Кадет Поттер

— Забудешь такое, из тебя икону магического мира сотворили и столько всего понаписали и ещё больше продали, а в итоге оказалось, что это не более чем закон мироздания, такой же незыблемый как то, что солнце встаёт на востоке, а заходит на западе.

— Вот я и подозреваю, что и тут найду что-то интересное. — В итоге мальчишки не стали откладывать поиски в долгий ящик и, закончив с покупками, разместились в кафе-мороженом. Леди Лонгботтом была крайне довольна тем, что внук интересуется обрядовой магией, ибо иногда она может много больше, чем обычные заклинания.

В итоге по прошествии получаса Гарри наставительно изрёк:

— Я же говорил! Леди Августа, как думаете, каковы шансы на то, что при моём крещении применяли какой-либо иной обряд? — поинтересовался Гарри указывая на разворот книги “Обряды для защиты и здравия всей семьи.”

— Минимальные,— откликнулась Августа Лонгботтом, прочитав название ритуала, — мой Невилл крещён точно таким же обрядом. Это общепринятая практика.

— Ну вот, что и требовалось доказать. Вот же оно, четвёртый абзац. — Стоило Августе Лонгботтом вчитаться в указанное место, как её брови поползли вверх. «Надо же, а я ведь совершенно забыла об этой составляющей» — подумала пожилая дама, а вслух сказала:

— То, что вы только что нашли, юноша, имеет колоссальное значение и, хотя не может снять с вашего крёстного обвинения в убийстве двенадцати маглов, оно говорит о том, что как минимум в истории есть много чёрных пятен. И уж точно свидетельствует о том, что Сириус Блэк не желает вам вреда или смерти, так как иначе вместо побега он бы уже давно был мёртв. И это обстоятельство вновь заставляет меня задуматься, чем же именно руководствовался ваш дед, составляя завещание? А также как так получилось, что информацию о столь очевидных вещах, как те, что вы, будучи безсомненно одарённым, но всё же весьма юным магом без должного образования и воспитания, находите без особых затруднений. Тогда как вся магическая Британия игнорирует очевиднейшие законы магии так, будто их нет, и верит в писательские фантазии людей, которые мало того, что судя по ими написанному, не имеют понятия о законах магии, но и просто не могли описать подробности произошедшего в ночь с тридцать первого октября на первое ноября восемьдесят первого, так как единственным выжившим свидетелем тех событий являетесь вы, Гарри.

В свете вышесказанного мне очень интересно, откуда в книгах подробности той роковой ночи? Почему авторы этих книг так уверенно пишут то, что пишут, тогда как каких-либо доказательств попросту нет? И я боюсь, что даже возьми они у вас интервью, это не прояснит ровным счётом ничего, ибо не думаю, что вы что-либо помните о той ночи.

— В последнем своём утверждении вы совершенно правы, леди Лонгботтом. Что до остального, я не уверен, что с имеющимся у меня знанием и пониманием магического мира я могу делать какие-либо суждения по данному вопросу. Необходимо больше информации касательно тех событий. Но одно могу сказать точно — вы правы, говоря, что магическая Британия закрывает глаза на очевидные нестыковки в угоду сказке о победе добра над злом. Вот только все забыли спросить, а хочу ли я быть этим героем, чувствую ли я себя героем. Я понимаю то чувство облегчения и эйфории, о котором писал в те дни “Ежедневный Пророк”. Да и дядя как-то раз рассказывал, что в те дни, когда я появился на пороге их дома, он не единожды видел вопиющие нарушения статута. Но и мою позицию можно понять: да, жуткий маньяк, убийца и просто, судя по его поведению, психопат с пограничным расстройством личности, переходящим в буйную стадию шизофрении, отбыл за грань, но лично я заплатил за это немалую цену и это вовсе не пресловутый шрам, а гибель самых близких мне людей.

— Как вы думаете, леди Лонгботтом, какой вопрос лидировал в первые недели моего появления в Хогвартсе?

— Не берусь судить, юноша, но не думаю, что это что-то умное и корректное, дети зачастую забывают нормы приличия, хотя, признаться, не все и не всегда.

— Меня в разных вариациях спрашивали, как он умер и помню ли я его, а тридцать первого октября, когда погибли мои родители, меня поздравляли всем Гриффиндором и отнюдь не с Самайном и Хеллоуином, а со днём падения Вам-Известно-Кого. Полагаю, вы согласитесь, что в этот день я не хотел бы слышать подобных поздравлений?! Несмотря на то, что я считаю, что мои родители поступили очень глупо и в итоге поплатились за это жизнями, это не значит, что я не переживаю их утрату. Да, я не был бы тем, кто я есть, будь они живы, но меня вообще бы не существовало, если бы их не было на свете. И за то, что они подарили мне жизнь, я благодарен им.

В этот момент кафе погрузилось в мёртвую тишину, вызванную тем, что посетители уже некоторое время беззастенчиво прислушивались к разговору за их столиком, и Гарри прекрасно это видел, и именно поэтому говорил чуть громче, чем следовало. «Быть может, хоть кого-то это заставит задуматься» — пронеслось в мыслях юноши, после чего он решил более плотно заняться уже слегка подтаявшим, но от этого не менее вкусным лакомством.

Оставшееся до отбытия в школу время Гарри провёл за изучением новых учебников, в числе которых были и рекомендованные в завещании деда, а утром первого сентября Гарри с комфортом расположился в купе Хогвартс-экспресса вместе с Невиллом и Колином, который представил им своего брата Денниса и попросил принять их обоих в их дружную спортивную компанию. Приблизительно на полпути до Хогвартса Невилл знаком дал понять, что есть разговор, и они вышли в пустующий коридор.

— Я сказать хотел, думаю ты уже понял, что Дамблдор вернулся на пост директора? Так вот, знал бы ты, как бабушка орала, когда об этом узнала, у меня уши в трубочку свернулись. В общем, это всё Малфой-старший — он, оказывается, изволил угрожать членам попечительского совета и те согласились отстранить Дамблдора. Как ты понимаешь, это всплыло и, дабы замять факт угроз, Дамблдора вернули. Я просто подумал, что ты захочешь знать, как же этот гений, проглядевший тринадцатиметрового Василиска в школе, полной детей, удержался на посту.

— Ясно, — кивнул Гарри, — неприятно, если честно, но мы с этим ничего поделать не можем, так что будем жить дальше. — С этими словами Гарри открыл дверь купе и сел на своё место у окна. Когда поезд затормозил, так и не доехав до Хогвартса, и по вагонам пошёл могильный холод, ребята переглянулись. Братья Криви выглядели не на шутку взволнованными, а Гарри, вздохнув, заранее припас пистолет, так ему было спокойнее.

Дверь в купе открылась, и на пороге появилось нечто, от него распространялись волны холода, оно осмотрело купе, задержало свои скрытые под капюшоном глаза на Гарри и, развернувшись, покинуло купе. Давление, исходившее от этого монстра, было просто жутким, хотелось забиться в дальний угол и спрятаться ото всего мира, но Гарри не позволил себе такой вольности. Ведь летом их как раз обучали противостоять деморализующим действиям противника, и Гарри решил воспринять это как очередную проверку.

— Это же… — пробормотал Невилл, заикаясь. — Ребята, вы как?

Братья Криви дрожали, прижавшись друг к другу, и только Гарри, хотя и побледнел, выглядел спокойным. Спокойствие друга помогло сосредоточиться, и Невилл зашуршал обёрткой, раздавая братьям по несколько кусков тёмного шоколада, плитку которого перед отбытием ему вручила бабушка, сказав, что может пригодиться.

— Гарри, съешь, легче будет, — вырвал брюнета из оцепенения голос друга, протягивающего что-то.

— Что это?

— Шоколад, бабушка дала, он в таких случаях помогает, не панацея, конечно, но лучше, чем ничего.

— Ясно, — протянул Гарри и принялся жевать свою порцию. Не признать того, что шоколад действительно помог, было никак нельзя, так что Гарри поставил себе заметку поблагодарить Леди Лонгботтом за заботу. Ибо плитка была явно рассчитана далеко не на одного человека.

У вагона пришлось задержаться, ибо первокурсникам предстояла прогулка по озеру, и Колин инструктировал брата по технике безопасности на водном транспорте. После чего все трое устроились в одной карете и отбыли к школе.