Одарённая

– Принц Тилифф в безопасности, миледи?

– В безопасности.

Почесывая русую бороду, к ним тяжело подошел Гиддон. Он достал буханку хлеба и протянул его Катсе, но та покачала головой.

– Поем позже, – сказала она.

Гиддон отломил кусок и протянул хлеб Оллу.

– Ты сердишься, что мы не упражнялись в силе, когда ты приехала, Катса? Нам следовало заниматься гимнастикой на верхушках деревьев?

– Вас могли поймать, Гиддон. Могли увидеть, и что бы с вами стало?

– Ты бы придумала что-нибудь, – ответил Гиддон. – Спасла бы нас, как всех вокруг спасаешь, – улыбнулся он, и его теплые живые глаза блеснули на красивом смелом лице, но смилостивить Катсу им не удалось. Гиддон был даже моложе Раффина, отличный наездник, и сил ему было не занимать. То, что он заснул, непростительно.

– Едем, милорд, – примирительно сказал Олл. – Поедим в седле. Иначе миледи уедет без нас.

Катса понимала, что они ее дразнят, считают слишком придирчивой. Но еще она знала, что никогда не позволила бы себе спать, если это небезопасно.

Хотя, с другой стороны, они никогда не позволили бы Одаренному лионидцу остаться в живых. Узнай они, бури не миновать, а у нее не было даже разумного объяснения тому, что она сделала.

Добравшись до лесной тропы, идущей параллельно главной дороге, всадники направились на восток, низко натянув капюшоны и пришпорив лошадей. Через несколько минут дружный стук копыт приглушил раздражение Катсы. В пути ей всегда быстро удавалось развеяться.

Леса южных Миддландов уступили место холмам, сначала пологим, но по мере приближения к Истиллу все более крутым. Они остановились только однажды, в полдень, чтобы сменить лошадей на уединенном постоялом дворе, который предложил Совету свою помощь.

Свежие лошади скакали во весь опор, и к вечеру всадники были уже на границе Истилла. Выехав рано утром, они смогут добраться до нужной им истиллской усадьбы в первой половине дня, выполнить поручение Ранды и отправиться домой. Даже без особой спешки они вернутся в Рандион к ночи следующего дня, когда их и ожидают. И тогда Катса выяснит, смог ли принц Раффин что-нибудь узнать от лионидца.

Они разбили лагерь у огромного обломка скалы, торчащего у подножия одного из восточных холмов. Ночь обещала быть прохладной, но они отказались от идеи разжечь огонь: в холмах на истиллской границе таились опасности и, хотя двое вооруженных мужчин и Катса не боялись нападения, не стоило напрашиваться на неприятности. Поужинав хлебом и сыром и запив их водой из фляжек, путники завернулись в дорожные одеяла.

– Я буду спать как убитый, – заявил Гиддон, зевая. – Повезло, что хозяева того трактира оказались друзьями Совета, не то мы свели бы своих лошадей в могилу.

– Меня удивляет, что столько людей присягнули на верность Совету, – задумчиво произнес Олл.

– Ты думала, что так будет, Катса? – Гиддон лег, опершись на локоть. – Ты ожидала, что Совет так разрастется?

Чего она ожидала, когда основала Совет? Ей представлялось, как она в одиночку пробирается по коридорам, прячется за углами – неуловимый борец против безрассудства королей.

– Я даже не ожидала, что в него войдет кто-то, кроме меня самой.

– А теперь у нас есть друзья почти в каждом королевстве, – добавил Гиддон. – Люди приглашают нас к себе в дома. Вы слышали, как один из нандерских рыцарей пустил за стены своей крепости целую деревню, когда Совет узнал о готовящемся набеге из Вестера? Деревню сровняли с землей, но никто не погиб. – Он улегся и снова широко зевнул. – Сердце радуется. Все-таки не зря Совет существует.

Катса лежала на спине и слушала ровное дыхание спутников. Лошади тоже спали. Спали все, кроме Катсы: два дня езды верхом и бессонная ночь между ними – и все же она бодрствовала. Смотрела, как облака плывут по небу, заслоняют звезды и снова их открывают. Легкий ночной ветерок шелестел травой на холме.

В приграничной деревне неподалеку отсюда она впервые лишила человека жизни по приказу короля. Один из вассалов Ранды был объявлен шпионом истиллского короля Тигпена. Его обвинили в измене и приговорили к смертной казни. Осужденный бежал к истиллской границе.

Катсе в то время было всего десять лет. Ранда пришел на одну из тренировок и посмотрел на нее с недоброй улыбкой.

– Готова ли ты с пользой применить свой Дар, дитя мое? – крикнул он ей.

Катса забыла о прыжках и ударах и замерла, пораженная тем, что ее Дар может приносить пользу.

– Хм… – ухмыльнулся Ранда в ответ на ее молчание. – Кажется, быстро у тебя работают только ноги. Слушай внимательно, дитя мое. Я приказываю тебе отправиться за предателем. Ты убьешь его прилюдно, голыми руками, без оружия. Только его одного. Без сомнения, все мы надеемся, что ты уже научилась сдерживать свою жажду крови.

Катса внезапно съежилась, но даже если бы ей было что сказать, такую малышку никто бы не стал слушать. Она поняла приказ. Король запретил ей пользоваться оружием, потому что не хотел для предателя быстрой смерти, – Ранда ожидал мучений, кровавого зрелища и ждал, что она ему это обеспечит.

Катса отправилась в путь в сопровождении Олла и воинов Ранды. Поймав беглеца, воины потащили его на главную площадь ближайшей деревни, где кучка испуганных людей, раскрыв рты, наблюдала за происходящим. Катса приказала поставить осужденного на колени и одним движением сломала ему шею. Не пролилось ни капли крови – лишь мгновение несчастный чувствовал боль. Большинство зевак даже не поняли, что случилось.

Когда Ранда услышал, что она сделала, он разгневался настолько, что вызвал ее в тронный зал. Он смотрел на нее сверху вниз с высокого трона, в голубых глазах светилась жестокость, улыбка больше походила на звериный оскал.

– Какой прок от публичной казни, – сказал он, – если публика даже не замечает смерти преступника? В следующий раз, отдавая приказ, я постараюсь учитывать твою умственную неполноценность.

После этого приказы стали включать детали: кровь и боль в течение такого-то времени. Его никак нельзя было ослушаться. Чем чаще Катса выполняла такие поручения, тем лучше у нее это получалось, и в итоге Ранда получил то, чего хотел, – слава о ней разнеслась со скоростью лесного пожара. Каждый знал, что будет, если перейдешь дорогу Ранде, королю Миддландов.

Через какое-то время Катса перестала думать о возможности неповиновения. Это было слишком тяжело себе представить.

Во время многочисленных путешествий по поручениям короля Олл рассказывал ей, что́ шпионы Ранды узнавали в других королевствах. Рассказывал о девушках, которые исчезли из истиллской деревни и через несколько недель были обнаружены в вестерском борделе. О человеке, которого держали в нандерских темницах за воровство брата, потому что брат его умер, а наказать кого-то нужно было. О налоге, которым король Вестера решил обложить деревни Истилла, – налоге, который воины Вестера собирали, убивая истиллцев и опустошая их карманы.

Обо всем этом шпионы докладывали своему королю, и все это Ранда пропускал мимо ушей. Но что это – миддландец утаил бо́льшую часть урожая, чтобы заплатить меньше налогов? Вот тревожная весть, вот важная для Миддландов проблема. И Ранда посылал Катсу раскроить виновнику череп.

Катса не могла бы сказать, откуда появилась эта мысль, но однажды она засела у нее в голове и отказалась ее покидать. Что можно было бы сделать… если действовать по собственной воле и вне владений Ранды? Об этом она думала, чтобы отвлечься, когда по приказу Ранды ломала пальцы и выдергивала руки из суставов. И чем дольше она обдумывала такую возможность, тем более необходимой она ей представлялась, и под конец Катсе уже казалось, что она вспыхнет и сгорит от бессилия, если ничего не предпримет.

На шестнадцатом году жизни она открыла свой замысел Раффину.

– Может сработать, – сказал он. – Я тебе, конечно, помогу.

Потом она пошла к Оллу. Он был настроен скептически, даже испугался, поскольку привык докладывать обо всем королю и уже Ранда решал, какие действия предпринять. Но в конце концов Олл понял, что она имеет в виду, постепенно, когда убедился, что Катса полна решимости начать с ним или без него, и доказал себе, что королю не обязательно знать о каждом шаге своего главного шпиона.