Убийца-садовник?

- Пенни?

Внутри было пусто и тихо. Странно, где же она? Несмотря на внешнее легкомыслие, Пенни была девушкой ответственной и ни за что не бросила бы товар без присмотра.

Я прошлась по комнате, снимая на ходу шаль, и случайно бросила взгляд за прилавок. Меня приморозило к полу. Пенни лежала там на спине, и под её головой на светлом выскобленном полу расползалась тёмная лужа. Глаза её были открыты и смотрели в потолок.

Не помню, как я выскочила на крыльцо. Кажется, я что-то кричала. Через некоторое время я обнаружила себя сидящей на стуле в подсобке, а невесть откуда взявшийся Иннелин пытался напоить меня водой из стакана. Он был так бледен, что брови на его лице казались угольно-черными. Из лавки доносился возбуждённый гул, я узнала голос инспектора Беккера из городской полиции.

- Иннелин, она… она… - я попыталась взять стакан и отдёрнула руки. Они все были в запекшейся крови.

- Я знаю. Выпей. – От воды пахло какими-то травами. – Станет легче.

- Я хотела ей помочь! – всхлипнула я. – А она…

От одного воспоминания у меня желудок подбросило к горлу. Торговец ловко подвинул ко мне пустое ведро. Мне было плохо как никогда.

- Её убили, Элизабет, – жёстко сказал хокермен. – Перерезали горло.

Он поставил на стол таз и кувшин с водой.

- Отдохни здесь, пока они не закончат. Приведи себя в порядок. Ты понадобишься мне в лавке – сегодня наверняка будет уйма посетителей. Все явятся своими глазами взглянуть, что случилось.

- Я буду торговать вместо Пенни? – у меня вырвался истерический смешок.

Иннелин странно посмотрел на меня и вышел. Впрочем, чего я хотела? Убийство убийством, а дело делом. Тем более, что я всего лишь секретарь. Не того полёта птица, чтобы со мной церемониться. Сейчас покопаюсь в лекарственных запасах Иннелина, плесну себе пустырника в чашку и выйду, как миленькая.

На то, чтобы вернуть себя в реальность, у меня ушло полчаса. Когда я, умытая и причёсанная, вышла из подсобки, в лавке никого из посторонних уже не было. На страшное тёмное пятно на полу я старалась не смотреть.

Хокермен сразу же схватил меня за руку.

- Так, на инструктаж у нас пять минут. Сейчас пойдут любопытные. Прислушивайся, кто и где был этим утром. Здесь город, а не дремучий лес. Наверняка кто-то что-то видел. Поспрашивай, только осторожно. Наблюдай, запоминай реакции. Один я не справлюсь, у меня всего одна пара глаз и ушей, к сожалению.

- Ты же не думаешь… - стоило мне представить, что кто-то из давно знакомых мне людей мог совершить такое, как мне сразу захотелось вернуться в подсобку, поближе к тому ведру.

- Просто сделай, что я прошу. Вечером поговорим.

***

День тянулся бесконечно, как тягучий кошмар, от которого никак не можешь проснуться. Повинуясь просьбе Иннелина, я прислушивалась изо всех сил. Некоторые покупатели успели переговорить с констеблем. Кажется, полиция склонялась к версии со случайным грабителем. Иннелин подтвердил, что этим утром из лавки действительно пропали кое-какие ценные вещи. Непонятно, почему грабитель не порезвился у нас как следует – ну, возможно, его спугнули. Я изумлённо взглянула на своего начальника: уж мне-то было точно известно, что все товары целы! Хокермен в ответ чувствительно наступил мне на ногу. Ладно, отложим этот вопрос до вечера.

Уже стемнело, когда мы, наконец, выпроводили последнего посетителя и заперли дверь. Я упала в кресло у камина, Иннелин принёс поднос с чаем. Я с интересом принюхалась к тёмной опалесцирующей жидкости – пахло мёдом, нагретым камнем, солнечным полднем.

- Специальный сбор, - сказал хокермен с наигранной улыбкой. – Поможет тебе сегодня заснуть.

- Знаешь, у меня была мечта – выучиться на врача и лечить людей, - ответила я невпопад, обхватив ладонями чашку. Наверное, мне понадобится литров пять специального альвийского чая, чтобы забыть мёртвые глаза Пенни и жуткую рану на её шее... Если такое вообще можно забыть.

- Теперь понимаю, что не смогу. Ни за что не смогу.

- Это шок, - устало произнёс Иннелин. – Пройдёт.

Я покачала головой. Нет, не быть мне первой женщиной-доктором… Хирургом уж точно.

- Если бы я пришла раньше… - прошептала я то, что мучило меня весь день, - может быть, вдвоём мы с ней смогли бы спастись от этого грабителя…

- Не было никакого «случайного грабителя», Элизабет, – отрезал хокермен. - И это не первое подобное убийство в ваших краях.

Я задумалась.

- Ты имеешь в виду тот случай в июле? Экипаж, который мы нашли на дороге…

- И это тоже. После того происшествия мы с Рэндоном и инспектором Беккером прочесали ближний лес с поисковым кристаллом. Нашли два тела. Обе женщины. Обе убиты примерно года два назад. Точно сказать уже нельзя. У обеих перерезано горло. Могу поклясться – это сделал один и тот же человек. И он где-то здесь.

- Какой-нибудь сумасшедший? - прошептала я. В голове не укладывался этот ужас. Мысли лихорадочно метались: кто?! Я знала в нашем городке всех с раннего детства, чужаков у нас не водилось, тогда кто же?

- Скорее наоборот - хладнокровный мерзавец. Здесь замешана магия. Недобрая, тёмная магия… Я её чувствую.

У меня мороз по коже прошёл. Но, думаю, на альва в вопросах, связанных с магией, можно положиться.

- Тогда почему ты подбросил полиции версию с грабителем?

- Если я заикнусь, что убийца – маг, то первым подозреваемым окажусь я сам. Как думает обыватель: альв – значит, маг. Пусть полиция проводит обычные сыскные действия, ищет кого-то, кто утром болтался неподалёку от лавки, пусть опрашивает свидетелей… Никто не сделает этого лучше них. Мы же будем искать другое.

- Магия – и убийства?... Какой-нибудь ритуал? – у меня забрезжила догадка. - Постой-ка, твой амулет! Кража амулета может иметь отношение к делу?

- Боюсь, что да, - понуро ответил Иннелин. – Элизабет, мне давно следовало с тобой поговорить. Надеюсь, и сейчас ещё не поздно. Я предполагаю, что убийца надеялся найти у нас в лавке вот это.

Он положил на прилавок две книги – два старых потрёпанных фолианта, переплетённых в кожу, с медными застёжками. Я осторожно открыла одну, перелистнула несколько ветхих страниц, испещрённых рукописной вязью. Да, очень старая книга. Чего уж там - древняя, как экскремент мамонта. Некоторые страницы были переложены листочками бумаги, на вид явно более современной. Все эти листочки были исписаны какими-то заметками. Я взяла один – и глазам не поверила. Это был почерк моего отца!

- Обе книги – трактаты по магии. Их передал мне мистер Гордон незадолго до своей смерти. Он сказал что-то вроде: некоторое знание, если прокричать его на площади, может привести за собой большое зло. Мистер Гордон собирался отдать мне ещё какие-то книги, но после его смерти я их не нашёл. Ты хорошо помнишь своего отца? Кто-нибудь навещал его во время болезни? О чём они говорили?

У меня заныло сердце. Я не любила вспоминать о своём детстве. Мама вышла за отца против воли семьи, дед прочил ей гораздо более выгодную партию. Маму он так и не простил. Иногда я думала, чем же папа так пленил мою аристократичную мать? Он был добрым, весёлым человеком с буйными рыжими кудрями и вечно неожиданными идеями, со своей знаменитой эксцентричностью и сорочьей коллекцией книг.

- Твой отец был учёным?

- О нет! Он даже не закончил Университет. Зато многие молодые люди, вхожие к нам в дом, потом в этот Университет поступили. Папа был энтузиастом, великим популяризатором науки. Он всегда чем-то увлекался. Полгода пытался доказать какую-то математическую гипотезу. Потом вдруг занялся археологией и древними языками, изучал кельтбер, годейль, чуть не утащил маму на раскопки в Пустоши, но она вовремя сообщила, что беременна. Раскопки тут же были забыты, один он бы ни за что не поехал. Они с мамой не могли расстаться даже на неделю. Они были очень счастливы, - прошептала я, – вернее, мы втроём были очень счастливы.

- А потом случилась та эпидемия, да? Тиф…

- Незадолго до этого мы купили домик в Илсбери. Думаю, отец надеялся, что мама помирится со своими родственниками. Он видел, как тяжело она переживала разрыв. Но отношения с нами поддерживала только тётя Роуз, мамина старшая сестра. Дедушка и знать нас не хотел.