Страница 10 из 71
В горнице был накрыт большой стол; чего-чего только на нем не было: и вино, и жаркое, и чудеснейшая рыба; за столом сидели хозяйка и пономарь – больше никого.
Хозяйка наливала гостю вино, а он уплетал рыбу, – он был большой до нее охотник.
«Вот бы мне присоседиться!» – подумал Маленький Клаус и, вытянув шею, заглянул в окно. Боже, какой дивный пирог он увидал! Вот так пир!
Но тут он услыхал, что кто-то подъезжает к дому верхом, – это вернулся домой хозяйкин муж. Он был очень добрый человек, но за ним водилась одна слабость: он видеть не мог пономарей. Стоило ему встретить пономаря – и он приходил в бешенство. Поэтому пономарь и пришел в гости к его жене в то время, когда мужа не было дома, а добрая женщина постаралась угостить его на славу. Оба они очень испугались, услышав, что хозяин вернулся, и хозяйка попросила гостя поскорее влезть в большой пустой сундук, который стоял в углу. Пономарь послушался – он ведь знал, что бедняга-муж видеть не может пономарей, – а хозяйка проворно убрала все угощение в печку: если бы муж увидал все это, он, конечно, спросил бы, кого она вздумала угощать.
– Ах! – вздохнул Маленький Клаус на крыше, глядя, как она прятала кушанье и вино.
– Кто там? – спросил крестьянин и вскинул глаза на Маленького Клауса. – Чего ж ты лежишь тут? Пойдем-ка лучше в горницу!
Маленький Клаус объяснил, как он заблудился и попросился ночевать.
– Ладно, – сказал крестьянин. – Только сперва нам надо с тобой подкрепиться с дороги.
Жена приняла их обоих очень ласково, накрыла на стол и вынула из печки большой горшок каши.
Крестьянин проголодался и ел с аппетитом, а у Маленького Клауса из головы не шли жаркое, рыба и пирог, которые были спрятаны в печке.
Под столом, у ног Маленького Клауса, лежал мешок с лошадиной шкурой, с той самой, которую он нес продавать. Каша не лезла ему в горло, и вот он наступил на свой мешок ногой; сухая шкура громко заскрипела.
– Тсс! – сказал Маленький Клаус мешку, а сам опять наступил на него, и шкура заскрипела еще громче.
– Что там у тебя? – спросил хозяин.
– А это колдун мой! – сказал Маленький Клаус. – Он говорит, что не стоит есть кашу, – он наколдовал нам полную печку вкусных вещей – там и жаркое, и рыба, и пирог!
– Вот так штука! – сказал крестьянин, мигом открыл печку и увидал там чудесные кушанья. Их спрятала туда его жена, а он подумал, что это все колдун наколдовал!
Жена не посмела сказать ни слова и живо поставила все на стол, а муж с гостем принялись есть и жаркое, и рыбу, и пирог. Вдруг Маленький Клаус опять наступил на мешок, и шкура заскрипела.
– А что он теперь сказал? – спросил крестьянин.
– Да вот, говорит, что наколдовал нам еще три бутылки вина, они тоже в печке, – ответил Маленький Клаус.
Жене пришлось вытащить и вино. Крестьянин выпил стаканчик, другой, и ему стало так весело! Да, такого колдуна, как у Маленького Клауса, он не прочь был заполучить!
– А может он вызвать черта? – спросил крестьянин. – Вот на кого бы я посмотрел; ведь мне сейчас весело!
– Да, – сказал Маленький Клаус, – мой колдун может сделать все, чего я захочу. Правда? – спросил он у мешка, а сам наступил на него, и шкура заскрипела. – Слышишь? Он отвечает «да». Только черт такой безобразный, что не стоит и смотреть на него!
– Но я его ни капельки не боюсь. А каков он на вид?
– Да он точь-в-точь пономарь!
– Тьфу! – сплюнул крестьянин. – Вот безобразие! Надо тебе сказать, что я видеть не могу пономарей! Но все равно, я ведь буду знать, что это черт, и мне не будет так противно! Теперь, кстати, я набрался храбрости! Только пусть он не подходит слишком близко!
– А вот я сейчас скажу колдуну! – сказал Маленький Клаус, наступил на мешок и прислушался.
– Ну что?
– Он велит вам пойти и открыть вон тот сундук в углу: там притаился черт. Но надо придерживать крышку, а то он выскочит.
– Так помогите мне придержать! – сказал крестьянин и пошел к сундуку, куда жена спрятала настоящего пономаря.
Пономарь был ни жив ни мертв от страха. Крестьянин приоткрыл крышку и заглянул в сундук.
– Тьфу! – закричал он и отскочил прочь. – Видел, видел! Точь-в-точь наш пономарь! Вот гадость-то!
Такую неприятность надо было запить, и они пили до поздней ночи.
– А колдуна этого ты мне продай! – сказал крестьянин. – Проси, сколько хочешь, хоть целый четверик денег!
– Нет, не могу! – сказал Маленький Клаус. – Подумай, сколько мне от него пользы!
– Ах, мне страсть как хочется! – сказал крестьянин и стал упрашивать Маленького Клауса.
– Ну ладно, – сказал, наконец, Маленький Клаус, – пусть будет по-твоему! Ты ласково обошелся со мной, пустил меня ночевать, так бери ж себе моего колдуна за четверик денег, только насыпай полный!
– Хорошо! – сказал крестьянин. – Но ты должен взять и сундук, я и часу не хочу держать его у себя в доме. Почем знать, может быть, он все еще там сидит.
Маленький Клаус отдал крестьянину свой мешок с высушенной шкурой и получил за него полный четверик денег, да еще большую тачку, чтобы было на чем везти деньги и сундук.
– Прощай! – сказал Маленький Клаус и покатил тачку с деньгами и с сундуком, где все еще сидел пономарь.
По ту сторону леса протекал большой глубокий ручей, такой быстрый, что едва можно было справиться с течением. Через ручей был перекинут новый мост. Маленький Клаус встал посредине моста и сказал нарочно как можно громче, чтобы пономарь услышал:
– К чему мне этот дурацкий сундук? Он такой тяжелый, точно набит камнями! Я совсем измучусь с ним! Брошу-ка его в реку: приплывет он ко мне домой сам – ладно, а не приплывет – и не надо!
Потом он взялся за сундук одною рукою и слегка приподнял его, точно собираясь столкнуть в воду.
– Постой! – закричал из сундука пономарь. – Выпусти сначала меня!
– Ай! – вскрикнул Маленький Клаус, притворяясь, что испугался. – Он все еще тут! В воду его скорее! Пусть тонет!
– Нет, нет! Это не черт, это я! – кричал пономарь. – Выпусти меня, я тебе дам целый четверик денег!
– Вот это другое дело! – сказал Маленький Клаус и открыл сундук. Пономарь мигом выскочил оттуда и столкнул пустой сундук в воду. Потом они пошли к нему домой, и Маленький Клаус получил еще целый четверик денег. Теперь тачка была полна деньгами.
– А ведь лошадка принесла мне недурной барыш! – сказал себе Маленький Клаус, когда пришел домой и высыпал на пол целую кучу денег. – Вот Большой Клаус-то рассердится, когда узнает, как я разбогател от своей единственной лошади. Только пусть не ждет, чтобы я сказал ему всю правду!
И он послал к Большому Клаусу мальчика попросить меру, которою мерят зерно.
«На что ему эта мера?» – подумал Большой Клаус и слегка смазал дно меры дегтем, – авось, мол, к нему что-нибудь да пристанет. Так оно и вышло: получив меру назад, Большой Клаус увидел, что ко дну прилипли три новенькие серебряные монетки.
– Вот так штука! – сказал Большой Клаус и сейчас же побежал к Маленькому Клаусу. – Откуда у тебя столько денег?
– Я продал вчера вечером шкуру своей лошади.
– С барышом продал! – сказал Большой Клаус, побежал домой, взял топор и убил всех своих четырех лошадей, снял с них шкуры и отправился в город продавать.
– Шкуры! Шкуры! Кому надо шкуры! – кричал он по улицам.
Все сапожники и кожевники сбежались к нему и стали спрашивать, сколько он просит за шкуры.
– Четверик денег за штуку! – отвечал Большой Клаус.
– Да ты в уме? – возмутились покупатели. – У нас деньги не водятся четвериками!
– Шкуры! Шкуры! Кому надо шкуры! – кричал он опять и всем, кто спрашивал, почем у него шкуры, отвечал: – Четверик денег за штуку!
– Да он нас дурачить вздумал! – закричали сапожники и кожевники, и вот одни схватили свои ремни, другие свои кожаные передники и принялись хлестать ими Большого Клауса.