Страница 38 из 106
Трясусь в душном электропоезде, развозящим по местам работы таких узников этого мира, как и я сама. Сквозь запотевшее окно мелькают всё те же безнадежные, серые пейзажи. Иногда взгляд цепляет коряги, торчащие из земли – то, что осталось от деревьев, некогда растущих на Арканууме. По мне так лучше бы их все вырвали, смотреть на эти призраки прошлого и представлять, что когда-то было иначе, ещё хуже, чем не знать о минувшем вовсе.
Люди с одинаково-обреченными лицами выходят на своих остановках, не обращая внимание на окружающий мир и остальных. Все одеты примерно одинаково – длинные пальто, укрывающие от ветров и снега на мужчинах и женщинах. Иногда мне кажется, что мы просто признаки, населяющие это бесцветное место, где единственным ярким пятном является кровь.
Моя станция конечная. Боевые действия находятся в нескольких километрах и вдыхаю знакомый запах гари и пороха, выходя на улицу. Кутаюсь поглубже в свое шерстяное пальто. Надо бы уже купить себе хоть что-то новое, чтобы не получилось как в прошлом году – снег выпал, а я по-прежнему ходила, одетая не по погоде. Так и провела всю зиму, бегая от холода по маршруту дом-поезд-госпиталь и обратно.
В этом году всё будет иначе. Я должна уже начать заботиться о себе. А пока поглубже зарываю нос в шарф и бегу до облупившихся стен больницы.
Внутри пахнет спиртом и медикаментами, которые перебивают запах крови. В госпитале Вантарэ ни секунды не бывает спокойно, поэтому я тут же попадаю в водоворот событий, где прибывают новые пациенты с тяжелыми ранениями, кто-то кричит, вызывая врача в операционную, кто-то стонет от боли и так по кругу.
Обстановка бодрит меня. Я мотаю головой и перенимаю темп, бегу скорее переодеваться в сестринскую, чтобы совершить обход. На мне две задачи: первая - осматривать прибывающих к нам, чтобы назначить им срочное вмешательство врача, или поставить в очередь, вторая – совершать обход над теми, кто идёт на поправку.
Начинаю с второй группы: слушаю дыхание и сердцебиение, слежу за тем, чтобы в здоровье моих подопечных наблюдался прогресс, ставлю компрессы тем, у кого наблюдается жар и ставлю подушки повыше для тех, кому пришло время принимать лекарства.
- Вы – ангел, - шепчет парень с перебинтованной головой. – когда выйду отсюда, обязательно приглашу Вас на свидание.
- Поправляйтесь, сердцеед, - хмыкаю я. – Сейчас самое главное – Ваше здоровье.
- Но Вы согласитесь на встречу со мной? – хрипло спрашивает мужчина.
Я лишь качаю головой и перехожу от его койки к следующей. В этой комнате по меньшей мере тридцать человек выздоравливающих и все они отправятся обратно на фронт как только ощутят в себе силу держать оружие.
В лучшем случае этот парень попадет еще раз под моё наблюдение. В худшем – мы больше никогда не встретимся. Рассчитывать на нормальную жизнь рядовым не приходится. На самом деле им вообще не приходится рассчитывать на жизнь как таковую. Поэтому предложения о свиданиях не более чем самообман, это понимаю и я, и он.
Когда время подходит к полудню, я нервно передергиваю плечами и направляюсь в сестринскую, чтобы выпить свой свайс. Именно в этот промежуток к нам обычно поступают новые пациенты, привезенные с места военных действий. Сегодня очередь Кати распределять их, поэтому я решаю сделать небольшую передышку. Сажусь на пластиковый стул и прикрываю глаза, втягивая в себя вязкую жидкость с овощным вкусом.
За дверью творится что-то неладное, потому что до меня доносятся встревоженные голоса и крики. Очень скоро причина становится ясна, когда Кати буквально врывается в небольшое помещение, служившее мне укрытием.
- Эль! Срочно! Там творится ад на земле, умоляю, помоги мне!
- Кати, тебе пора бы привыкнуть к виду крови, ей богу, я не могу каждый раз делать за тебя работу. – устало произношу я.
- Там другое! – хнычет девушка. Со своим вытянутым лицом и глазками-пуговками, Кати очень похожа на одного из мелких зверьков, которых нам показывали на картинках в школе. – Один из генералов, Эль! И он весь в крови! Если я неправильно назначу ему лечение, то сама знаешь..
Еле сдерживаюсь от того, чтобы не высказать свои мысли. То есть перекинуть ответственность на меня, чтобы в случае ошибки наказание понесла я. Прекрасно. Кати просто в шок ввергает своей непосредственностью.
И всё же я поднимаюсь, хоть ноги и спину нещадно ломит от усталости. Это жизнь человека, и она намного больше, чем наш спор с Кати, наверное, она даже права, позвав меня. Если в нашем госпитале погибнет генерал армии Легурии, то Верховный правитель обрушит на нас весь свой гнев.
В холле первого этажа творится что-то невообразимое даже по меркам привычного хаоса. Кажется сотни людей в тёмно-синей военной форме столпились в холле с колоннами из светлого камня. Мужчин с особо тяжелыми ранениями уже успели погрузить на каталки и теперь направляют в хирургические отделения.
- Он там, пойдём! – Кати хватает меня за руки и тащит сквозь гудящую и стонущую толпу. Я мельком бросаю взгляды на пострадавших и сердце щемит от осознания, что я не смогу помочь им всем. – Вот!
Я смотрю на мужчину, находящегося без сознания и уже погруженного на каталку. Абсолютно понятно, что так сильно напугало Кати – вся его грудь залита кровью и на первый взгляд я не могу отличить, где его плоть, а где материя военного камзола.