Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 27 из 28

Она ушла. Оставила его одного. Бросила! Ему остались лишь её ажурная маска да сумасшедшее воспоминание о влажной коже, покрытой золотыми веснушками, о горячей влаге и громких стонах. Она потребовала от него всего и убежала.

Хидежи не сразу пришёл в себя. Он знал, что теперь это место будет преследовать его во снах, и сны эти будут наполнены её громкими мольбами продолжить. Когда он нашёл в себе силы вернуться в замок и обрёл власть над разумом, уже наступило утро. Прошло несколько часов с тех пор, как прекрасная графиня сгорала в его объятиях и сжигала его самого. Несколько мучительных часов, когда он хотел уничтожить всё вокруг и, пожалуй, он бы смог.

Слуги уже проснулись и работали вовсю. Встречая злобный взгляд князя, они тут же убирались с его пути. Возвратившись в свою комнату, Хидежи бросил маску на кровать – она словно обжигала его пальцы. В считанные секунды он оделся и вернул на лицо такую привычную маску равнодушия ко всему, что его окружало.

Но тут словно гроза ворвалась в комнату, дверь распахнулась и в спальню влетела леди Иванна – глаза её покраснели и опухли, на щеках были видны следы слёз:

– Он увёз её! Избил и увёз! – Она снова начала плакать, захлёбываясь рыданиями.

Хидежи сорвался с места, оставив леди Иванну в одиночестве, и бросился к комнате Эльжебеты. В этом крыле тоже было пусто, но на шершавых плитах пола возле двери он заметил пару капелек крови. Нет... Сердце с мучительной болью билось о рёбра, стараясь вырваться из груди. Похолодевшими пальцами он отворил грубую деревянную дверь и вошёл внутрь.

Раздавленное стекло на полу, её юбка из цветных полос, растерзанным полотном она свисала с кровати, на ней тоже были видны капли крови... Хидежи прошёл внутрь. Старое зеркало отразило его напряжённую фигуру. Он метнулся к камину и, собрав в кулак золу, вернулся к позолоченной раме. Высыпая на блестящую поверхность золу, он шептал слова наговора, заставляя зеркало показать всё, что здесь происходило. И зеркало послушалось, оно отразило, как тучный старый граф входит в комнату, как в злобе мечется из угла в угол. Бледной тенью показалась Эльжебета, входящая в комнату. Хидежи видел, как граф бросился к своей жене, срывая с неё плащ, как он со злостью ударил её, рассекая до крови своим перстнем нежные губы. По зеркалу пошли трещины, ощущая гнев Хидежи. Не отрываясь, он смотрел, как старик избивает молодую жену, что-то ей крича. Он видел, как плотно сомкнуты её кровоточащие губы, и какой ненавистью горит взгляд красивых глаз.

Обессиленную и избитую, граф вручил её своему слуге, словно грязную ненужную вещь, и вышел из комнаты, наступив на стеклянный пузырёк. Зеркало взорвалось миллиардом сверкающих осколков. Блестящие кристаллы выстрелили по всей комнате, странным образом минуя Хидежи. Лишь по его пальцам побежали ручейки крови.

Совершить убийство легко. Особенно, когда знаешь кого убить и за что. Особенно, когда эта потребность рвётся из тела, из души. Словно обезумев, он плутал, как в тумане. Воспоминания подёрнулись белой дымкой. Вот он находит графа в его комнате, а вот у его ног уже окровавленное изуродованное тело. И, стоя там, над трупом графа, Хидежи жалел лишь о двух вещах – что позволил Эльжебете убежать и что не успел вовремя скрыться.

Против человека использовали железо, против колдуна – рябину. Даже сил Хидежи было недостаточно, чтобы вырваться из рябиновой клетки. Деревянные прутья были для него крепче железа, смертоноснее яда. Они вытягивали из него силу, наполняя вены грязью, превращая кожу в пепел. От малейшего прикосновения к рябиновым прутьям его руки начинали гореть. Кровавые раны на ладонях, открытые ожоги – он уже не обращал на них внимания. Никакая магия не помогала уничтожить эту клетку. Днём, выставленный на всеобщее обозрение, словно ярмарочный уродец, он тихо шептал лишь одно слово. Ночью, когда люди боялись Тьмы, он оставался один, но продолжал шептать. Это слово вселяло в него силы, чтобы вновь и вновь браться за прутья и пытаться их сломать. И даже когда воздух был наполнен запахом горелой плоти, он не отступал.





Ему было за что бороться. Где она сейчас? Что с ней? Ждёт его или уже забыла? Зажили ли её раны?.. Руки безжизненными плетями повисли вдоль тела. Он не знал заклятия, способного уничтожить эту клетку. Но он придумает, обязательно!

Она принадлежит ему, и он её найдёт во что бы то ни стало. Он заберёт её к себе и никому не отдаст, залечит её раны, прогонит злые воспоминания и подарит новые.

Тихий шорох прорвал темноту, и рядом с клеткой возникла хрупкая фигурка, закутанная в плащ. Человек наклонился и тихо прошептал:

– Ежели это ложь, то и сотни лет будет мало. Ежели это правда, то хватит и секунды.

Человек быстро поднялся и убежал прочь. Хидежи не сразу понял, что на земле, там, где он стоял, лежала шершавая еловая веточка. Подняв её дрожащими пальцами, он посмотрел вслед исчезнувшей фигуре. Сжимая пальцами ветку злой ели, он отстранённо заметил, что голос незнакомца до странного напоминал голос леди Иванны.

Для того, чтобы построить замок, нужны тысяча рабочих, груда камней и многое-многое другое, но чтобы разрушить его, достаточно лишь одного предателя. Чтобы выбраться из клетки, Хидежи хватило тонкой еловой ветви, даровавшей ему прежнюю силу. Злое дерево благоволило Тьме и её порождениям.

Обретя свободу, тот, кого называли Чёрным Дроздом, отправился на поиски одной-единственной женщины, которая значила нечто большее, чем жизнь. Он знал, что обойдёт каждую пядь земли, чтобы найти её. Он был готов пытать, мучить и убивать, чтобы вновь обрести её. Он был слишком жесток? Возможно... Но ради неё он был готов на всё.

Монастырь Бажоркани

Она сидела на камне возле старого пруда за монастырём, отрешённо перелистывая пожелтевшие страницы очень старой книги. В этой книге были собраны древние рецепты зелий и отваров, слова магических заговоров и бабочки... Много-много бабочек. Чёрные, синие, жёлтые, красные... Мёртвые бабочки, вырванные из липкой паутины. Бабочки... Все её дни здесь. Все её дни без Него. На каждой странице были рассыпаны эти крошечные цветные создания. Они больше не порхали между цветов. Они превратились в вечный календарь. Она придумала, что однажды он найдёт её, придёт сюда и заберёт. Но он не приходил. И к этой мёртвой коллекции добавлялась ещё одна. Бархатистые смятые крылышки и едва заметный блеск. Они должны были радовать её в обмен на то, что она сохранила их красоту.