Флэш-Рояль

– Ты о чем-нибудь сожалеешь? – спросил он, поглаживая жену по щеке.

– Нет… хотя кое-что есть, – тихо ответила она.

– И что это? – спросил де Джерси, поцеловав ее в шею.

– Я лишь жалею, что не подарила тебе сына.

Де Джерси отстранился от Кристины, откидываясь на подушки, а в следующую секунду привлек жену к себе.

– Я ни о чем не сожалею, ни капли, – сказал он, взглянув на Кристину. – У нас две прекрасные дочери и… еще есть Флэш-Рояль.

– Знаю, – сказала она, – но это не одно и то же.

– Я бы не хотел ничего менять, – хрипло проговорил де Джерси, крепко обнимая жену.

Его тон немного напугал Кристину, но Эдвард лишь поправил подушку и закрыл глаза.

– Спокойной ночи, милая, – пробормотал он.

– Спокойной ночи, – ответила Кристина, лежа с ним в обнимку. – Счастливого Рождества, – прошептала она.

Де Джерси поцеловал ее в макушку:

– Счастливого Рождества, дорогая.

Никому и ничему он не позволит разрушить их семейное счастье.

Празднование Рождества во Флориде отличалось от того, к чему Дрисколлы привыкли в Англии. Они заказали индейку с гарниром, но при тридцатиградусной жаре это блюдо воспринималось иначе. В день Рождества Дрисколл отдыхал у бассейна, покрываясь еще более густым загаром, и читал вчерашний выпуск «Санди таймс». На стеклянной столешнице рядом стояла пепельница с тлеющей сигарой и большой бокал с крюшоном «Пимс». О своем недавнем провале в постели Тони больше не вспоминал. Странно, мысли о потерянных миллионах вызывали у него всплеск сексуального возбуждения. Большинство мужчин отреагировали бы иначе. Дрисколл сложил газету и задумался над этим феноменом. Возможно, все потому, что проблемы нарушили его размеренную жизнь, которую он вел перед выходом на пенсию. Бросив газету на пол, он встал и нырнул в бассейн.

Немного проплыв вперед, Тони ушел в сторону мелководья, где и остался. Кругом плескались грациозные девушки и зрелые мужчины с бронзовым загаром. Дрисколлы остановились в фешенебельном отеле, куда редко приезжали семьи с детьми. Все гости относились к разряду очень состоятельных людей, которых окутывала аура богатства. Казалось, даже в воздухе витал запах денег. Женщины красовались бриллиантами в часах «Ролекс» или «Картье», переливающимися на солнце ожерельями и серьгами, а мужчины, как и Дрисколл, носили дорогие часы и перстни.

Тони выбрался из воды, вернулся к шезлонгу и снова открыл в газете финансовый раздел. Многочисленные статьи рассказывали о крахе интернет-компаний, но его отнюдь не утешало, что другие люди тоже лишились миллионов.

В шесть часов Дрисколлы сидели за отгороженным столиком в главном ресторане отеля, готовясь к рождественскому ужину. Подобно большинству здешних посетителей, Тони заказал шампанское «Круг». К концу трапезы ему даже пришлось расстегнуть пуговицу на брюках. Выпил он больше обычного, однако был трезв как стеклышко.

– Как тебе этот цвет? – спросила Лиз, демонстрируя перламутровые накладные ногти.

– Симпатичный.

– Называется «устрично-розовое мерцание», – сказала жена. – Идеально подходит к платью, которое я купила на новогоднюю ночь. Я решила опробовать этот цвет и понять, какой наряд надеть. Помнишь, я говорила тебе о платье? Оно из магазина «Шанель» в Найтсбридже.

Дрисколл вспомнил платье из легкого шифона, с вышивкой на корсете и атласными лямками. Оно напоминало ночную сорочку, однако он сказал жене, что ему понравилось, – лишь бы она была счастлива. Внезапно Тони отвернулся – на него нахлынули эмоции.

– Что стряслось, дорогой? – с тревогой спросила Лиз.

По щекам Дрисколла струились слезы. Как сказать жене, что он остался без денег? Что как чертов идиот потерял все накопленные сбережения. Несколько висевших на разных счетах тысяч не могли обеспечить эту красотку тем, к чему она привыкла.

– Я слишком много выпил, – буркнул Дрисколл.

– Давай поднимемся в номер, закажем еще шампанского, заберемся в джакузи и займемся жарким сексом, – взяв мужа за руку, хихикнула Лиз. – Если что, здесь есть эротический канал, я видела в программке.

Дрисколл не знал, как ему продержаться до новогодней ночи. Хотелось поскорее вернуться в Лондон, встретиться с де Джерси и услышать, каков его план. От этих мыслей он возбудился.

– Да, дорогая, – сказал Тони. – Давай-ка лучше поднимемся в номер.

До джакузи они не добрались, а эротический фильм им даже не понадобился. К восторгу Лиз, муж даже не снял смокинг – так сильно он желал ее. Они занимались любовью в ванной комнате у стены, на ковре в спальне, а позже в кровати, пока Дрисколл наконец не уснул. Лиз мечтала, чтобы их сексуальная жизнь всегда была столь же бурной, как в эту поездку, – Тони превзошел самого себя.

В отличие от Дрисколла, Вилкокс никогда не заботился о деньгах. В Аспене он ни в чем себе не отказывал, стараясь забыть о кризисе с помощью непомерного количества кокаина. Рику беспокоило его сумасбродство и желание весь день кататься на лыжах. Вилкокс и де Джерси в чем-то сходились характерами, но, несмотря на свои благородные корни, Джеймсу не хватало рассудительности. Он обожал рисковать. Когда он уходил из дома поздней ночью, Рика приставала с вопросами и пыталась отговорить его, но всегда отступала, заметив первые вспышки гнева. Она знала, какая ярость бурлила внутри его, и ей совершенно не хотелось, чтобы Вилкокс сорвался на ней. Поэтому, когда он ушел из дому в рождественскую ночь, Рика его не остановила.

Вилкокс знал, что, лишившись состояния, он оказался на краю пропасти. Сойдя с подъемника на уровне для профессиональных лыжников, Джеймс приготовился к спуску: проверил крепления, зафиксировал горнолыжную маску, затем подался вперед – и понесся вниз по склону. За пять минут стремительного падения он почти позабыл о проблемах. Однако, достигнув невысоких холмов, он ощутил, как сдавило грудь. Вилкокс лихорадочно глотал воздух, а остановившись, согнулся почти вдвое. В последнее время боли в груди участились. К тому же он страдал от приступов головокружения, а во время этого праздника случились два сильных кровотечения из носа. Подняв защитные очки и отбросив в сторону перчатки, Джеймс увидел на снегу капли крови.

Он снял лыжи и отнес их в свой фургон. Оказавшись внутри, откинулся на сиденье, пока не прошло головокружение. Затем взглянул на себя в зеркало заднего вида: у ноздрей запеклась кровь. Вилкокс вытерся салфеткой и поехал обратно в коттедж. В каждом окне там горел свет: наверняка дети слушали музыку, а может, играли в настольный теннис или смотрели фильмы, Рика же, скорее всего, ждала его, чтобы устроить нагоняй за очередное исчезновение. Джеймс знал, что он уже не в том возрасте, чтобы прожигать жизнь и потворствовать своей зависимости, – поймай он с наркотиками детей, то отбил бы у них всяческое желание. Однако, как бы он ни ругал себя, все тело зудело, ожидая новой дозы. Вилкокс бросил лыжи возле машины Рики и взлетел по лестнице.

Он запер дверь в ванную, достал свою заначку и сделал три кокаиновые дорожки, потом скатал в трубочку долларовую купюру и втянул порошок в легкие, а остатки втер в десны. В этот момент шевельнулась дверная ручка.

– Джеймс, ты в порядке?

– Все отлично, – отозвался он, с улыбкой открывая дверь. – Просто приспичило, пока ехал сюда.

– Я волноваться, когда увидеть твои лыжи в гараже. Ты их даже не почистить.

– Да, да, сделаю позже.

– Джеймс, сделать это сейчас. На детей ругаться, а сам?

– Рика, не изводи меня.

– Даже не думать.

Когда она вылетела из ванной, Вилкокс опустился на унитаз. Он решил, что примет еще одну дозу и займется лыжами. После двух новых кокаиновых дорожек он взялся за телефон. Джеймс знал, что нарушает правила, но ничего не мог с собой поделать. Он поднялся в спальню, упаковал сумку и спустился к Рике:

– Я уеду на один день. Завтра вернусь.