День закрытых дверей

– Ты говорил, все видеоданные у вас сохраняются в памяти компьютеров, – снова обратился Лев к Борису. – Значит, то, что происходило сегодня ночью и в ночь ограбления, тоже зафиксировано и сохранено?

– Да, разумеется, – ответил тот. – Только… ни сегодня ночью, ни в тот раз, собственно, ничего особенного не происходило. Хотите верьте, хотите нет, но через парк никто не проходил. Ни камеры, ни дежурные не зафиксировали посторонних.

– Охотно верю. Но я все-таки хотел бы отсмотреть эту запись. Или, знаешь что, скинь мне ее куда-нибудь, на флешку или на диск. Посмотрю на работе. А то я, наверное, и так уже вам тут надоел.

– Как скажете, – повторил свое излюбленное присловье Борис. – Ребята, есть у нас тут что-нибудь из свободных внешних носителей?

После нескольких минут активного поиска был обнаружен чистый компакт-диск, на который Борис и загрузил для полковника требуемые видеокадры.

– Эту запись, кстати, я уже скачивал для одного из ваших сотрудников, – сказал он, перенося на диск видео, записанное в ночь ограбления.

– В самом деле?

В голове Гурова тут же возникли тысячи предположений о коварных оборотнях, маскирующихся под полицейских, чтобы завладеть информацией, но все оказалось гораздо прозаичнее.

– Да. Следователь, которому передали это дело, приезжал на следующий день, – спокойно продолжал Борис. – Тоже вот, как вы, ходил, спрашивал. И дом осмотрел, и парк. И потом тоже попросил записи с камер наблюдения для него скачать. Ну, я сделал, мне не жалко. Все равно там ничего интересного нет. Не знаю, почему все одно и то же требуют. Или вам это для оформления нужно? Доказательства там всякие, информация с места преступления?

– Да вроде того, – неопределенно высказался Гуров. – А этот следователь, он не представился?

– Представился, конечно. Я даже запомнил. Крячко Станислав Васильевич. И представился, и удостоверение показал. А как же. У нас тут с этим строго.

– Да, я заметил, – чуть усмехнувшись, произнес Гуров.

Вспомнив эпизод возле калитки, старший охранник смутился и молча отдал ему диск с записанными видеоматериалами.

– Спасибо, Боря, приятно было пообщаться, – прощаясь, проговорил Гуров. – Когда соберешься с духом, сообщи супруге, думаю, ей сейчас лучше находиться дома. Не тяни с этим.

– Да я уж тоже думал… Сегодня хотел позвонить. Больше ведь сказать некому. Наверное, кроме полиции, пока никто не знает.

– Еще преступники, – напомнил Лев.

– Да, разве что они, – нахмурившись, произнес Борис.

– Вот мой телефон, – добавил Гуров, записывая на клочке бумаги номер. – Как только Тамара Максимовна прибудет, сразу сообщи. С ней я тоже хотел бы пообщаться. На этом, пожалуй, все. И так уж я у вас тут загостился. Бывайте, ребята!

Выйдя со двора, он сел в машину и поехал в Управление, чувствуя некоторую неудовлетворенность. Подсознательное ощущение, что разгадка находится здесь, в доме, не покидало ни на минуту и не давало успокоиться и сосредоточиться на анализе. Казалось, стоило еще немного задержаться, повнимательнее присмотреться, и ответ на главный вопрос сам собой «нарисовался» бы перед глазами.

«С охраной, кажется, понятно, там причастных нет, – думал Лев, проезжая по трассам. – С одной стороны, слишком много народу, а с другой – все друг у друга на виду. Если предположить, что замешана вся группа – слишком большой риск посвящать в тему такое количество людей, а если бы преступникам помогал кто-то один из охранников, остальные наверняка бы это заметили и, думаю, не стали бы скрывать. Ведь „первым номером“ произошло ограбление, а это не такое тяжкое преступление, чтобы опасаться мести соучастников. Поэтому, если бы тот же Борис знал, что кто-то из его людей „ходит налево“, он наверняка рассказал бы об этом. Не Стасу, так хозяину уж точно. Конечно, когда речь идет об убийстве, „закладывать“ кого-то из соучастников бывает опасно, но… Не думаю, что это тот случай. Ребята крепкие, бравые. В конце концов, это их работа – оберегать других. Что же это будут за охранники, если они сами всего боятся? Нет, среди охраны, пожалуй, причастных нет».

Однако и кроме охраны в доме Развалова, как выяснилось, работало не так уж мало людей. Повара, горничные, мойщики, личный шофер – все эти незаметные, но необходимые в повседневном быту «лилипуты» ежедневно тусовались в самой непосредственной близости от хозяев дома и легко могли подсмотреть или подслушать их секреты. Правда, коридорчик перед входной дверью, откуда отключается сигнализация, очень маленький и тесный, и навряд ли Развалов набирал свои коды в присутствии «дружной толпы» свидетелей. Но, с другой стороны, сигнализацию можно отключить и из «технической комнаты», а уж туда-то посторонние захаживали наверняка. Хотя бы для того, чтобы вытереть пыль с мониторов.

Мысль о мониторах напомнила Льву об отключенной сигнализации и, в частности, о выключенной камере в коридорчике, соединяющем спальню Развалова и «музей». Если верить словам Бориса, хозяин предпочитал оставлять эту камеру включенной, да и логика подсказывала, что такое решение вполне оправданно. В сам коридор можно было попасть из нескольких точек, но в помещения с экспонатами путь вел только из коридора. Вполне уместно было держать эту территорию под наблюдением, чтобы знать, откуда появится потенциальный вор.

Тем не менее в ночь убийства камера была выключена.

«Понятно, что для убийцы это было очень удобно, – резюмировал Гуров, тормозя перед Управлением. – Ведь, чтобы попасть в спальню Развалова, ему неминуемо нужно было пройти по коридору, и если бы он в эту ночь „просматривался“, мы уже знали бы убийцу в лицо. Однако ничего такого не случилось. Кто же так заботливо подготовил это „удобство“, вот что я хотел бы знать. Сам хозяин, по легкомыслию и рассеянности, сделал убийце этот подарок, или кто-то из соучастников, помогавших преступнику в доме, вовремя подсуетился?»

Когда Лев подошел к своему кабинету, дверь оказалась незапертой, и, войдя, он увидел Крячко, сидевшего за столом.

– Физкульт-привет! – бодро произнес Лев. – Давно прибыл?

– Минут за пять перед тобой.

– Так я и знал. Каждый раз, когда ты бываешь нужен, обязательно пропадаешь куда-нибудь на полдня.

– А я был тебе нужен? – с непередаваемым трагизмом в голосе спросил Стас. – Так ты бы хоть сказал, хоть намекнул, я бы все бросил, всех преступников послал бы к чертям и помчался бы к тебе, ненаглядный мой.

– Ну да, свежо предание, – проворчал Гуров. – Знаю я, как ты мчишься. Но раз уж сейчас ты здесь…

– Сейчас, между прочим, уже конец рабочего дня. Так что, хотя я и здесь, но уже практически как бы и не здесь, и, учитывая, что рабочее время…

– Стас, заткнись! – устало взглянув на говорливого друга, оборвал его Лев. – У меня серьезное дело, можно и задержаться немного в конце рабочего дня. Не растаешь.

– Да? А кто мне сверхурочные заплатит? – не унимался Крячко. – Я, между прочим…

– Убью сейчас! – Поискав глазами на столе что-нибудь тяжелое, Гуров схватил дырокол и замахнулся, целясь в него.

– Ладно, ладно, сдаюсь, – сделал испуганное лицо Стас и поднял руки. – С неадекватными личностями предпочитаю не связываться. Что там за дело у тебя? Говори уже, раз все так фатально обернулось.

– Дело, которое меня интересует, как раз у тебя, – ставя дырокол на место, ответил Гуров. – Ограбление коллекционера Развалова ты разрабатываешь?

– А, это, – сразу сник Стас. – Да уж, это дело так дело. Серьезнее не придумаешь.

– Из-за него ты сегодня ныл полдня?

– Так уж и полдня, – недовольно скривился Крячко. – В кои-то веки горем захотел поделиться, думал, друг у меня есть, посочувствует, утешит. А что вышло? Одна только грубая черствость и издевки в ответ.

– Так, значит, дело оказалось сложным?

– Сложным? Хм! Нет, можно, конечно, и так сказать. Но слово «безнадежное», на мой взгляд, гораздо точнее описывает сложившуюся ситуацию. Хочешь верь, хочешь нет, а целую неделю я тут кругами, как савраска, бегал, миллион человек опросил, со всеми поговорил, все обстоятельства разузнал, а в итоге – ноль. Ни единой зацепки! Вообще. Такое ощущение, что картины эти сами в воздухе рассеялись, от древности в первовещество превратились.