Страница 4 из 4
— Только не до смерти, — попросил за братьев Чарли. — Они должны это «перерасти».
На завтрак Северус спустился растрёпанный и злой, а когда Молли набросилась на него с неодобрением физических наказаний, сорвался:
— Ну, конечно, только рослые мулаты имеют право наказывать!
Молли на мгновение замолчала и, кажется, даже покраснела, но оказалось, что она просто набирала в грудь воздуха, чтобы не прерываться. Она поведала Северусу про то, что нельзя судить людей по себе, про любовь к детям, про силу слова, и закончила фееричным:
— Ваши оргии вконец испортили тебя!
— Какие оргии? — опешил Северус.
— Пожирательские, — отрезала Молли. — Будто я не знаю!
Северус только и успел, что вставить слово про безграничную фантазию Молли, как та набросилась на него с новыми силами и небывалым энтузиазмом. До этого он знал лишь одну женщину с таким темпераментом — Беллатрикс, но эта фурия не уступала ей ни в чём. Северус ещё успел подумать, кто из них кого победит в дуэли — ну, сугубо теоретически? — когда появился Артур. Он бесстрашно вошёл в эпицентр этого урагана и обнял свою воинственную жену, отчего та мгновенно стихла. Сказать, что Северус был потрясён, означало сильно приуменьшить, а уважение к Артуру достигло небывалых высот, стоило вспомнить, что даже близнецы опасаются его гнева.
— Моллипусечка, что здесь происходит?
— Мы с Северусом обсуждали вопросы воспитания детей, — кротко ответила та.
Человеческому лицемерию Северус уже давно не удивлялся — в конце концов, он приятельствовал с Малфоем! — но вот скорость смены эмоций этой Моллипусечки была потрясающей. Как ни в чём не бывало она принялась раскладывать по тарелкам кашу, умудряясь даже найти добрые слова для детей и кое-кого погладить по голове. Артур улыбался, глядя на то, как его отпрыски дружно стучат ложками, Молли подкладывала ему кусочки побольше — идиллическая картина! Если, конечно, забыть о литературных пристрастиях хозяйки дома. Но эту карту Северус разыграл топорно, о чём уже жалел, но исправить не мог.
— Северус, гномы в саду совсем обнаглели, поэтому после завтрака ты ими займёшься. Мальчики тебе помогут.
Пререкаться с Молли у него не осталось ни сил, ни желания, хотя, конечно, глухое раздражение никуда не делось и искало выход: с детьми Северус решил не церемониться. Правда, эти дети, похоже, решили то же самое и изводили его своим поведением. Придумывая в очередной раз особо мерзкие наказания для этих исчадий ада, Северус вспомнил о предложении Дамблдора поработать в Хогвартсе и, представив, как год за годом все эти Уизли будут поступать в школу, решил, что не вынесет такого испытания.
Дни тянулись за днями, и теперь Северус мечтал лишь о побеге. Он представлял, как однажды ночью выбирается в окно, подхватывает спрятанный в кустах мешочек с сухарями, прячет за пазуху кухонный нож с костяной ручкой, которым сначала перерезает ошейник… Свобода ждала его за шатким забором «Норы» и манила, обещая прекрасное. Прекрасным он теперь считал отсутствие детей, гномов, рыжих, шума, суеты — хорошо бы вообще стать отшельником и поселиться в лесу, если уж домой ему не вернуться.
Когда он в очередной раз заставал Моллипусечку с книгой, то лишь злорадно отмечал, что её постоянно отвлекают от чтения то дети, то муж, то домашние дела, которые она, при всём желании, не могла переложить на Северуса. Иногда её даже становилось жаль, но не сильно, и эта жалость быстро сменялась мстительным удовлетворением. В отличие от Северуса, она была свободна и сама выбирала, как ей жить.
Дамблдор появился спустя четыре бесконечно долгих месяца, за которые Северус успел ещё раз заготовить сухари, после того, как его запасы отыскали и разорили прожорливые близнецы. Побег стал делом нескольких дней, но у Альбуса было своё мнение. Как всегда.
— Северус, мальчик мой, рад видеть тебя в добром здравии.
— Вы в этом уверены? — у Северуса несколько раз дёрнулся глаз.
— Конечно. Ты немного поправился, загорел и вообще отлично выглядишь.
— Душевное здоровье, я полагаю, не в счёт?
— Северус, ты всегда любил сгущать краски. Расслабься, скоро Рождество, а это время перемен.
— Ненавижу перемены.
— К лучшему, мой мальчик. Только к лучшему! — Дамблдор спрятал в бороде довольную улыбку. — Мне удалось добиться пересмотра твоего дела, и я с радостью хочу сообщить, что ты свободен. Визенгамот счёл срок надзора за тобой достаточным и вынес окончательный приговор… где же он?
Глядя на то, как Дамблдор роется по карманам, Северус с тоской отметил, что не чувствует по этому поводу ликования, хотя, наверное, должен. Впрочем, мысль о том, что вместо леса можно будет поселиться в совершенно пустом доме, согревала. Особенно, если скрыть этот дом чарами.
— Я очень рассчитываю на тебя, мой мальчик. Вот твоя палочка, я решил лично вернуть её тебе. С нового учебного года Гораций Слагхорн уходит на покой, поэтому я приглашаю тебя занять его должность, как мы и договаривались.
Дамблдор принялся перечислять выгоды своего предложения, но у Северуса перед глазами замелькали бесконечные толпы рыжих студентов, и он зажмурился:
— Нет!
— Прости, я не понял…
— Нет, Альбус! Я никогда не стану профессором.
— Но почему? Твои знания нуждаются в передаче юным дарованиям.
Хотел бы Северус сказать, что думает про эти дарования и про то, что если бы кроме Уизли в школе никого не было, то он бы всё равно…
— Нет! Я никогда не смогу быть профессором.
— Но, Северус, а как же сын Лили? Его зовут Гарри, ты помнишь? Пройдёт несколько лет, и он будет нуждаться в твоей опеке. Кто присмотрит за ним лучше тебя? Разве ты не хочешь почтить память подруги?
Слова были похожи на битое стекло, во всяком случае, причиняли ту же боль, осколками попадая в душу, но сдаваться Северус не собирался.
— Я присмотрю только за ним!
— Но как?
— Очень просто, Альбус. Я стану его опекуном уже сейчас.
Если до этой минуты Северус не думал о такой возможности, то сейчас сам себе удивлялся. Это был лучший способ заплатить по счетам. Тем более, что сын Лили был примерно того же возраста, что и Рон, доставлявший Северусу хлопот меньше всех, и он был один! Дамблдора такое решение удивило настолько, что он даже возразить толком не сумел, пробормотав лишь о том, что Гарри похож на своего отца. Будто это кого-то могло смутить.
— Знаете, Альбус, все дети на кого-то похожи!
Северус взял из рук оторопевшего Дамблдора решение Визенгамота, поднёс его печать к застёжке ошейника, а потом испепелил его прежде, чем тот долетел до земли. После чего невозмутимо достал сухари, которые уже привык считать своими, и перед тем как аппарировать, с удовольствием повторил:
— Я никогда не буду профессором!
Литтл Уингинг встретил Северуса скрипом качелей, заставляя сердце сжаться от болезненных воспоминаний. Он без труда отыскал дом Петуньи, которой, как он уже успел узнать, подбросили сына Лили, и остановился у крыльца, переводя дыханье. Кашу он варить уже научился, задницу подтирать тоже — что ещё нужно для ухода за ребёнком? И, отбросив дурацкие сомнения, Северус постучал.