Убийца-садовник?

Хлипкую дверь Алекс просто вынес плечом, строго напомнив себе, что, похоже, настало время снова таскать с собой отмычки. Бесшумно прикрыл ее за собой и замер. Вскоре кто-то смачно протопал снаружи, послышались приглушенные голоса. Преследователи не заметили выходящей в переулок двери и ушли. Только когда все звуки окончательно стихли, Алекс позволил себе оглядеться.

Пространство комнаты было большей частью съедено темнотой, но вскоре глаз стал различать серые контуры предметов. Плита, стол, темная громада буфета. Похоже, он забрался на чью-то кухню. Повезло ему, что дом был пуст! В буфете нашлась медная лампа, а в ящике стола рядом с плитой - кухонный нож, вооружившись которым, Алекс сразу почувствовал себя уверенней.

Наконец-то можно было осмотреть рану. Чужой нож разрезал пальто, подкладку, жилет и полоснул по боку, но неглубоко. Рана уже почти запеклась, и Рэндон туго перевязал ее оторванным подолом рубашки. С головой дело обстояло хуже. Затылок ломило, коричневые слоистые тени от лампы причудливо двигались перед глазами. Ничего, чердак у него крепкий. Заживет, как на собаке.

Он выждал еще некоторое время, однако, похоже, преступникам куда важнее было скрыться, чем разыскивать странного преследователя. В переулке стояла вязкая тишина. Все же Алекс не смог заставить себя расстаться с ножом и взамен оставил на столе горку монет - за нож и сломанную дверь. Вздохнув напоследок, он нырнул обратно в густой уличный туман.

Рэндон старался идти ровным уверенным шагом, несмотря на головокружение и скользкую грязь под ногами. Улица петляла, как пьяная; с наступлением темноты людей на ней только прибавилось, но это было не то общество, с которым нормальный человек захотел бы свести более тесное знакомство. Крыши тесно стоящих домов угрожающе нависали над головой. Зубасто скалились грубые вывески, хищным крюком торчал из стены разбитый фонарь.

Где-то невдалеке прокатил экипаж, оповестив о себе цоканьем копыт и звяканьем упряжи. Это хорошо, значит, ему удалось-таки выбраться из трущоб. Чем ближе он подходил к реке, тем гуще клубился туман, скрадывая звуки и превращая прохожих в неясные силуэты.

На набережной Рэндон взял кэб, с облегчением откинулся на спинку сиденья и покатил, наконец, домой.

Глава 10

"Кажется, наши вечерние совещания становятся традицией", - с улыбкой подумала Элизабет, зажигая свечи в канделябре. Питер уже спал без задних ног, миссис Ходжес тоже ушла к себе. Они с Алексом остались вдвоем.

Ее муж вернулся сегодня из города мрачный, недовольный и благоухающий, как уличный пес. Он долго плескался в ванной и почти ни слова не сказал за ужином, только раза два улыбнулся Питеру. Элизабет благоразумно воздержалась от вопросов, но ее точило любопытство. Конверту, который она привезла от леди Сазерленд, Алекс обрадовался, как дорогому подарку:

- Ты настоящий сыщик, Элизабет! И по счастью, более удачливый, чем я!

Он выкрутил фитиль в лампе, разложил на столе серые клочки бумаги, сверившись со списком. Затем достал откуда-то внушительную лупу и надолго застыл над записками. Терпения Элизабет хватило примерно на четверть часа.

- Мне кажется, проще распутать нормальное честное убийство, чем это бессмысленное безумие! - вздохнула она.

- Терпение, моя дорогая, - пробормотал Алекс, не отрываясь от записок. Элизабет почувствовала легкое беспокойство. Он схватился за работу с таким рвением, будто хотел взять реванш за какие-то сегодняшние неудачи.

Наконец, Рэндон, видимо, достаточно насмотрелся на эту пакость и отодвинулся от стола:

- Что ж, со всей определенностью можно сказать, что в этих записках есть система: все они написаны одной рукой, причем автор пытался имитировать безграмотность, но его выдают уверенные четкие штрихи. Человек, редко имеющий дело с чернильницей, пишет по-другому. Почерк жесткий, скорее мужской. Записки получили все преподаватели, кроме миссис Беттертон, и еще несколько студенток. К сожалению, на письмах из шкатулки мисс Диккенсон даты отсутствуют, а из преподавателей последний пасквиль получила мисс Стоукс. В письме отправитель грубо прошелся по ее внешности и манере одеваться. Присмотревшись, можно заметить, что это письмо написано чернилами другого оттенка, чем первые шесть. Похоже, у злоумышленника кончились (или засохли) одни дрянные чернила, и он купил другие такие же. Теми же более светлыми чернилами написаны записки с угрозами из шкатулки Мэри Диккенсон. Значит, она получила их недавно, непосредственно перед происшествием. После Ночи всех святых поток пасквилей прекратился… Не потому ли, что мисс Мэри больше не могла их получать?

- Чудесно, - восхитилась Элизабет, в очередной раз убедившись в гениальности своего мужа. Она полдня украдкой таращилась на эти ничтожные клочки бумаги и не смогла сделать ни одного разумного вывода, а он!

- Также я отметил весьма нелогичный выбор ругательств. То, что неведомый злопыхатель обозвал мисс Стоукс "полоумной гусыней" - это еще куда ни шло, но назвать "бледной каланчой" румяную невысокую мисс Кроуфорд - это по меньшей мере странно! - Рэндон иронически вздернул бровь. - Можно подумать, что некоторые записки были доставлены не тем адресатам.

- Или преступнику было безразлично, кому их подбросить, главное - поднять побольше шуму, - добавила Элизабет.

- Да, такое тоже может быть. Мне все же кажется, что эти письма имеют отношение к делу Алертона… Интуиция, если хочешь. Эх, если бы я мог встретиться с Бартоном! Увы, если я еще раз осмелюсь переступить священный порог Дарвель-колледжа, лорд Янгер откусит мне голову.

- Мы не можем этого допустить, - улыбнулась Элизабет. - Поэтому в Дарвель-холл отправлюсь я.

Она порывисто обняла мужа и поцеловала в щеку. К ее удивлению, Алекс вздрогнул и как-то напрягся. Это было необычно. Как правило, едва они оставались наедине, Алекс первым проявлял инициативу. Элизабет разом вспомнились другие странности его сегодняшнего поведения. За ужином он часто морщился, как от головной боли. И не снял жилет, хотя обычно предпочитал вечером оставаться в одной рубашке.

Резко отстранившись, она воскликнула:

- Тебя ранили?!

- Пустяки. - В голосе Алекса смешались досада и смущение. - Я сглупил, и в результате получил царапину на ребрах, шишку на затылке и немного полезного опыта.

Он явно пытался отшутиться. Элизабет казалось, что в груди у нее стремительно растет ледяной ком, в ушах тонко противно зазвенело. Лишь бы сдержаться, не показать свой страх!

- Ясно, - она с трудом изобразила понимающую улыбку. - А те монструозные подсвечники ты, наверное, прикупил для самообороны?

Как она ни старалась, ее голос все-таки дрогнул. Элизабет отвернулась, пытаясь скрыть слезы. Алекс вдруг в один шаг оказался рядом, заслонил собой всю комнату, весь мир, так что наконец-то можно было его обнять, зарыться в плечо, спрятаться, почувствовать, что он – рядом.

Дымчатое кружево домашнего платья легко соскользнуло по рукам до локтей, пальцы Алекса запутались в непослушных рыжих локонах. Элизабет нравилось чувствовать ладонью его крепкие мускулы - и снова ее обжег страх, каким хрупким было их счастье, как легко можно все потерять. Она хотела что-то сказать и запнулась, лицо Алекса склонилось ближе, расплылось перед ее глазами… Тишина вокруг них свернулась уютным коконом.

- Подожди, тебе же нельзя! - Она испуганно отстранилась, пытаясь справиться с дыханием.

- Ну вот еще…

- Лучше покажи голову. Может, надо перевязать? Стой, что ты де…

Лампа на столе давно уже погасла, одна из свечей в канделябре мигает и тоже гаснет, по комнате плывет сизый дым, как лоскуток тончайшего шелка. Старинные часы на каминной полке медленно, нехотя отсчитывают секунды, как скупец - золотые монеты. С тихим шипением гаснет вторая свеча.

- Пойдем в спальню, - прошептал Алекс ей на ухо. Глаза Элизабет сияли, и слез в них уже не было.

Едва он протянул руку к канделябру, как последняя свеча, затрепетав, погасла, и комната погрузилась в мягкую темноту. "Досадно", - подумал Алекс. Он мог бы пройти по любой комнате с закрытыми глазами, не задев и краешка мебели - неплохая тренировка, кстати - но Элизабет так не умеет, а разбудить Питера и миссис Ходжес ему сейчас не хотелось бы. Из зовущей темноты до него долетел тихий переливчатый смех. Алекс отставил бесполезный канделябр в сторону и подхватил жену на руки.