Страница 34 из 46
«Что мне с ним делать? — думала Грэс, нащупывая за поясом кошелек и нож для разрезания книг. — Дать ли ему денег или проколоть ему глаза?»
По-видимому, последнее пришлось ей больше по нраву.
— Прочь! — закричала она грозным голосом, как только выпученные рыбьи глаза подплыли ближе, — не двигайтесь со своего места или же я проткну вас!
С этими словами она вытащила нож и взмахнула им в воздухе, как раз против самого носа Поля.
— Сядьте вон там, внизу. Какого чорта вы преследуете меня, днем и ночью? Что вам от меня надо?
— Денег! — хрипло ответил Поль. — Если вы будете меня морочить, я пойду и доложу банкиру, что вы погубили белогвардейское судно!
— Дурак, — презрительно ответила Грэс, — можете говорить об этом на все четыре стороны. Ну-ка, начните в виде репетиции!
— Вы выдали белогвардейское судно большевикам! — бешено закричал Поль. — «Лебедь» был военным судном, он имел полное снаряженье… Вы подмазались к капитану и выдали судно… Я видел, как вы свистели!
Грэс слушала, играя своим ножиком. Что ей делать? Она беспомощно оглянулась по сторонам… Дать ему раз, чтоб это животное…
…Ах!
Она вздрогнула и откинула голову. Прямо против нее, из расщелины, пара сверкающих серо-голубых глаз, таких знакомых, впилась в нее с неменьшим изумлением, нежели ее собственные.
Грэс истерически расхохоталась, вытащила кошелек и бросила его в физиономию Поля:
— Вот вам, глупое, грязное, злое животное. Убирайтесь!
Поль подхватил кошелек, пощупал, оскалился и полез вниз, удовлетворенный на ближайшие сутки.
Грэс подождала, пока он исчезнет, и быстрее молнии повернулась к расщелине. Но Лори там уже не было! Ей навстречу шел незнакомый высокий человек с серьезным лицом и трубкой в зубах.
— Итак, это вы нам выдали «Лебедя»?
— Я ничего не могла придумать другого, — слабо ответила Грэс, оглядываясь по сторонам, — а свисток я украла у капитана.
— Но это было превосходно! — ласково произнес сероглазый человек. — Кто вы такая?
— Я жена банкира Вестингауза, — ответила Грэс, — и… я много раз намеревалась выйти из своего класса… Но с вами тут был другой человек. Где он?
Ребров оглянулся. Лори уже не было.
— Он ушел на работу. Мне тоже пора. Мы работаем в шахтах.
Грэс разочарованно повесила голову.
— Если б я могла встретить того человека, я сказала бы ему об одной вещи! — пробормотала она, надув губки: — это важней парохода «Лебедь»… И вообще, сэр, не знаю, как ваше имя…
— Товарищ Ребров.
— Товарищ Ребров! Сейчас такое чудное утро. Банкир спит, как устрица. Почему бы вам не захватить меня с собой в шахты?
— Это невозможно, — ответил сероглазый с улыбкой. — Мы работаем в скверной шахте, где испарения разрушают живые ткани. Наше здоровье обречено. Ни один час не проходит так, безнаказанно. Вам нельзя туда спуститься даже на полчаса.
С этими словами он кивнул ей и быстро побежал к расселине.
Но не тут-то было! Твердые, крепкие каблучки застучали вслед за ним. Он покачал головой и ускорил шаги. Добежав до головоломного спуска вниз, он повис на руках над воронкой, прыгнул и в полутьме стал перескакивать со ступени на ступень. Это была адская дорога, по которой не ходили даже козы. Тем не менее, на четвертом повороте чья-то рука проделась через его руку, и Грэс самым спокойным образом попросила его идти медленней.
Ребров взглянул на нее с искренним изумлением. Он видел на своем веку много разного сорта неповиновения — от подлежащего расстрелу до подлежащего порке. Но этот вид был ему совершенно незнаком. Он остановился.
— Я сказал вам, что туда нельзя! — произнес он резко. — Вы не посчитались с моими словами. Поверните обратно!
— И не подумаю, — ответила Грэс. — Если вы хотите разрушить свое здоровье, почему я не имею права разрушить свое?
— Поверните обратно!
— Не хочу!
Ребров выдернул свою руку из ее рук и рванул металлическую проволоку. Раздался звон колокола. Из-за поворота выглянул рабочий.
— Тащи эту женщину наверх и закрой воронку! — отрывисто произнес Ребров и потом, повернувшись к Грэс, добавил по-английски:
— Научитесь слушаться! Без этого вы не годитесь ни для одного общества в мире.
Покуда Грэс, прикусив губу и покраснев от злости, принуждена была следовать за молчаливым рабочим, Ребров в два прыжка очутился внизу, у спуска в шахту. Здесь его ждал доктор Гнейс, в стеклянной маске. Ребров быстро надел такую же маску, сел вслед за химиком в корзину, и они полетели вниз.
Глава сорок первая
ПЕРВЫЙ ДЕНЬ СМЕРТИ
Лори с тремя товарищами неутомимо работал хрустальным молоточком. Руда отламывалась с величайшим трудом. Они не разговаривали. Рты и носы их были крепко завязаны и заключены в маски. Но, несмотря на это, они чувствовали, как по телу их бегают приятные мурашки от дыхания руды.
Если б не странные горловые спазмы, возникавшие от каждого отбитого кусочка, Лори с товарищами положительно готовы были бы работать день и ночь. Кости растягивались у них в теле, как резина. Странные видения, окрашенные багрянцем, проносились перед зрачками. Кровь билась в жилах, точно ее кипятили, как шоколад. Никогда еще Лори не испытывал такого подъема и уверенности в своих силах. Мы не знаем, думал ли он о Грэс, по молоток его работал с невероятной быстротой.
Наверху, у дяди Гнейса, работа кипела не хуже. Огромный жар от электрической плавильни превращал руду в жидкое тело. Несколько желобков, трубок и фильтров принимали его, каждый раз очищая, покуда, капля по капле, красный сироп стекал в хрустальную чашу. К концу дня первая чаша наполнилась, и Ребров энергично выслал вместе с нею старого химика на свежий воздух. Дядя Гнейс посмотрел на своего заместителя, покачал головой и тихо выбрался из веселого места смерти.
Первое дуновение ветерка причинило ему головокружение. Второе уничтожило всякую веселость. Третье развязало мускулы и волю, и дядя Гнейс повалился на мула, как старый пустой мешок. Зобная железа его вспухла. Горло стянулось. Страшные спазмы сводили внутренности.
Мул тихо брел по горам, прядая ушами. И с каждой минутой пути старый Гнейс чувствовал себя хуже и хуже. Солнце село за горы, подул холодный, пронзительный ветер, тучи сползли в долины, когда мул остановился, наконец, перед длинным белым зданием. На пороге стояли мосье Надувальян со своей тетушкой. Мосье Надувальян принял мешок с сеном из рук химика и молча передал его тетке. Та с непроницаемым лицом понесла его внутрь дома.
— Смотрите же, Надувальян! — тихо произнес химик: — нынче ночью наш летчик полетит с первой партией в Зузель. Флакон запечатан. Будьте осторожны!
— Не беспокойтесь! — флегматично ответил армянин: — тетка всю ночь топит печь. Мы спать не будем, а дело сделаем.
И, действительно, из труб его дома валил такой дым, что даже горные туманы должны были уступить ему в плотности.
Дядя Гнейс поворотил мула. Он страдал так сильно, что, добравшись до своей палатки, тотчас же лег и закрыл глаза. Первая доза смерти, принятая старым Гнейсом, была слишком сильна для его нежных костей рахитика. Но ему не суждено было отдохнуть.
— Проснитесь! — сказал кто-то гневным голосом над самым его ухом. — Проснитесь, злой и гадкий человек!
Гнейс раскрыл кроткие глаза. Перед ним была жена Вестингауза с растрепанными кудряшками и искаженным лицом.
— Я знаю, что вы заставляете их работать на смерть! — крикнула она диким голосом: — а потом отсылаете этот проклятый металл их врагам, чтоб он задушил государство рабочих. Ведь вы старик. Вам недолго жить! Неужели вы хотите напоследок сделать величайшую подлость?
Доктор Гнейс приподнялся на постели. Маленькая Грэс всегда была ему симпатична и напоминала милый серый камешек нефрит. Но такие речи он все же не ожидал от нее услышать.
— Я требую, чтоб вы их спасли! чтоб вы сказали им всю правду! — продолжала Грэс, схватив его за плечо и тряся изо всех сил. — Сейчас же идем вместе в шахты!