Страница 12 из 13
– Кто тут передёргивает, мазафака?! Я те покажу кузькину мать! Светлое будущее ему, видите ли, подавай! Гедонист-кондомист! Кое-какие отклонения, говоришь?! Что ж это вы такое несуразное вслух-то себе позволяете, а? Совсем одичали, барин? Ослепли, что ль?! Отклонения-то, прошу пардону, по-все-мест-ны-е! – слишком, что ни говорите, эмоционально вышло, надо бы уже поуспокоиться. – Практически все ведь примерные мужья и большинство их верных жёнушек… это… знай себе отклоняются, когда без догляду-то. Коли страха нет. На себя оборотиться не желаете? – на меня, доцента биологических наук, жену его, на Наталью – подружку нашу, как только что выяснилось, девушку… хм… общего пользования. Обычные люди – как раз таки рядовые среднестатистические «отклонисты». И никакое мы не исключение из правила. Мы, ежели хочешь знать, и есть это самое правило! А теперь вопросик на засыпку: что это вы, уважаемый, интересно знать, там сеять-то собрались, чтобы, значится, высокое и чистое пожинать, а? Семя, что ли, свое лукавое живучее повсюду без зазрения совести разбрасывать? Ха-ха! Лукавое и пожнёте, не иначе! Хотя… Глядишь, чего поинтереснее… трёхголовое народится…
Заминка образовалась. Фу-у-у! Наконец-то, притормозили. Улеглись страсти болтологические. Может, сеять передумал? Вряд ли… Бош, он такой упёртый, спасу нет!
– Э-э-эх, мать! Запутала ты меня вконец, Сергеевна. Я ж образно выступил о колхозе-то! Ясное дело, большинство людей добровольно с какой-то там переляки эволюционировать вряд ли будут. Зачем им вообще напрягаться, ежели и так сойдёт? Даже за деньги. Даже за большие деньги! За большущие! За туеву хучу денег! Холи ш-ш-шит! Приписками заниматься станут, отчёты кропать о постоянном и неуклонном росте человеческого самосознания. Всё что угодно, кроме налаживания собственно процесса этого самого роста. Только бы бабла срубить! Гм… Стимула-то нет! Кто придумает – тому сразу десять Нобелевских премий не мешало б отсыпать! И что нам остаётся? Что остаётся, я тебя спрашиваю, дабы подвигнуть граждан расти хоть бы в чьих-нибудь глазах, лучше становиться, а? Отвечать не хочешь или не знаешь?
Роланд в ту минуту ужасно был похож на сельского учителя-педанта, выспрашивающего домашнее задание с хорошенькой нерадивой ученицы. И невдомёк старому перечнику, что отнюдь не все вверенные ему чада в погожие радостные выходные дома над учебниками корпят. Есть и такие, кто прогуляться любит! Хм… До университетской библиотеки. Хе-хе! Странное дело, не находите?
– Во-о-о-от! А я – знаю! – искренне радовался он своему знанию. – И я тебе скажу: страх! – вот что необходимо нашему человеку разумному боле всего. Страх потери близких, родных, имущества, медицинской страховки, работы, имиджа, репутации, лица, страх показаться смешным невежей, глупым и неловким. Страх заболеть и однажды умереть, в конце концов!
Да-а-а-а! Желание жить вечно, патологический страх смерти – вот что зачастую движет людьми. И чужая воля. Твёрдая рука, если хочешь! По всему выходит, страх и принуждение – истинный двигатель прогресса!
Хорошенькую ученицу, однако, как выяснилось, голой, пусть и твёрдою, рукой не особо-то возьмёшь! Дудки! Жанна – девушка ищущая, натура творческая, беспокойная и, как знать, возможно, именно в тот самый момент маршрут её неустанных душевных поисков и метаний пролегал по узенькой, довольно замусоренной, но страшно притягательной улочке, зазывающей вывесками невиданных удовольствий, подъездами таинственных соблазнов, окнами манящих силуэтов, уютными двориками милых забав, галереями излишеств, парками чувственных увеселений, кафешками новых ярких вкусов, будоражащих мимолётных касаний и случайных удивительных встреч, кричащей всеми цветами радуги, петляющей меж унылых, зато очень-очень-очень правильных величественных зданий – строгих, без каких-либо радующих глаз излишеств, стандартного, пятидесяти оттенков серого идеально подогнанного камня, жилищ с единообразными скучными воздухо-свето-радостенепроницаемыми жалюзи на окнах, пылящимися пустоглазыми иконами по тёмным углам, балконами, захламлёнными велосипедами, старыми лыжами и благими намерениями, сваленными в кучи на чердаках, теперь совсем уж никому не нужными умными добрыми книжками, мертвенно-бледными энергосберегающими лампочками на неряшливых кухнях и в одинаково обрыдло пропахших «утренней свежестью морского бриза» карцерах-уборных. Ух ты! Почти сто сорок слов! Неслабо выступили, внушаеть! Кстати, а вам доводилось бывать на той улочке? …Нет? …Так одевайтесь же скорее и бегите! Скоро сказке конец, а кто слушал, тот – молодец, успеет ещё добежать. Ближе, небось, чем до канадской границы-то, а?
– Гм… Заключительный твой демарш, малыш, честно говоря, как-то не особо вдохновляет. Мда-а-а-а… Точнее, вызывает полнейшее недоумение! Страх? При чём здесь страх, милый мой?! Когда ж это под его воздействием создавалось что-либо нужное, позитивное?
– Как же, как же? А лекарства, к примеру вакцины? Не перед лицом ли ужаса эпидемий, мора, уносящего тысячи, десятки, сотни тысяч человеческих жизней, созданы они?
– Никак нет, мон женераль! – в непримиримой борьбе! Пионеры от медицины на себе множество лекарств, противоядий, да и самих ядов испытали, болезни прививали, причём зачастую с плачевным исходом. Сифилис, бубонную чуму, лепру, прочую страшную заразу. Их и сейчас-то не больно хорошо лечат. Хочешь попробовать? Думаешь, не осознавали люди возможные последствия? Прекрасно осознавали, смею тебя уверить! Это ж какой силой духа, смелостью нужно обладать, дабы на муки мученические добровольно себя обречь?! Прошу учесть, не из каких-то эгоцентрических позывов, а из высших, да что там – наивысших устремлений! Во имя науки, спасения жизней миллионов и миллионов людей!
– Уау! Жанин, милочка, да вам впору с высоких трибун ораторствовать. Несмотря на молодость-то! Может, стезю не ту избрали? Подумайте хорошенько! На кой ляд вам далась эта феррюкнутая Академия? Двигали бы прямиком в политику! С такими… хм… я бы сказал, исключительными внешними данными и способностями, м-м-м-м! – цены бы вам не было! Опять же телевизор значительно интереснее смотрелся бы.
Но Жанна Сергеевна, как водится, шуток не понимала:
«Слова твои, потомок алеманнов славных,
Пусты, как старый жбан рассохшийся,
Худой.
Затем лишь стерпится огласка логосов тщеславных,
Воеже быть отвергнутыми твёрдою рукой.
Моей.
Той самой, что противна всяческому понужденью
в угоду блажи фарисействующих царьков.
Сильней!
И ярче буду дуть в фанфары просвещения,
Чтоб скинуть мракобесия поповского оков, и водки жахну с целью очищенья загаженных фекальями мозгов!»
– О-о-о-о! Зер гут! Дас ист фантастиш! Это есть бессмертный строки какой-нибудь великий поэт? Мастер Цветик?
– Нет, бляха-муха! Это – экспромт!
– О-о-о-о! Какой интересный имя у великий поэт: Экспромт! Дрек мит пфеффер! Брависсимо, бл*дь!
– Мой экспромт! И хватит уже, в конце концов, фиглярствовать, накушались, мазафака! Хотелось бы мне, кстати, мысль свою закончить.
– Давай, давай, холи шит! Заканчивай что-нибудь! Хоть бы и мысль какую. Самому интересно. Гм! Шайссе!
Бытует мнение, согласно которому некоторые йоги, достигшие определённой стадии просветления и, скажем так, успешно медитирующие на аджну-чакру, при желании могут взглядом разрушить, к примеру, Луну. Взять вот так, запросто, и разрушить любимое небесное светило к бениной маме! Ни с того ни с сего. Спорно, конечно, но всё ж не бесспорно, опасения-то имеются кое-какие.
К счастью для господина фон Штауфена, подобными навыками Жанна Сергеевна, судя по всему, не обладала, иначе шибко худо потомку алеманнов славных бы пришлось, столь красноречиво свиреп был её взгляд. Между тем не стоит забывать и о коронном лоу-кике 41 в исполнении девушки. Ноги отсушит будьте-нате! А ежели в голову зарядит? Гм… Тогда точно кирдык, сливай воду! Однако обошлось, как обычно, без эксцессов. Страсти поутихли, градус эмоций снизился, разговор вернулся в привычное дискуссионное русло. После краткого раздумья решилась госпожа Назарова всё-таки продолжать:
41
Сильный удар сбоку ногой в муай-тай.