Изменники (ЛП)

Весь остаток пути Респен чувствовал себя разбитым и опустошенным. Он говорил себе, что Мальдур соврал, но не мог заставить себя поверить в это. Человек не питал к нему добрых чувств, но при этом был слишком горд, чтобы пойти на обман, который бы сразу раскрылся, как только Респен и Винтерфлауэр оказались бы вместе. После чего в глазах каждого, и в своих тоже, он бы выглядел жалким посмешищем.

Несмотря на подавленность, Респен пытался отвечать на восторженные приветствия толпы ради своих людей, и еще потому что к этому обязывал его статус. Было очевидно, что герольды разнесли весть о его подвигах по всему городу — иначе народ не понимал бы, что именно праздновать — и люди кричали:

— Убийца дракона! Да здравствует убийца дракона!

Он призвал все свое мужество, перед тем как войти в главный зал Орктриена, но все равно почувствовал неуверенность, когда увидел, что король выбрал облик эльфа с бронзовой кожей и топазовыми глазами, чтобы предстать перед двором. Должна быть причина, по которой он предпочел это обличье, и когда Респен заметил в толпе Винтерфлауэр, ему стало все ясно. Девушка отказалась от одежды и украшений, которые привезла с собой из дома, и от тех драгоценностей, которые он подарил ей в знак своей любви, надев вместо этого совершенно новое платье и украшения, сверкающие золотом. Она улыбнулась ему — в конце концов, он был ее опекуном, который всегда по-доброму к ней относился — но улыбка не выражала восторга и не обещала ничего. Выражение теплоты на ее лице возникло снова, когда она вернула взгляд дракону, сидящему на троне.

Я действительно потерял ее, подумал Респен. Тоска и ярость охватили его, но он пытался сдерживаться. Все-таки он не потерял всего, что у него было, и не важно, как он себя сейчас чувствует. У него по-прежнему остается его пост, его положение (то, ради чего он столько работал), и он не собирается выкидывать свою жизнь в порыве истерики. Он не доставит им — Мальдуру, Орктриену и самой Винтерфлауэр — такого удовольствия.

Респен преклонил колено перед троном и положил посох у ног своего повелителя.

— Поднимитесь, — прогудел Орктриен, — поднимитесь, мой друг, и дайте взглянуть на вас. Во имя камня и неба, вы стали худым как соломинка!

— Рад вас видеть снова, Ваше Величество. Как, я надеюсь, стало ясно из моего доклада, воины, которых вы мне дали, проявили подлинные чудеса на вашей службе.

— Как и вы. Вы действительно убили одного из зеленых? Сами?

— У нас не было выбора. Я просил о помощи, но ни вы, ни принцы не пришли к нам на подмогу.

Респен не хотел поднимать это, но каким-то образом это вырвалось.

Орктриен помолчал секунду, потом сказал:

— Ваше послание не дошло.

— Конечно, Ваше Величество. Я так и подумал, что по какой-то причине магия не сработала.

— Радуйтесь, что так произошло. Ваша победа над зеленым драконом продемонстрировала вашу доблесть как нельзя лучше. Примерно через месяц, когда мы начнем серьезные боевые действия, вы будете одним из маршалов.

Респен напомнил себе, что всегда этого хотел, и заставил себя выглядеть благодарным:

— Спасибо, Ваше Величество. Я приложу все усилия, чтобы оправдать ваше доверие.

— Это может подождать, — улыбнулся Орктриен. — Вы и так уже хорошо постарались, поэтому сейчас расслабьтесь и развлекайтесь.

Расслабиться и развлекаться. В каком-то смысле это был королевский приказ, и Респен старался выполнить его, как любой другой приказ Орктриена. Он давился деликатесами, которые камнями падали в его желудок, с жадностью глотал выпивку, заплетавшей ноги и язык, но только еще больше омрачавшей настроение, и развлекался с благородными дамами и служанками, чьи ласки даже в момент экстаза не могли избавить его от чувства одиночества и пустоты. И все это время он улыбался и болтал, как того ожидал от него двор. Присутствуя на каком-нибудь развлечении, будь то пир, охота, бал или спектакль, он старался не замечать Винтерфлауэр, но как королевский фаворит был вынужден постоянно находиться вблизи любовницы короля; кроме того, несмотря на все свои усилия он часто ловил себя на том, что смотрит в ее сторону. У него мелькнула мысль, что это сродни импульсу, который побуждает человека оторвать засохшую корку или прикоснуться языком к воспаленному зубу.

Он смотрел ей вслед и в тот раз, когда она в сопровождении Орктриена покидала бал-маскарад. Очевидно, она сказала превращенному дракону что-то фривольное, потому что тот засмеялся и приблизил ее к себе. Когда они обнимались, Респен мог видеть лицо Винтерфлауэр — на котором была надета крылатая полумаска из белых лебединых перьев — на плече его повелителя. На какую-то долю секунды ему показалось, как будто за первой маской рассыпалась вторая, и девушка посмотрела на него теми же полными отчаянья и страха глазами, какими смотрела на него во время своего первого танца с королем. Потом ее взгляд снова оживился, и на губах опять заиграла влюбленная улыбка. Обняв ее за талию, Орктриен повел Винтерфлауэр дальше. Вне всякого сомнения, в их общую опочивальню.

Королевский дворец располагался в центре Донфайра. Это был разросшийся муравейник, служивший домом огромному количеству слуг, стражников и придворных. Внутри комплекса возвышалась высокая крепость, в котором находились личные покои короля и комнаты его приближенных. Респен крался по ночному саду, примыкавшему к южной стене замка, и, вдыхая аромат брунфельзии, размышлял о том, как лучше всего проникнуть внутрь, и о том, не сошел ли он с ума.

А вдруг под воздействием винных паров ему просто привиделось возникшее на миг выражение лица Винтерфлауэр? Да даже если и нет, даже если она действительно втайне несчастна, что он может сделать? Ничего! К тому же, он очень сильно рискует погубить свою жизнь, если будет продолжать копаться в этом.

И тем не менее, что-то внутри него требовало знать правду. Он подвигал плечами, чтобы снять напряжение, сжал посох и направился к главному входу. В конце лестницы у двойных дверей два длинноногих стражника-полудракона отсалютовали ему.

— Милорд, — начали они хором, затем тот, что был справа, продолжил, — короля сейчас нет в резиденции.

— Я знаю, — сказал Респен. Сегодняшнюю ночь он и выбрал для своей безумной затеи как раз потому, что Орктриен улетел на юг обсудить с баронами дела, касающиеся набора и тренировки солдат, которые должны были заменить тех, кто погиб в прошлогодних войнах. Респен вытянул из посоха два сгустка магической энергии, и полудраконы качнулись, а их глаза расширились, когда магия коснулась их сознания.

— Но мне нужно забрать важный документ, который я оставил внутри. Так что прошу вас, позвольте мне пройти.

В обычной ситуации стражники вряд ли бы согласились, несмотря на его служебное положение, но сейчас, благодаря наложенным чарам, они ему полностью доверяли и поспешили открыть маленькую дверцу, встроенную в середину правой створки огромных (под размер дракона) дверей.

Как только дверь за ним закрылась, Респен осторожно огляделся, чтобы удостовериться, что больше никто не смотрит, затем прошептал слова, накладывая на себя невидимость, и направился к тихим, темным комнатам в спальной башне. Эльфийские сапоги скрадывали звук его шагов.

Орктриен всегда размещал своих любовниц в комнатах, расположенных непосредственно над его собственными покоями, и это был общеизвестный «секрет», что спальни соединялись между собой потайной лестницей. Приближаясь к комнатам Винтерфлауэр, Респен увидел, что стражи у дверей нет, и это повергло его в уныние, так как лишало слабой надежды на то, что король, так или иначе, принуждает эльфийку быть его любовницей.

Я еще могу повернуть назад, думал Респен, пока не успел унизиться или еще что похуже. Но вместо этого он коснулся двери концом посоха. Щелкнул замок, и дверь отворилась. Закрыв ее за собой, он шагнул вглубь темной комнаты. Винтерфлауэр лежала на кровати у открытого окна и то ли находилась в Покое, то ли просто смотрела в темноту. Что бы это ни было, она тут же поднялась и села, как только Респен развеял заклинание невидимости.