Страница 3 из 5
Мне осталось совершить еще 106 подвигов. Когда цель будет близка, я придумаю новые.
А теперь – внимание – речь пойдет о серьезных вещах.
Есть один ОЧЕНЬ ВАЖНЫЙ подвиг, который я еще не совершил. Это
Сейчас я объясню, почему именно этот подвиг – ВЕЛИЧАЙШИЙ из Подвигов после конца света.
Переехав в Уэйкфилд, я решил, что хочу стать фотожурналистом (это просто умное название для съемки всяких крутых тусовок и движухи).
Когда я рассказал о своем замысле Робинсонам, они ответили: «ДА, ТОЧНО, ТАК ВСЕ И БУДЕТ!»
Поэтому я решил разобраться со всем самостоятельно. Я договорился о подработке и стал делать фотографии для школьной газеты. Так я встретил Джун Дель Торо…
Джун была ученицей и одновременно редактором «Газеты средней школы имени Паркера», что очень меня радовало. Вместе работая над газетой, мы всегда найдем о чем поговорить и сможем подружиться – так я думал.
Однако, как оказалось, Джун за работой – это что-то страшное. Но, даже когда она в бешенстве и по уши загружена, она умудряется оставаться невероятно милой…
Здесь я должен внести ясность: мне кажется, Джун меня скорее ненавидит.
Она говорила, что я ленивый. При всем уважении, я не согласен. Я не ленивый, я просто пытался вжиться в образ фотографа: неуправляемого бунтаря, играющего по своим правилам, продвинутого, крутого парня, который всегда, двадцать четыре часа в сутки, остается продвинутым и крутым, продвинутым и крутым.
Джун говорила, что мои фотографии не рассказывают о самых важных школьных событиях. Интересно, что она хотела – фотоотчет о ярмарке выпечки или снимки новой интерактивной доски миссис Грэдвол? Что-то такое?
Понимаете, все эти нудные банальности не по мне. Я люблю движение! Люблю ловить то единственное мгновение, которое никогда больше не повторится.
А сейчас? А сейчас мой фотоаппарат переполнен уникальными, смертельно опасными мгновениями.
Вот буквально на этой неделе…
Как бы то ни было, даже если я вызываю у Джун нечто вроде ненависти, что вполне возможно, мне она скорее нравится – причем очень сильно.
Но что с ней сейчас? Жива ли еще? В городе ли она?
Мне известно следующее…
В день, когда начался Монстр-Апокалипсис – и это ФАКТ, – Джун была в школе. Вряд ли она до сих пор там: пару дней назад я проходил мимо школы и с улицы крикнул несколько раз: «Джун!», но ответа не услышал.
Еще я АБСОЛЮТНО УВЕРЕН, что родители Джун остались в городе: на прошлой неделе я подходил к ее дому и видел их машины на подъездной дорожке. Я пробрался в дом и осмотрел все внутри. Было непохоже, что они собрали вещи и уехали на поезде или еще на чем-то.
И я ОТКАЗЫВАЮСЬ верить, что Джун превратилась в зомби.
А это значит, что она ДОЛЖНА быть где-то здесь, в городе.
И я собираюсь ее найти. И спасти.
Теперь вы всё знаете.
Так я живу.
И такая у меня цель.
Я не успокоюсь, пока не доведу дело до конца.
Я – сирота-воин со своими странностями.
Я ураган крутости, воюющий с зомби и истребляющий монстров (на самом деле нет, но это моя история, так что смиритесь). И я обязательно…
Глава 3
Сумерки, закат солнца, все вокруг оранжевое, как фруктовое мороженое. Длинные вечерние лучи проникают сквозь окна моего дома на дереве, и все тише позвякивает ветряной колокольчик из «Товаров для дома», который я повесил у входа.
Я сижу со сломанной рацией, пытаюсь починить ее с помощью своей новой крошечной отвертки.
Обратите внимание! Это называется «рация», а не «портативный приемопередатчик».
По-моему, ремонтные работы продвигаются довольно успешно.
По рации можно связаться только с одним человеком – с Квинтом Бейкером.
Квинт Бейкер был – И ОСТАЕТСЯ – моим лучшим другом! Моим единственным другом.
Когда я только переехал в Уэйкфилд прошлой зимой, единственным из всех детей, кто заговорил со мной, был Квинт. Если вы ребенок, которого отдают в чужую семью на воспитание, и вам приходится то и дело переезжать с места на место, вы привыкаете обходиться без друзей.
Но мы с Квинтом были словно детали «Лего» – мы сразу же поладили.
Квинт подарил мне рацию – одну из пары – на день рождения. Я в жизни не получал лучшего подарка на день рождения. Поскольку мои опекуны ни за что на свете не подарили бы мне мобильник, а чокнутые родители Квинта были убеждены, что от мобильников плавятся мозги, общаться за пределами школы мы с Квинтом могли лишь по рации.
Но боюсь, Квинта больше нет. В день, когда все произошло, мы… разделились. Возможно, он стал зомби, а может, отправился на запад, как и другие жители города. Когда все только закрутилось, я слышал, что безопаснее всего на западе. Но начиная, кажется, с пятого дня речи об этом уже не шло, поэтому – кто знает.
И все-таки есть шанс, что Квинт жив, где-то прячется, и рация поможет мне связаться с ним. Поэтому я не могу все бросить!
Семь обожженных пальцев спустя я наконец заставляю рацию заработать. Я жму на кнопку и слышу тихое шипение, а это значит, что она передает сигнал.
Я жду несколько минут. Ответа нет. Еще несколько минут. Ответа я так и не получаю. И отправляюсь спать.
Моя постель – это куча свитеров, носков и полотенец, сваленных в углу дома. Я плюхаюсь на нее и сворачиваюсь под единственным одеялом. На улице еще довольно тепло, но я не могу уснуть, не укрывшись одеялом. Конечно, оно не защитит ни от Крылатой Мерзости, ни от Бульдозера, но все-таки с ним мне как будто безопаснее…
Вскоре я погружаюсь в сон. И мне снятся кошмары.
Кошмары, которые кажутся реальными.
Кошмары, в которых я вижу то утро, сорок два дня назад, когда появились монстры, и все изменилось…
Учебный год заканчивался, и всех уже лихорадило в предвкушении летних каникул – свобода была не за горами. Я на свободу не рассчитывал: во время каникул мне предстояло проводить время дома с Робинсонами – то есть не развлекаться, а усиленно стричь газоны.
Помню, как раз перед тем, как все случилось, автобус только-только подъехал к школе.