Снежная история

Эта тактика была настолько успешной, что вслед за Люциусом её стал придерживаться и Северус, а потом подхватили Поттер с Блэком и все остальные, считая уже фирменным почерком своей эскадрильи. Правда, сейчас приходилось сходиться лоб в лоб, но в этом тоже был смысл: так бились когда-то их предки. Скоро воздух вокруг, искрясь, зарябил от множества пуль, но Люциус стиснул зубы, выбирая момент для атаки. Бить он предпочитал наверняка. В тот миг, когда он нажал гашетку, в глазах потемнело от боли, пронзившей плечо и грудь. Но останавливаться он не собирался!

Убедившись, что свой «Дорнье» он завалил, и тот падает, Люциус сделал то, что должен:

— Ранен. Выхожу из боя.

В динамик он услышал, как выругался Северус, и увидел, что тот ввязался в перестрелку со сто девятым. Всё шло, как и должно. Правая рука больше не слушалась, но это не было поводом для того, чтобы сдаваться. Люциус смотрел на приборы, но не мог понять, что видит. Лондон остался позади, но как рассчитать курс? Неожиданно динамик снова ожил:

— Люци, держи штурвал левее. Так. Хорошо. Через четырнадцать минут будем на месте. Как ты?

— Нормально.

Теперь всё будет нормально! Северус, очевидно, понял, что он плохо ориентируется, и повёл его, выстраивая маршрут.

— Говори.

— Что?

— Хоть что.

Люциус понимал, зачем Северус требует это от него, но в голове было пусто. Чтобы не пугать друга, он начал считать вслух. Кажется, это было то, что надо.

— Держи руль высоты.

— Что? — Люциус понял, что в сознание его вернул только голос Северуса.

— Осталось четыре минуты.

— Позаботься о Драко.

— Сам позаботишься. Мы уже почти на месте.

Спокойный голос Северуса не давал терять связь с реальностью, и если ему подчиняться, то действия приобретали осмысленность и вели к цели.

— Выпускай шасси… молодец. Теперь гаси скорость. Касание. Есть!

При посадке Люциуса здорово тряхнуло, и он всё-таки потерял сознание. Но теперь это уже не имело никакого значения. Он сел.

***

Маленький госпиталь в Уике своим появлением был обязан авиастанции и войне. Тем не менее, хирург знал своё дело и уверял, что поставит Люциуса на ноги за пару недель. Хотелось бы верить! Потому что вернуться в строй и отомстить стало делом чести.

А ещё Люциус сильно волновался за Снейпа. Одно дело, когда они шли в бой вместе, и совсем другое, когда Северус остался один. От кошмаров избавляло снотворное, но и днём эти мысли никуда не девались, навязчиво преследуя картинами падающего «Спитфайра». На третий день к Люциусу начали пускать Нарциссу, а через неделю она уже приходила к нему вместе с Драко. Совсем, как в старые добрые времена.

Как же Люциусу сейчас не хватало новостей! То, что было в газетах и передавалось по радио, не могло восполнить информационный голод. Люциус мог только догадываться, что пик сражений пришёлся на пятнадцатое сентября, а сейчас накал заметно ослаб. Но всё равно, стоило закрыть глаза, как начинали мелькать картины лобовой атаки, когда все двенадцать самолётов эскадрильи выстраивались в линию и шли на врага, одновременно открывая огонь. Знать, что это происходит, возможно, в ту самую минуту, когда Люциусу ставят укол или меняют повязку, было невыносимо. Зато ему разрешили гулять, и теперь много времени Люциус проводил в беседке, глядя в серое по-осеннему небо.

А ещё в беседке можно было курить, не опасаясь вызвать гневную отповедь лечащего врача, возомнившего, что это наносит невосполнимый вред здоровью. Будто истрёпанные нервы лучше.

— Люциус, привет!

Беллатрикс появилась внезапно, как, впрочем, и всегда, обрадовав Люциуса как никто другой. Даже её нарочитая фамильярность и резковатый тон не злили, а казались бальзамом для истерзанной неизвестностью души.

— Бель, рад вас видеть!

— Давай попроще, Люциус. Если ещё и с тобой быть вежливой… — Беллатрикс поморщилась и потянулась к пачке сигарет. — Дай закурить.

Просьба шокировала Люциуса настолько, что он не стал возражать. Тем более что совершенно не хотел задеть свояченицу, чей нрав и в лучшие времена не отличался сдержанностью. Она умело затянулась и, усевшись на перила беседки, принялась болтать ногами.

— Как же я всегда любила летать, Люциус, — голос Беллатрикс казался глухим и был почти неузнаваемым. — Полёты для меня были чудом, феерией, мечтой, — она глубоко затянулась и выпустила дым тонкой струйкой. — Это даже лучше, чем любовь, Люциус.

Удивительно, но как раз это Люциус и мог понять. С лёгкостью. Он никогда не думал о Беллатрикс в таком ключе, и уж точно не хотел замечать её похожести с собой и с Северусом, да даже с тем же Блэком, привычно считая её существом другого порядка, не то чтобы лучше или хуже, просто другой. И признав эту общность, стало гораздо легче признать в ней лётчика, равного себе.

— Что-то случилось, Бель?

— Ох, Люци, — она вздохнула и зажмурилась. — Мы совершаем в день по пять вылетов. В нашем подразделении уже тридцать восемь человек, и мы не единственные, кто перегоняет самолёты.

— Вы молодцы, — решил поддержать её Люциус.

Беллатрикс только нервно дёрнула плечом и снова затянулась.

— Понимаешь, мы пригоняем машины туда, где их не хватает… после недавних боёв. И на новые машины садятся новые лётчики, ты это понимаешь? Совсем мальчики, которые не умеют толком ничего, а идут в бой… и мы снова летим туда! И снова, и снова… Люциус, это страшно прилетать на знакомую авиастанцию, где не осталось ни одного знакомого лица… особенно это заметно в одиннадцатой авиагруппе.

Люциусу вдруг стало страшно. А вдруг, пока он здесь лежит, и в его эскадрилье сменится состав? А что если этот «кто-то» придёт на место Северуса?

— Ты не представляешь, что со мной было, когда я не увидела тебя!

— А Северус? Он был на месте?

— Да. Как раз вернулся. В одном звене с Поттером и Блэком. А тебя не было, Люци, — Беллатрикс ещё раз затянулась и запрокинула голову, явно сдерживая слёзы. — И я вдруг подумала…

Что она подумала, можно было и не говорить — эти мысли Люциуса терзали не меньше. А Беллатрикс отбросила в сторону докуренную сигарету и потянулась за следующей. Её красивые пальцы с безупречным когда-то маникюром дрожали.

— Прости меня… нервы совсем ни к чёрту.

Повинуясь порыву, Люциус встал с ней рядом и обнял за плечи, пытаясь утешить. Почему-то ему никогда даже в голову не приходило, что Беллатрикс может быть слабой и нуждаться в защите. А она благодарно потёрлась щекой о воротник его куртки и продолжила:

— Я всегда должна была доказывать свою состоятельность. То, что я не хуже, что я могу справляться с перегрузками, и что я летаю получше многих, но теперь… теперь я получаю то, к чему стремилась. Меня признали, Люциус! Но мне это не надо, понимаешь?!

— Бель, тебе не надо ничего доказывать…

Но Беллатрикс не дала Люциусу договорить:

— Мне ничего не надо! В Дебдене за мной пытался ухаживать один мальчик. Совсем юный, после авиашколы. Он даже попытался меня поцеловать… но ведь я не такая! — Бель невесело рассмеялась. — А в следующий раз я пригнала в Дебден «Харрикейн» вместо одного сбитого. Догадаешься, чьего? Над Лондоном его самолёт загорелся, а он не сумел открыть фонарь, чтобы выпрыгнуть. И ведь он мне даже никто, но почему так больно?

Люциус мог бы сказать, что терять всегда больно, и о том, что война — это страшно, и постоянное ожидание потери пугает больше, чем собственная смерть. Но Бель знала это и сама, поэтому он решил сменить тему:

— Бель, а как давно ты встречала Тома Риддла?

Беллатрикс долго молчала, а потом устало взглянула на Люциуса:

— Ты знаешь, что он разошёлся с супругой?

— После того, как он разошёлся с Мосли, этого следовало ожидать, но не забывай о его слабости.

Беллатрикс сердито дёрнула плечом:

— Я помню всё.

— И зачем это тебе, Бель? Тот мальчик всё равно…

— Я была с Томом, когда он думал, что потерял его, — перебила Беллатрикс, — и именно я помогла ему пережить эту потерю.