Последняя из амазонок

Послышался негодующий рёв, но Элевтера знаком призвала собравшихся к тишине.

— Да, именно о победе. Ибо что значить одержать победу, если не принудить врага оставить поле боя? Отдайте Тесею должное: по части хитростей и уловок он гений. А главное его открытие на ниве попрания добродетели состоит в том, чтобы добиваться преимущества любыми, самыми низкими и бесчестными способами. Как раз это постыдное изобретение и сделало афинян угрозой для всего достойного и благородного, что ещё существует в мире.

Войско разразилось проклятиями.

— Вот почему я говорю вам: мы не имеем права уйти! Не имеем права позволить этим жалким червям объявить себя победителями, в то время как они просто-напросто до смерти надоели нам своей трусостью и отсутствием благородства!

Послышался одобрительный гул.

— Кроме того, по моему глубокому убеждению, мы не можем и удовлетвориться обычной победой, как это было бы в обычной войне. Прежде всего нам должно доказать, что отвага и сила сильнее камня, а мёртвым машинам не совладать с живыми воительницами. Но и этого мало. Победив, мы обязаны стереть это вместилище мерзости и порока с лица земли, дабы оно более не смело оскорблять небеса самим фактом своего существования! Гнусных же обитателей сей клоаки надлежит перебить всех до единого! Не ведающие чести не заслуживают и жизни! Нет и не может быть пощады подлым обманщикам, интриганам и врагам естества!

Мы усилили атаки и в течение следующих десяти дней полностью заняли предместья. Враг отступил в нижний город, стена которого оказалась недостроенной. Местами единственной преградой для нас являлись фасады домов, столь приземистых, что лошадь могла бы прыжком заскочить на крышу такого «оборонительного сооружения». Проходы в стене, ещё недавно представлявшие собой улицы, были наспех перегорожены частоколами, насыпями и завалами из всего, что подвернулось обороняющимся под руку. Нам предстояло штурмовать эти баррикады, дабы перерезать свиней в их собственном свинарнике.

Перед тридцать вторым рассветом осады Элевтера возглавила массированное наступление. Прежде чем Акрополь выступил из теней, Тесей и защитники города были выбиты с большинства наружных рубежей обороны. Отряды тал Кирте прорвались за крепостные стены сразу в сотне мест. Пехота тавров и ликийцев затопила восточную Мелиту, скифы под предводительством Боргеса отрезали две тысячи врагов на холме Муз, всадники хлынули в Итонию.

Враг отступал почти на всех направлениях, и складывалось впечатление, что мы будем безудержно гнать его до самого скалистого холма. Однако оказалось, что в нижнем городе сохранились отдельные очаги сопротивления. Лабиринт узких улочек и тупиков отнюдь не способствовал успешным действиям конницы, составлявшей основную ударную силу атакующих. Как вообще можно драться в этаком крольчатнике?

После полудня стало ясно, что защитники города не только удержались в отдельных опорных пунктах, но и сумели отбить две захваченные нами чуть раньше ключевые возвышенности: храм Геры и Пандоры и площадь Возвращения. Благодаря этому им удалось соединиться со своими товарищами, изолированными на холме Муз. У них появилась возможность предпринять контратаку по уязвимым флангам наших союзников, в ходе наступления углубившихся во внешний город. Надо отдать врагу должное: если он и не решался выйти в поле, то свои курятники и хлева защищал упорно.

Лишь с наступлением темноты нам удалось выбить эллинов с холма Муз и загнать во внутренний город. Как только внешний город оказался в наших руках, Элевтера приказала стереть его с лица земли, однако отдать такой приказ оказалось куда легче, чем выполнить. Воительницы тал Кирте, не говоря уж о скифах Железных гор и прочих степных кочевниках, считали работу по разрушению лачуг и сараев унижающей их достоинство. Однако сделать это было необходимо, ибо, пока захваченная территория не расчищена, наши войска, сдавившие город удушающей петлёй, оставались уязвимыми для наскоков Тесеевой пехоты, способной подбираться к нам под прикрытием строений.

Мы знали, что хитрость и коварство Тесея вполне могут подвигнуть его на попытку навязать нам новое сражение в кроличьем садке тесных улиц, где не развернуть лошадь. Иными словами, мы рисковали очень быстро оказаться там, откуда начали наступление. И даже удержав захваченные позиции, мы могли понести большие потери, не имея возможности реализовать главное своё преимущество: способность обрушить на противника несокрушимую мощь конной лавины. Мы не имели права давать эллинам передышку, а стало быть, должны были атаковать без промедления.

Штурмовать предстояло укрепления внутреннего города, то есть стену Ликомеда, Девять Врат и башни Полукольца. Нам надлежало захватить все эти укрепления и загнать Тесеевых прихвостней на вершину Акрополя.

Низовое конное подразделение тал Кирте, именуемое «веткой», состоит из одиннадцати человек, хотя в вылазках порой участвуют всего четыре, а в больших походах их число доходит до тридцати. «Косяк связки» составляет сорок четыре лошади, по четыре на воительницу. В триконе, с учётом не только дев, но и учениц, насчитывается до двадцати двух лошадей, ибо помимо официального «косяка» многие содержат дополнительных лошадей, столько, сколько каждая в состоянии раздобыть и содержать без ущерба для мобильности отряда.

В тот день, когда войско под началом Элевтеры предприняло штурм стены Ликомеда, моё подразделение имело следующий состав:

Антея по прозванию Факел, Арга (Быстрая), моя сестра Хриса, Бремуза (Клякса), Гесиона, которая сражалась с масеррой, пикой в шесть локтей длиной; Каллиста (Красивая), Эвиппа, добывшая при Танаисе семь скальпов; Теодора, в свои сорок с лишним лет остававшаяся самой крепкой в отряде; Скотия (Тёмная), Родиппа (Рыжая Кобылица) и, наконец, самая рьяная из всех, присоединившаяся к нам во Фракии Достея по прозвищу Барахло.

Мне принадлежали следующие лошади: Рассвет, Сучок, Дрозд и Кусака. Кусака предназначался для ночного боя, хотя Сучок, прозванный так за твёрдость и выносливость, тоже уверенно передвигался в темноте.

Такова была одна «ветка». Атакующие силы состояли из тысячи таких подразделений, не считая вспомогательных формирований из союзников-мужчин. Все эти воины могли бы составить цвет любой нации.

Штурм начался на сорок второй день осады. Вот как развивались события.

Строения внешнего города были разрушены настолько, насколько это вообще возможно, что создало возможность полной изоляции города внутреннего. Враг укрылся за стеной Ликомеда. Наиболее уязвимые её места и подступы эллины дополнительно укрепили рвами со вбитыми в дно кольями. На западе защитники сосредоточились в трёх передовых оборонительных комплексах, господствовавших над склонами у Священных и Панафинейских ворот, и у внешнего бастиона, прикрывавшего Девять Врат. В каждом из этих опорных пунктов разместился, тоже за рвами и частоколами, гарнизон примерно в две тысячи человек.

С севера и с востока тал Кирте к Акрополю не подступали, ибо отвесные склоны делали попытку штурма с этих направлений безнадёжной. Основные силы атакующих были сосредоточены на юге и западе, под холмом Ареса. Передовое дополнительное укрепление, прикрывавшее с севера Девять Врат и именовавшееся равелином, предстояло штурмовать моей «ветке».

Честь возглавить штурмовые колонны была предоставлена соплеменницам Ипполиты и фракийским траллам царя Садука, конным лучникам, при поддержке пехоты из сайев, массагетов и тиссагетов. Моей «ветке» предназначалось место в третьей волне, вместе с шестью другими «ветками» Ликастеи и восемью — Титании. План состоял в том, чтобы мужчины-пехотинцы прорвали линию укреплений и открыли путь конным крыльям, которые сметут всё на своём пути. Начертанный на земле, этот план выглядел безупречно.

Наложив боевую раскраску, каждая из нас вознесла свою молитву. Моя была такова:

«Если мне доведётся столкнуться на поле боя с Дамоном, да даруют мне боги решимость сразить его!»

Между Пниксом и холмом Муз Элевтера собрала смешанный конный отряд из четырёх тысяч конных ликийцев, дарданов и амазонок, составивших штурмовой резерв.