Снежная история

— Ага! Я так и знала. Подумать только, какая идиллия! — Петунья пылала праведным гневом. — Только законный муж за порог, этот уже нарисовался. В окно, как всегда!

— Петти…

— Помолчала бы! — одёрнула Лили сестра. — Значит, старая любовь не ржавеет? И давно этот по окнам лазает? Позор-то какой! Бедный Гарри, мало того, что растёт — отца не видит, так ещё и мать загуляла.

— Петунья, уймись! — начал Северус.

— А ты бы молчал! Ходил, ходил, а как дело к женитьбе пошло — сбежал! Опозорил девушку! Не мудрено, что она пошла по рукам! В Лондоне помыкалась и вернулась на сносях. Думаете, я ничего не вижу? Или это твой сынок, а, Снейп?

— Заткнись!

Северус был знаком с крутым нравом подруги, но никогда не видел её в таком бешенстве. Казалось, что сейчас она, как кошка, вцепится в лицо Петунье, не ограничившись самыми страшными обвинениями. Северус знать не знал ни Вернона, ни Дадли, но теперь даже знакомиться с ними бы не захотел. Он лишь сильнее прижал к себе Гарри, который, казалось, раздумывал, реветь или нет, а потом вдруг почувствовал, как стало тепло. Вот ведь!

— Лили, он описался! На меня!

Именно в этот момент подруге удалось вытолкать сестру из комнаты, и она повернулась к Северусу. Раскрасневшаяся, похожая на валькирию, она упёрлась руками в бока и гневно сдула со лба прилипший медно-золотой локон:

— И что? Подумаешь! Зато ты точно будешь гулять на его свадьбе!

Спорить Северус не стал. Во-первых, бесполезно, а во-вторых, уже ничего не изменить. Он передал расплакавшегося ребёнка Лили и, пообещав ещё заходить, полез в окно, запоздало думая, что выходить через дверь было бы гораздо приличнее.

Гулять на свадьбе младшего Поттера он точно не собирался, но намоченные им форменные брюки требовали внимания. Помогла мать, впервые не упрекнув за испорченную одежду.

Отпуск пролетел быстро и запомнился долгими вечерними разговорами с отцом. Северусу казалось, что они за всю жизнь столько не говорили, и если поначалу он ограничивался односложными ответами, то потом и его прорвало. Началось всё с вопроса, который уже набил оскомину: «Будет ли война с Германией, и как скоро?»

— Будет. Мы готовимся, но пока мы отстаём. Нам не хватает самолётов, нам не хватает пилотов, но мы будем драться.

— Ты уверен?

— Да.

— Но пишут же, что Германия нацелена в другую сторону. Есть ещё Франция…

— Когда она падёт, придёт наш черёд.

Северус и сам не заметил, как заговорил словами Малфоя, но они произвели на отца сильное впечатление. Он тяжело вздохнул и поинтересовался:

— У тебя закурить не будет?

Впервые они курили вдвоём на крыльце, молча разглядывая гаснувшее небо. И Северус вдруг понял, что отец впервые признавал его равным. Он и не думал, что это будет так приятно.

Северус трясся в поезде и жалел, что не договорился с Малфоем встретиться в Лондоне. Тогда дорога обратно не казалась бы такой долгой и унылой. Когда смотреть в окно надоело, Северус устроился поудобнее и закрыл глаза. Стук колёс навевал воспоминания. Встреча с Лили оказалась совсем не такой, как представлялось в Уике. И дело было даже не в Гарри, который навсегда встал между ними. Нет. Просто теперь было отчётливо ясно, что их пути разошлись и, наверное, даже навсегда. И Лили в этом точно была не виновата…

— Сев, ты такой…

— Смешной? — перебил Северус. — Говори, не стесняйся.

— Балбес, — Рей едва касался его кожи кончиками пальцев. — Красивый.

— Пф-ф, скажешь тоже.

— Вот я и говорю — балбес.

Северус никогда не задумывался о собственной внешности, но когда слышал в свой адрес «носатый урод», то бил обидчика, не задумываясь. А вот как реагировать, когда вроде бы хвалят? Но всегда можно было сменить тему разговора, и Рей сам показал самый лёгкий и приятный способ.

Поцелуи действовали и на самого Северуса, заставляя терять голову в предвкушении удовольствия, такого острого, что становилось больно, но отказаться от которого было невозможно. Они возились на кровати, поочерёдно оказываясь сверху, и одежда исчезала каким-то совершенно волшебным способом. Взгляд Рея неотвратимо терял осмысленность, и…

— Молодой человек, мне казалось, что вы собирались выходить в Инвернессе.

Северус непонимающе уставился на старую леди, которая трясла его руку.

— Что?

— Через две минуты мы прибываем в Инвернесс.

— Спасибо.

Северус мгновенно проснулся и поднялся, собираясь выходить, а его соседка хитро подмигнула:

— Девушка снилась, да?

— Почему это?

— У вас было такое лицо. Только любовные грёзы…

Он быстро попрощался и вышел. «Любовные грёзы»… знала бы она, что это за грёзы такие!

В Уик Северус вернулся, испытывая очень тёплые чувства. Наверное, так возвращаются домой, где тебя всегда ждут и тебе всегда рады. Первым делом он зашёл в столовую, которая за неимением альтернативы играла роль клуба. Там всегда было шумно и можно было узнать последние новости. Сейчас, к примеру, обсуждали решение командования оснастить их авиастанцию новыми самолётами, и никто не мог сказать какими. Мнения разделились: большинство выступали за «Спитфайры», но зато любители «Харрикейнов» кричали громче, доказывая, что те проще и надёжнее в бою. А ещё Северус узнал, что их авиастанцию решили укрепить за счёт эскадрильи Берегового командования. Новость была отличная, но пока было непонятно, где размещать пилотов. Да и в ангарах места было немного. Хотя, если планируется увеличить количество вылетов, в том числе и ночных…

— Снейп, привет! Зайди в штаб.

— К Маккензи?

— Нет, к Смиту в канцелярию.

Гадая, зачем он мог там понадобиться, Северус отправился в штаб. Смит смотрел в окно, грея руки о кружку с чаем. Он, позёвывая, предложил подождать и долго рылся в бумагах, что-то выискивая. Когда Северус уже начал терять терпенье, тот, наконец, выудил письмо.

— Держи. Это тебе.

Северус взял конверт, узнавая на нём свой почерк и понимая, что это вернулось его письмо Рею. Всё бы ничего, если бы не прямоугольный штамп, перечёркивающий фамилию: «Адресат умер».

***

Северус лежал в своей комнате, бессмысленно пялясь в потолок. Сна не было. Боли тоже. Только пустота. Мысли о смерти казались какими-то ненастоящими и сплошь фальшивыми, потому что такого просто не могло быть. Смерть всегда казалась Северусу каким-то далёким мрачным символом, неизбежно маячащим в конце «жизненного пути». Только вот этот путь должен быть непременно длинным, чтобы успеть всё. Рей не успел, ничего не успел, и от этого становилось обидно. Северус пытался представить себе смерть Рея и не мог, ему просто не хватало воображения.

В голову лезли какие-то глупые и совершенно бессмысленные вопросы: было ли ему больно… страшно… хотя какая теперь разница? Но хуже всего было то, что они с ним так и не поговорили, и Северус не сказал ничего из того, что мог. И Рей умер, думая, что для Северуса он был лишь заменой чему-то серьёзному. Как иногда хотелось откусить дурацкий язык, чтобы никогда не прозвучало то, что вырвалось сгоряча. Теперь-то Северус был готов признать, что Рей был для него чем-то большим, нежели просто другом, и уж точно не дурацким экспериментом, только уже было поздно.

И от этого «поздно» хотелось завыть. Северус уткнулся в холодную подушку, с удивлением обнаруживая, что она промокла от слёз, которых он даже не заметил. Он зажмурился, видя перед собой Рея. Улыбающегося, молодого и очень красивого — теперь-то это можно было признать. Как можно было признаться в том, что скучал по нему и хотел… безумно хотел! И в редкие минуты разрядки представлял себе именно его.

Теперь Северус всё бы сделал по-другому. Абсолютно всё. Только вот это уже было никому не нужно. Потому что поздно. И теперь так будет всегда. Наверное, эта ночь была самой длинной в его жизни. И самой тяжёлой. Северус гладил кожаный ремешок часов и вспоминал, вспоминал, вспоминал…

Утром на построении Северус едва разобрал слова задания, но всё же сумел собраться и, стиснув зубы, отправился в самолётный ангар, где его неожиданно догнал Малфой.