Страница 2 из 23
Аомамэ ждала продолжения. Но его не последовало. Она снова закрыла глаза и погрузилась в музыку. Что за человек был Яначек, она не знала. Но, конечно, о том, что его музыку будут слушать в «Тойоте-Краун Ройял Салон» посреди жуткой пробки на Токийском хайвэе 1984 года, он и представить себе не мог.
И все-таки, удивилась Аомамэ, откуда я помню, что это – «Симфониетта» Яначека? И почему так уверена, что ее сочинили в 1926 году? Я ведь и классикой-то особо не увлекаюсь. И Яначека специально никогда не слушала. Но как только зазвучало вступление, память вывалила целый ворох информации. Словно стая птиц ворвалась в дом через распахнутое окно. Ничего неприятного или болезненного. Просто весь организм непостижимо реагировал на эту музыку, выдавая воспоминание за воспоминанием. Ну и дела, поражалась она. С чего бы какая-то «Симфониетта» так странно влияла на меня?
– Яначек, – произнесла Аомамэ почти машинально. Почему-то вдруг показалось, что нужно сказать это вслух.
– Простите? – не понял водитель.
– Яначек. Человек, который сочинил эту музыку.
– Не слыхал.
– Чешский композитор.
– Ишь ты! – с интересом отозвался водитель.
– У вас частное такси? – спросила Аомамэ, чтобы сменить тему.
– Да, – кивнул таксист. И, помолчав немного, продолжил: – Сам свой бизнес веду. Эта машина уже вторая.
– Сиденья очень уютные.
– Спасибо! Кстати, госпожа… – Водитель на секунду обернулся. – Вы сильно торопитесь?
– У меня деловая встреча на Сибуе[3], – ответила она. – Вот и решила поехать по скоростной.
– Во сколько встреча?
– В полпятого.
– Сейчас три сорок пять… Боюсь, не успеете.
– Такая ужасная пробка?
– Впереди, похоже, крупная авария. Обычно здесь так не застревают. С тех пор как вы сели, мы с места почти не сдвинулись.
Странно, что он не следит за радиосводкой дорожных ситуаций, подумала Аомамэ. Токийский хайвэй, судя по всему, парализовало. Нормальный таксист, по идее, должен отслеживать по радио, где и что происходит.
– И вы это знаете, даже не слушая радио? – уточнила она.
– Радио слушать смысла нет, – бесстрастно ответил водитель. – Половина дорожных сводок – чистое вранье. Автоинспекция сообщает только то, что удобно ей самой. Нам остается только оценивать реальную ситуацию и думать своей головой.
– То есть вы полагаете, пробка быстро не рассосется?
– Эта – надолго, – мирно кивнул таксист. – Гарантирую. Когда на кольце такой затор, пиши пропало. А что, важная встреча?
– Да, очень, – кивнула Аомамэ. – Переговоры с клиентом.
– Сочувствую. Очень жаль, но, скорее всего, не успеете.
Будто разминая затекшие плечи, таксист несколько раз покачал головой. Складки на его шее задвигались, точно у древней рептилии. Глядя на эту шею, Аомамэ вспомнила об остро заточенном инструменте у себя в сумочке. Ладони ее вспотели.
– Что же делать? – спросила она.
– Да ничего, – пожал плечами таксист. – Это же скоростная дорога. До следующего спуска никаких вариантов[4]. На обочине не сойдешь, на метро не пересядешь…
– И когда следующий спуск?
– На Икэдзири. Но туда мы, боюсь, доберемся уже на закате.
На закате?! Аомамэ представила, что просидит в этом такси до заката. По-прежнему играл Яначек. Оркестр пригашивал духовые сурдинами, будто пытаясь унять чьи-то напряженные до предела нервы. Странное наваждение от музыки не отпускало Аомамэ. Что же все это значит, черт побери?
Такси она поймала недалеко от парка Кинута. У станции Ёга машина поднялась на Третью Скоростную. Сначала ехали нормально, но сразу после Сэнтягаи вляпались в жуткую пробку и с тех пор не продвинулись ни на километр. По встречной из центра машины бежали как ни в чем не бывало. И только тех, кто стремился в центр, словно разбил затяжной паралич. Четвертый час дня, пробок на Третьей Скоростной быть не должно. Почему Аомамэ и велела таксисту подняться сюда.
– На хайвэях плата за время не берется, – произнес таксист, глянув на отражение Аомамэ в зеркале заднего вида. – Так что о деньгах можете не беспокоиться… Но вам, как я понял, опаздывать нельзя?
– Конечно нельзя. А что, никакого выхода нет?
Водитель снова бросил взгляд в зеркало. Сквозь очки с бледно-серыми стеклами.
– Ну, не то чтобы совсем никакого… Есть один способ – я бы сказал, «аварийный». Можно спуститься вниз и добраться до станции Сибуя на электричке.
– Аварийный?
– Официально его как бы не существует.
Аомамэ, прищурившись, молча ждала продолжения.
– Вон там впереди есть немного места, чтобы прижать машину, видите? – Таксист показал пальцем куда-то вперед. – Сразу под рекламой «Esso»…
Приглядевшись, Аомамэ и вправду различила слева от дороги пустое пространство для аварийной парковки. На полотне без обочин такие карманы попадались через каждые несколько километров. Со специальными желтыми телефонами, по которым можно звонить в администрацию Токийского хайвэя. В кармане под огромным рекламным щитом не было ни души. Только тигренок «Бензина Эссо» с призывной улыбкой размахивал заправочным пистолетом.
– На самом деле там есть лесенка вниз, – продолжал таксист. – Если случится пожар или землетрясение, все водители должны бросить свои машины и эвакуироваться по этой лесенке. Снизу до станции Сангэндзяя два шага. А уж оттуда на Сибую за десять минут доберетесь.
– Никогда не слышала про пожарные выходы на хайвэях, – сказала Аомамэ.
– Да, о них мало кому известно, – кивнул таксист.
– Но разве это по правилам? Никакой ведь эвакуации не объявлено… А если поймают?
Водитель выдержал паузу.
– Кто его знает, что там за правила. В деталях я и сам не разбираюсь. Но если подумать, вреда от этого никакого. А значит, и наказания можно не опасаться. Надзора за такими объектами, как правило, не ведется. Все знают: служащих в Дорожной ассоциации пруд пруди, а как до дела доходит – вечно рук не хватает…
– И что же там за лесенка?
– Обычная пожарная. Помните, какие на старых многоэтажках сбоку приварены? Ничего опасного. Всех ступенек – этажа на три, спускаешься без проблем. Калитка на входе заперта, но ограда совсем не высокая, было бы желание – любой перелезет.
– Значит, вы уже спускались? – уточнила Аомамэ.
Таксист ничего не ответил. Только слабо улыбнулся в зеркале. Как хочешь, так и понимай.
– В общем, решайте. – Он легонько постучал в такт музыке пальцами по баранке. – Хотите провести в машине пару часов под хорошую музыку, я не против. Но если действительно спешите на важную встречу – я бы не сказал, что выхода нет…
Нахмурившись, Аомамэ скользнула взглядом по часам на руке. Подняла голову, огляделась. Справа громоздился черный «Мицубиси-Паджеро», покрытый тонким слоем белесой пыли. За рулем, скучая, курил в окно молодой парнишка. Длинноволосый, загорелый, в малиновой ветровке. Багажное отделение забито потертыми досками для виндсерфинга. Прямо перед ним застрял мышиный «Сааб-900». Затемненные стекла, наглухо закрытые окна. Ни малейшего шанса разглядеть, что за люди внутри. Вся машина до блеска отполирована. Встанешь рядом – можно смотреться, как в зеркало.
Перед их такси маячил красный «Судзуки-Альт» со вмятиной на бампере и номером округа Нэрима[5]. За рулем сидела молодая мать. Ее дочка лет четырех от нечего делать забралась на заднее сиденье с ногами и без остановки подпрыгивала. Оборачиваясь то и дело, измученная мамаша пыталась ее унять. Все, что она говорила, читалось по губам сквозь стекло. Та же картина, что и десять минут назад. Десять минут, за которые ничто никуда не сдвинулось.
Аомамэ собралась с мыслями. И выстроила все факты в порядке приоритетов. Долго решать не пришлось. Да и «Симфониетта» как раз подходила к концу.
Достав из сумки очки от солнца, Аомамэ нацепила их, выудила из бумажника три тысячные купюры и протянула таксисту.
3
Си́буя – один из центральных районов Токио. Здесь и далее в главе упоминаются названия станций метро и, соответственно, административных районов японской столицы.
4
Токийский хайвэй проложен на высоте 35 м над обычной автодорогой. Его двустороннее полотно на бетонных опорах не имеет пешеходных обочин и с обеих сторон огорожено защитными стенами или металлическим забором.
5
Нэри́ма – административный округ в пригороде Токио.