Туда, где ты

Мотаю головой и бреду в сторону каменной арки, моя квартира уже совсем близко. Ключ в двери со скрипом поворачивается, впуская меня во внутренний дворик, где в центре находится клумба с голой землёй. Она была здесь с самого моего рождения, люди не убирают её, словно надеясь, что когда-нибудь она озеленится вновь.

Что ж, ждать придётся очень долго. Наше небо сожгла война ещё несколько столетий назад. После ядерной атаки люди смогли оправиться, а вот природа нет. Всё погибло под струями химических ливней и не спешило возвращаться на Аркануум вновь.

Человечеству удалось создать свайсы – тягучие коктейли, спасшие нас от голодного вымирания, но иногда я задаюсь мыслью: а нужно ли это было? Кажется создатель лишил нас всего, специально обрекая на вымирание за все совершенные грехи, но люди всё равно нашли способ пойти против судьбы, так ничего и не поняв. Войны возобновились как только решилась проблема голода. Словно мы возобновили игру, от которой оторвались ради ланча.

- Эль, я слышу ты здесь! – в подъезде эхом разносится голос Иви, моей соседки. – Что у нас сегодня на ужин?

- Фрукты, овощи, курица? Выбирай, пока поднимаюсь, - отзываюсь я, складывая зонт и ступая по кривым каменным ступенькам, обтесавшимся под давлением поколений, живших в этом старом доме.

- Хм.. – задумчиво тянет она, - пожалуй, курицу, а то я и так постоянно обделяю тебя вкусом фруктов.

Поднимаюсь на третий этаж и сквозь пролёт я уже вижу Иви, принявшую задумчивую позу. Она вызывает у меня искреннюю улыбку: в своём махровом розовом халате с выцветшими от стирок розочек, она выглядит как какая-то фея, залетевшая на Аркануум случайно и неспособная улететь лишь потому, что её крылышки сгорели в нашем адском пламени. Рыжие непослушные кудряшки и курносый носик только добавляли это сходство. Иви существенно ниже меня, хотя мой собственный рост считается средним.

Вручаю ей пачку свайса, ровняясь на нашем общем этаже и тут же подхожу к своей черной двери, обитой синтетической материей, не пропускающей холод.

- Может зайдёшь ко мне, поболтаем? – предлагает соседка.

- Прости, полно дел, - отзываюсь я, поворачивая ключ и толкая дверь бедром, - может в другой раз.

- Да я и не думала, что ты согласишься, - пожимает плечами Иви, - ты никогда не соглашаешься, ссылаясь на дела.

- Иви, я..

- Не надо, Эль, я не в обиде, правда. Ты и так слишком много для меня делаешь, спасибо.

С этими словами она шаркает потрёпанными мягкими тапочками к своей такой же двери, находящейся в углу коридора, на ходу откупоривая крышечку свайса и жадно втягивая в себя содержимое.

За еду мы платим карточками, выдаваемых нам ежедневно на работе. Это не потому, что свайсов не хватает, хотя власти говорят именно о дефиците. На самом деле они страшно бояться, как бы кому не вздумалось подкармливать чужаков, людей из вражеской армии. Наверное, в прошлом были такие прецеденты, но мы об этом не знаем. В школьных учебниках печатают лишь то, что одобряет Верховный правитель, всё остальное вычеркивается из истории и передается лишь из поколения к поколение шепотом. Записей вести нельзя. Если что-то подобное найдут, то в лучшем случае сожгут на глазах горе-писателя. В худшем..

Иногда я съедаю четыре свайса, вместо положенных пяти в день, наверное поэтому я излишне худа, но отказать Иви я не могу.

Её муж, военный, лишившийся руки в одном из сражений, потерял и веру в жизнь. Кажется, я никогда не видела его не под воздействием спиртовых настоек. Что он делает с их свайсами, я не имею ни малейшего представления. Знаю лишь то, что год назад я встретила на ступенях плачущую Иви, которая призналась мне в том, что не ест второй день. Мне она рассказала об этом лишь под угрозами вызвать стражников закона. Сначала я думала, что он посмел поднять на неё руку. Узнав же истинную причину, я тут же вручила ей всю еду, которая была у меня.

Сердце разрывалось от того, как она жадно глотала вязкую жидкость. Я намеревалась поговорить с Грасом, её мужем, но Иви впилась ногтями в мою руку, умоляя этого не делать.

Чёрт знает, что. Честно говоря, у меня и так хватало забот в госпитале, чтобы я носилась с проблемами Граса, поэтому я просто отдавала Иви часть своей дневной нормы. Грас же получал от меня строгие взгляды при встречах на лестничной клетке, хотя не уверена, что он был способен прочитать их, одурманенный спиртом.

Я слышала, что когда-то в квартирах отводилась целая комната на приготовление еды. Наверное, это здорово, когда семья собирается вместе и сидит за общим столом. Мне такая роскошь была недоступна: ни с едой, ни с семьёй.

Включаю светильники, прямо прохожу в душевую, где стягиваю с себя простое черное платье, пропахшее медикаментами и ныряю под душ.

Голубая плитка в ванной уже давно потрескалась от времени, да и обои в меткий цветочек кое-где отклеились. О старой мебели, которая была старше меня, я и вовсе молчу. В который раз обещаю себе, что займусь ремонтом и наведу порядок в родительской «двушке», перешедшей ко мне по наследству. До этого никогда не доходят руки, потому что война не имеет выходных, а следовательно их нет и у госпиталя, в котором я работаю.

Меня никогда это не заботило, в двадцать два года мы полны сил и не знаем отдыха. Но последний год я стала уставать больше, видимо, это из-за дефицита калорий и питательных веществ. Нужно что-то решать с проклятым Грасом, пока он не прикончил свою жену и меня заодно с ней.

Придумываю различные планы, скользя в одной сорочке под холодное одеяло и дышу под ним, чтобы кровать поскорее прогрелась. Грас, конечно, редкостный мерзавец, нужно приструнить его и поговорить по-мужски, вот только у меня совсем никого нет на примете.