Страница 9 из 98
— Но как ты догадалась, что я приду за снотворным?
Она визгливо рассмеялась.
— Я много чего знаю.
Я потянулся за чашкой, но Цветок Змеи отодвинула её, смерив меня оценивающим взглядом.
— Ты вымахал, как стебель маиса под солнцем. Ты больше не мальчик. — Ведьма ткнула в меня пальцем. — Я дам тебе это снадобье, и духи сна исцелят Миахауцуитль, но взамен ты должен будешь послужить мне.
— Каким образом?
Она снова визгливо рассмеялась.
— Узнаешь потом, метис, всему своё время.
Я поспешил обратно к матери, оставив кисет из оленьей кожи у колдуньи. У неё на тыльной стороне ладони имелся как раз такой нарост, какие отец Антонио легко сводил у испанцев с помощью ртутной смеси. Именно это средство я и принёс ведьме. Мне было понятно, что Цветок Змеи страшно из-за этого нароста переживает, ведь неспособность колдуньи самой избавиться от кожного недуга могла заставить жителей деревни усомниться в её магии. И то сказать: под силу ли ей изгонять демонов хвори из других, если она не может помочь себе?
На обратном пути я принюхался к снадобью, которое дала мне Цветок Змеи, и мне стало любопытно, из чего оно состоит. Я узнал мёд, лайм и октли — сильнодействующий напиток, сходный с пульке, который делают из перебродившего сока агавы. Входили в состав снадобья и другие травы, в том числе, как я узнал позже, йойотль, снадобье, которое жрецы ацтеков использовали для успокоения и умиротворения тех, кто предназначался в жертву богам. Их опаивали йойотлем перед тем, как вырезать сердце.
7
Три дня спустя колдунья востребовала с меня долг. Явившись ночью, она повела меня в джунгли к тому месту, где когда-то мои предки-ацтеки приносили детей в жертву богам. Накидка с капюшоном покрывала Цветок Змеи с головы до пят. Я последовал за ней с опасением: руки женщины скрывал плащ, но пальцы ног были видны — и к каждому был прикреплён коготь. А что ещё могло таиться под длинной накидкой, просто боязно было подумать.
Однако, хоть меня и прошиб холодный пот, это нежданное приключение отвлекло меня от тревог менее таинственного, но более ощутимого свойства. После того случая с управляющим отец Антонио и Миаха несколько раз заводили какой-то спор, и хотя, стоило мне приблизиться, отсылали меня прочь, не давая услышать ни слова, и так было ясно, что речь идёт обо мне.
Цветок Змеи и я битый час плутали по джунглям, пока не вышли к почти полностью заросшей лианами и другими растениями каменной пирамиде. До сих пор мне ни разу не доводилось видеть древних святынь ацтеков, хотя об этой пирамиде я знал из разговоров, что велись в деревне. Священник категорически запрещал прихожанам посещать такие места, не говоря уж о том, чтобы там молиться или совершать какие-то обряды. Это считалось святотатством.
В сумрачном свете полумесяца Цветок Змеи с ловкостью лесной кошки вскарабкалась по ступенчатому склону храма и теперь ждала меня возле большого и плоского жертвенного камня. Колдунья скинула накидку из тростника, и я, увидев, что было надето под ней, вытаращился от изумления. Нижнюю часть тела женщины прикрывала юбка из змеиной кожи, а большая, полная грудь оставалась обнажённой. Между сосков свисало ожерелье из крохотных ручек и сердечек. Как я ни присматривался, но определить с уверенностью, кому они принадлежат, обезьянкам или младенцам, так и не смог.
Храм поднимался на высоту пятидесяти футов — просто карлик по сравнению со многими величественными храмами ацтеков, о которых я слышал, — но в лунном свете он показался мне исполинским. Когда мы стали приближаться к вершине, я затрепетал: ведь на этом месте когда-то тысячами приносили в жертву детей.
Моя спутница была одета как Коатликуе, Женщина-Змея, богиня-покровительница земли, мать луны и звёзд. Поговаривают, что вызывающее суеверный ужас ожерелье Коатликуе было сделано из рук и сердец её собственных детей, убитых страшной богиней за непослушание.
И место, где мы сейчас находились, предназначалось как раз для такого рода мрачных деяний. Здесь малых детей зверски убивали, принося в жертву Тлалоку, богу дождя. Слёзы детей символизировали падающий дождь, и чем сильнее они плакали, тем больше было надежды на то, что дождь напитает дающий жизнь маис.
— Зачем ты привела меня сюда? — спросил я, положив на всякий случай руку на костяной нож, который прихватил с собой. — Если ты хочешь моей крови, ведьма, то увидишь, что так просто я не дамся.
Цветок Змеи пронзительно рассмеялась.
— Нет, юный несмышлёныш, я хочу вовсе не крови. Ну-ка, спусти штаны.
Я испуганно попятился, прикрывая своё мужское достоинство.
— Глупый мальчик, это не будет больно.
Колдунья достала из-под своей накидки маленький свёрток, откуда извлекла священную оленью кожу, которую использовала при лечении, и глиняную чашку. К этим предметам добавились оленье ребро и мешочек из сыромятной кожи, содержимое которого ведьма высыпала в чашку. Потом она опустилась на колени на камень для жертвоприношений и начала толочь содержимое костью.
— Что это? — спросил я, встав на колени рядом с ней.
— Кусочек высушенного сердца ягуара.
Ведьма достала орлиное перо и, порезав его на кусочки, тоже добавила в чашку.
— У ягуара есть сила, а орёл воспаряет ввысь. Обе эти способности необходимы мужчине, чтобы доставить удовольствие своей женщине и произвести на свет много детей.
И добавила в чашку какой-то тёмный порошок.
— Это высушенная змеиная кровь. Змея может раздвинуть челюсти, растянуть желудок и проглотить то, что в несколько раз больше её по размеру. Мужчине, чтобы заполнить отверстие женщины и удовлетворить её, тоже нужна способность увеличивать размер.
Цветок Змеи тщательно размешала полученный состав.
— Я не стану пить это.
Её смех прозвенел в ночных джунглях.
— Не бойся, глупыш, от тебя и не требуется ничего пить, ты нужен, чтобы усилить снадобье. А предназначено оно для другого человека, чей тепули уже не набухает так, чтобы он мог доставить женщине удовольствие и заставить её понести.
— Этот человек больше не может делать детей?
— Мало того, он не способен получить удовольствие сам и доставить его своей женщине. Но это зелье вновь сделает его тепули большим и твёрдым.
Её чёрные с золотистыми крапинками глаза проморозили меня до костей, её тёмная сила поглотила меня. Я послушно лёг на спину на жертвенный камень, в то время как Цветок Змеи развязала мой верёвочный пояс и спустила штаны, обнажив причинное место. Хотя мне ещё ни разу не приходилось ложиться с женщиной, я видел дона Франсиско в хижине с моей матерью и знал, что, когда он покусывал её грудь, его garrancha увеличивался в размерах.
Цветок Змеи нежно погладила мой член.
— Твой молодой сок сделает этого мужчину могучим как бык, когда он возляжет со своей женщиной.
Её рука была сильной и двигалась в уверенном ритме. Мне стало приятно, и я невольно улыбнулся.
— Вот видишь, прикосновение женщины к мужскому месту доставляет тебе удовольствие. А теперь я должна буду вобрать твой сок, как телёнок, сосущий молоко матери.
И колдунья приложила губы к моему garrancha. Её рот был горячим и влажным, она энергично действовала не только губами, но и языком. Это возбуждало меня всё сильнее — я засунул garrancha глубже ей в рот и стал двигать им взад-вперёд, сильнее и сильнее, подгоняемый жгучим желанием засадить его ведьме в самое горло.
Потом внезапно всё оборвалось — мой жизненный сок извергнулся прямо ей в рот.
Когда я остановился, ведьма наклонилась и выплюнула сок в глиняную чашку, в которой уже находились другие ингредиенты зелья. Потом она снова взяла мой, ещё не опавший, член в рот, слизала остатки семени и снова сплюнула в чашку.