Страница 37 из 79
В пятом часу вечера из Москвы приехал новый председатель Реввоенсовета фронта Мехоношин Константин Александрович. В простом пальто, с небольшим чемоданом в руке, он меньше всего походил на военного.
В Реввоенсовете Мехоношин первым делом засел за карту. Хотя он был в курсе всех последних астраханских событий, но внимательно выслушал рассказ Кирова о положении в городе и в армии.
Мехоношин был немногословен, нетороплив в оценках и выводах - это понравилось Сергею Мироновичу. Вообще чувствовалось, что в его лице Астрахань приобрела серьезного военного работника, наделенного к тому же большими полномочиями...
Когда Киров вернулся в ревком, там его уже дожидались Атарбеков, Чугунов и Аристов. Они вошли вслед за ним в кабинет.
- Москва утвердила назначение! - Атарбеков протянул Кирову телеграмму Дзержинского. - Как будто бы самому и не очень красиво ликовать по этому поводу, но время, время какое!..
Киров пробежал телеграмму, сказал:
- Да, вступаешь в должность в тяжелые, исторические дни. На твоем месте я бы тоже радовался. Поздравляю!.. Садитесь, товарищи.
- Веселое дело, черт побери, вступать в должность в такие дни! Атарбеков сбросил шинель и подсел к столу. - Хотя бы на неделю раньше! На одну неделю! Ты даже не представляешь себе, как много можно было бы успеть... Прихожу на телеграф, спрашиваю, нет ли ответа из Саратова по поводу хлебного маршрута. Телеграфист - такой высокий, молчаливый парень, я его знаю еще по Пятигорску, - протягивает руку, говорит: "Поздравляю вас, товарищ Атарбеков". Я радостно пожимаю ему руку, говорю, что вот как хорошо получается: в такую тяжелую минуту получаем хлеб и всякое такое. Он молча меня выслушивает, потом говорит: "Получена "молния" от Дзержинского: вы назначены председателем ЧК"... Оказывается, телеграмма из Москвы пришла еще в пятом часу, а начальник телеграфа об этом никому не соизволил сообщить, потому что, видите ли, у него в это время не было посыльного на телеграфе.
- Вот тебе первое поручение - наведи порядок на телеграфе. Новый председатель Реввоенсовета человек серьезный и не потерпит там безобразий. Но об армейских делах сам поговорит с вами. Совещание назначено на девять вечера. - Сергей Миронович обвел всех веселым взглядом: радовал его и приезд Мехоношина, и назначение Атарбекова. - Что ж, товарищи, начнем наше "чрезвычайное заседание"? Кто будет докладывать?
- Пусть Атарбеков! Человек он у нас новый, ему все видней со стороны, - предложил Чугунов.
- К тому же - на должности теперь, - согласился Аристов.
- Прошу, Георг. - Киров откинулся назад, приготовившись слушать невеселые вести.
Атарбеков рассказывал о деятельности прежнего состава ЧК и Особого отдела. Картина получалась неприглядная. Многие сотрудники этих двух ответственных учреждений брали взятки, занимались различными злоупотреблениями. Большинство из них обманным путем пробралось в ряды партии. Чтобы создать видимость борьбы с контрреволюцией, они хватали и сажали в тюрьму порой совсем безвинных людей, и чаще всего коммунистов, осмелившихся покритиковать порядки, насаждаемые в учреждениях Шляпниковым и другими троцкистами.
- Наша комиссия пришла к выводу, - заключил Атарбеков, - весь состав ЧК и Особого отдела надо предать суду Ревтрибунала. Начало мы уже положили. Всех этих мерзавцев посадили в тюрьму, а помещение ЧК приказали продезинфицировать и проветрить. Раскрыть все окна настежь!..
- Это вы сделали правильно, - засмеялся Киров. - Только не остудите помещение, потом дров не напасетесь. - Он посмотрел на Чугунова. - Что так мрачен наш губвоенком?
- Не с чего быть веселым, товарищ Киров. - Чугунов задумчиво покрутил усы. - Надо ли нам цацкаться со всей этой сволочью? Я бы их и судить не стал. Расстрелял всех - и дело с концом! А то понаехало в Астрахань много всякой дряни. Город-то особенный! Форпост Советской России на далеком юге. Тут надо глядеть в оба!
Киров поднял руку:
- Только не перехлестывать, товарищи. И без партизанщины! Надо внимательно разобраться в каждом человеке.
Атарбеков положил перед Кировым список рекомендуемых сотрудников в новый состав ЧК и Особого отдела. В основном это были коммунисты астраханских предприятий и частей гарнизона. В списке можно было увидеть и кавказцев - из Пятигорска, Владикавказа, Грозного, попавших в Астрахань с отступающими частями 11-й армии.
Киров просмотрел список.
- Хорошо, вечером я согласую этот список с Мехоношиным, и мы его утвердим на ревкоме. Но с одним условием, - он с лукавинкой взглянул на Атарбекова, - новому составу не повторять ошибок старого ЧК!
- За этим уж я прослежу! Пусть попробуют ошибиться! - Аристов сощурил свои цыганские глаза, поигрывая кинжалом на тонком кавказском пояске.
Хотя это было сказано в шутку, но Атарбеков обиделся и неприязненно посмотрел на Мину Львовича Аристова.
Киров встал:
- До встречи на ревкоме, товарищи!
Ночью, после заседания ревкома, в котором участвовал и новый председатель Реввоенсовета фронта Мехоношин, Атарбеков провел широкую операцию по аресту контрреволюционной астраханской буржуазии. С одним из Коммунистических отрядов действовал Аристов, с ротой Реввоенсовета Чугунов.
Аресту подверглись наиболее активные контрреволюционеры и "рыбные короли". Успех этой операции был обеспечен внезапностью и полной тайной ее подготовки.
В третьем часу ночи с отрядом красноармейцев Атарбеков окружил дом астраханского миллионера Павла Беззубикова. Еще несколько дней назад по городу распространился слух, что Беззубиков тяжело заболел. Говорили - у него произошло кровоизлияние в мозг, наступил паралич левой половины тела. Болтали и много другого. Эти слухи были до того назойливы и противоречивы, что Атарбеков решил сам заняться Беззубиковым.
Подойдя к дому миллионера, он позвонил. Ему долго не открывали. Тогда красноармейцы стали стучать в парадную дверь прикладами.
Вскоре на лестнице послышался топот ног, беготня, потом за дверями долго шептались, спорили, ругались, пока наконец не загремели засовы, тяжелые цепи и крюки. Дверь приоткрылась. На пороге показалась мадам Беззубикова. Позади нее, на ступеньках, с пистолетами в руках стояли два молодых человека.
Атарбеков показал мандат на обыск:
- Не пытайтесь сопротивляться. Дом окружен отрядом. На каждый выстрел мы ответим десятком выстрелов!
- Что вы, что вы! - Мадам Беззубикова замахала руками. - С какой стати нам стрелять? Мы мирные люди. А не открывали долго потому, что не знали, кто стучится в такой поздний час... - Приседая, она стала пятиться назад, прикрикнув на "племянников", чтобы они спрятали свои пистолеты.
- В таком случае прошу сдать оружие! - Атарбеков вошел в парадную.
Молодые люди переглянулись, не зная, на что решиться.
- Сережа!.. Павлик!.. - взмолилась мадам Беззубикова. - Отдайте ваши револьверы.
Зло глядя на Атарбекова, молодые люди молча протянули ему пистолеты.
- Ну вот и хорошо, - с усмешкой сказал Атарбеков. - А то они и выстрелить могут. - И он передал оружие рядом стоящему красноармейцу.
- Это мои племянники, - приседая, проговорила мадам Беззубикова. Сыновья моей покойной сестры, мальчики неразумные, горячие...
Атарбеков приказал их обыскать. У милых "племянников" в задних карманах брюк нашли еще по пистолету.
Атарбеков стремительно пробежал по лестнице наверх. За ним - чуть ли не половина отряда.
В доме было многолюдно. Кроме родни Беззубикова и прислуги здесь было много посторонних. Атарбеков приказал всех собрать в столовой, а сам вместе с гарнизонным врачом Соколовым зашел в спальню. Там был полумрак. Грузный, двенадцатипудовый Павел Беззубиков лежал на громадной "екатерининской" кровати красного дерева и тяжело дышал. У постели больного, со скорбным лицом, с молитвенником в руке, сидела старая сестра-монахиня. Прислонившись к кафельной печи, стоял смертельно бледный лечащий врач. Атарбеков попросил сестру-монахиню и врача выйти из комнаты, а Соколова - осмотреть Беззубикова.