Злая звезда

С другой, какая-то небрежность, налет вызова и нарочитой неряшливости оставляли четкое ощущение бунтаря, готового протестовать при каждом удобном случае.

А еще у Квай-Гона был взгляд человека, сделавшего выводы и не собирающегося хоть в чем-то менять свое мнение.

— Ал-Гуль Кеноби, — кислым тоном поприветствовал их еще раз джедай. — Юнлинг Кеноби.

Лицо Квая было спокойным, но Ал-Гуль отчетливо ощущал исходящие от него недовольство и покорность судьбе. Видимо, мысленно хмыкнул провидец, Йода своего гранд-падавана совсем заклевал.

— Совет пересмотрел свое решение, — продолжил Джинн, — и разрешил вам продолжить обучение в качестве моего падавана.

Ал-Гуль сперва опешил от такой незамутненной наглости, а потом едва не заржал в голос. И от всей этой идиотской ситуации, и особенно от вида Оби-Вана. Подросток стоял памятником самому себе, ошарашенно распахнув огромные, как блюдца, глаза. Да уж, когда Ал-Гуль пообещал ему, что Орден еще приползет на коленях, Оби-Ван не такое себе представлял.

— Прошу прощения?! — просипел подросток. Квай-Гон еле слышно вздохнул, покорный своей участи.

— Ты достоин стать моим падаваном.

Оби-Ван разинул рот, захлопнул его, нервно дернул рукой, глубоко вздохнул… Беспомощно посмотрел на иронично поднявшего бровь Ал-Гуля. И неожиданно отмочил такое, что провидец просто захлопал в ладоши от восторга.

— Я-то достоин, — задумчиво протянул парень, — а вы?

Ал-Гуль просто слышал треск ломающихся шаблонов в голове Джинна. Поэтому лишь слегка кивнул замершему в прострации Кваю, поманил рукой направившегося за ним Оби-Вана и двинулся к яхте. Здесь их больше ничего не держало.

Следующие полтора года прошли весело. Оба Кеноби наворачивали круги по Республике, посещая как известные миры, так и мотаясь туда, куда любого джедая было не затащить и под страхом смертной казни: Коррибан, Зиост, Ондерон. Призраки ситхов встречали их, как родных, наперебой сообщали местные сплетни, а также — самые хитрые — подсовывали подарки, желая приоткрыть завесу тайны над будущим.

Ал-Гуль такой подход всецело одобрял, обрастая подчас неожиданным имуществом: кристаллы Силы, мечи всех видов и форм, украшения, слитки металлов, дрессированные хссиссы в качестве телохранителей — элитные, здоровенные, повышенной ядовитости нелетающие драконы, свитки и голокроны, даже один законсервированный боевой корабль, в который Оби-Ван влюбился с первого взгляда.

Разумеется, не все были такими умными и вежливыми, хватало и наглецов, на которых Ал-Гуль демонстрировал, а Оби-Ван оттачивал навыки проклятий.

Замечательной рекламой послужил Ксанатос: этот идиот в припадке злобы от неудавшегося в очередной раз покушения на Джинна не придумал ничего лучше, чем покончить жизнь самоубийством, бросившись в бассейн с кислотой на каком-то заводе, в котором и сварился заживо, нанеся своей гибелью очередную моральную травму и так покалеченному психически Квай-Гону.

И пустив псу под хвост все усилия следователей посадить его на законных основаниях.

Джинна забрали в Храм, наконец-то сняв с полевой работы до полного выздоровления, а за Кеноби отправили Дуку, как представителя высшего общества (почти), а также весьма умного и знающего специалиста.

Встреча прошла на высшем уровне.

Ал-Гуль тряхнул стариной, припомнив этикет старой аристократии времен Империи Ситхов, снял на неделю целый дворец на Набу и с удовольствием погрузился в гедонизм в компании внезапно обретшего вкус к формальностям Оби-Вана.

Ян Дуку, мастер-джедай, оказался в восторге.

Он с упоением исполнял все положенные церемонии и прочие телодвижения, пространно рассуждал о высоком, делился своим мнением и знаниями, одобрительно кивал хвастающемуся успехами ученика Ал-Гулю и даже заплатил за пророчество из собственного кармана.

Ал-Гуль пролистал древнюю рукопись, описывающую процесс ковки настоящего ситхского меча, нежно погладил древний клинок, дождавшийся своего хозяина в стазисе, и уставился на расправившего плечи Дуку, сидящего напротив с царственным видом.

Образы расцветали один за другим, дополняя доставшиеся из прошлой жизни знания.

— Самое темное место — под пламенем свечи, мастер Дуку. Вы стоите как раз под ним, ослепленный мечтами и стремлением к лучшему. Вот только тот, кто называет себя вашим единомышленником, с удовольствием назовет себя вашим Мастером, ослепляя фальшивым пониманием. К вам ведь уже подходили, не так ли? Хссисс в бантовой шкуре.

Дуку идиотом не был и быстро сообразил, о ком говорят, это Ал-Гуль понял по внезапно ставшей тверже линии плеч.

— У вас есть… два пути, — взгляд Кеноби потяжелел. — Первый. Вы можете пойти легким путем предательства, неся идеалы сопротивляющимся, не замечая, как замарываетесь в грязи. И сдохнете, стоя на коленях, потеряв жизнь и жадные загребущие руки. Двадцать лет. Не больше, Дарт Тиранус…

У Дуку в руках лопнула чашка с чаем, заливая дорогой ковер и обжигая руки.

— Или… — коварно улыбнулся Ал-Гуль, отдавая рукопись, написанную на ситхском языке, пускающему на неё слюни Оби-Вану, — вы можете пойти трудным путем, через тернии к звездам, и войти в историю. Как не побоявшийся отстоять свою точку зрения гранд-магистр. Выбор, господин граф. Я озвучиваю его не каждому.

Дуку молча поклонился и ушел, шурша отглаженным джедайским плащом.

— Мастер?

— Да, Оби-Ван?

— У мастера Дуку действительно есть выбор? — вид у младшего Кеноби был озабоченный: он сурового мужчину, когда-то давшего ему пару уроков Макаши, явно безмерно уважал и втайне им восхищался.

— Теперь, — подчеркнул голосом безгранично довольный собой Ал-Гуль, — есть.

В этом провидец ни капли не сомневался.

Попытки Йоды как-то повлиять на наглецов продолжались, но вяло. Инкриминировать что старшему Кеноби, что младшему было нечего, ну а то, что один из них таскает на поясе древний меч… Семейные традиции! Против них не попрешь. Как и против сейберов: джедаями себя не называют, ситхами — тем более, живут, денежку зарабатывают… Немалую. Народ не режут, изуверствами не увлекаются, в политику не лезут. Джедайскими прерогативами вмешательство не оправдаешь. Возвращаться под сень Храма блудный юнлинг тоже не желает, что уж про старшего Кеноби говорить — всякий раз при воспоминании об этом отродье бездны, выползшем неизвестно откуда, Йоду перекашивало. Но сделать опять-таки ничего нельзя.

Как сказал Ал-Гуль: «Не докажете».

И действительно, как доказать, что это тот самый Ал-Гуль Кеноби, который жил пять тысяч лет тому назад, вернувшийся не иначе как с помощью темного ритуала?

А тут и без него проблем навалилось: Дуку спокойно жить не дает, Квай-Гон совсем расклеился, в муунском банке появился новый глава правления, предшественника которого ночью кто-то зверски задушил подушкой, погиб летящий на Корусант сенатор от Набу, причем вместе со всеми своими помощниками, а на Мандалоре восстание.

И Тьма, в последние годы все больше заволакивающая Силу, неожиданно начала зиять прорехами.

В общем, не до этих рыжих гадов, способных испортить все, что пожелается — припомнив несколько леденящих кровь легенд, Йода поежился и мысленно плюнул. Ну их.

***

Еще два года спустя. Татуин.

— И что мы здесь забыли, ученик?

— Не знаю, мастер! — сморщился юноша. — Но у меня очень странное предчувствие!

Ал-Гуль рассмеялся. Пора и Оби-Вану стать звездой. А вот какой… Это зависит только от него.

========== Часть 3 Пульсар ==========

Коррибан. Два года спустя

— Энакин! Энакин, стой!

Четырехлетний пухлощекий ребенок завизжал во всю мощь своих легких, уносясь прочь от пытающегося его поймать Оби-Вана. Ал-Гуль тихо рассмеялся, наливая себе еще одну чашку чая. Лежащий у ног хссисс по кличке Роко — черный и лоснящийся любимец Ал-Гуля, тихо свистнул, неодобрительно глядя на своего собрата, за которым гонялся ребенок. Макё помахивал шипастым хвостом, дразня подопечного: Энакин как заведенный носился за измененным ситхскими ритуалами потомком Темных ящериц — благодаря бушующей в нем Силе ребенок был настоящим вечным двигателем.