиком на добровольных началах. Все ополченцы были готовы к борьбе с врагом, внутренне мобилизованы. Нашему отряду определили участок обороны на берегу Мечетки. Раздалась команда, и мы пошли колонной к воротам завода, прошли мимо заводоуправления, свернули к берегу Мечетки. Сколько ополченцев насчитывалось в нашем отряде? Когда вышли с завода, я даже подсчитал: было около двадцати шеренг, в каждой из них по двенадцать человек. Стало быть, более двухсот человек. Все шли прямо со смены. Нас вооружили винтовками и пулеметами. В тот вечер формировались и другие отряды. Когда мы заняли оборону, то справа и слева видели в траншеях рабочих с завода.
С первым отрядом ополченцев ушли на защиту Сталинграда лучшие комсомольцы: Николай Тимошенко, Леонид Супоницкий, Николай Федин, Иван Красноглазое, Леонид Аистов. Подойдя к памятнику Дзержинскому, один из добровольцев Николай Федин сказал: «Будем сражаться так же, как герой гражданской войны Николай Руднев»[36].
Многим запомнилась в тот вечер площадь Дзержинского перед тракторным заводом. Ее знали и любили все, кто жил в городе. Для тракторозаводцев она всегда была местом особенным, дорогим. Площадь помнилась событиями и торжественными, и будничными. В памятный день пуска завода на эту площадь под звуки «Интернационала» вышел из ворот первый трактор. Он двигался на виду у тысяч собравшихся людей, на виду у всей страны — первый трактор, как начало новой эпохи. Заводская площадь помнила митинги и праздничные народные гуляния, выступления самодеятельных артистов и старты спортивных эстафет. В грозные дни войны на митингах, проходивших на площади, звучали гневные слова: «Смерть немецким оккупантам!» Здесь напутствовали танкистов, которые из ворот завода вели танки к фронту. В вечерних сумерках 23 августа на заводскую площадь вышли рабочие. С пулеметами на плечах они шли навстречу стрельбе, к переднему краю. Площадь провожала ополченцев в бой, становилась их ближайшим тылом.
35
См.: В дни великого сражения, с. 129.
36
Мы — дети революции. Волгоград, Ниж. Волж. кн. изд-во, 1968, с. 127.