Заноза Его Величества

Рабочий кабинет короля. Со стены снимают, видимо, для чистки гобелен, посреди которого красуется пятно. Чернильницей он в него что ли запустил? Или метил кому-нибудь в голову и промахнулся? «Только… это же…» — застываю я гипсовым месторождением.

На полотне, которое бережно освобождают от рамы, между парнем, одетым в чёрное, парнем в белом и чернильной кляксой изображена девочка лет десяти с ярко-рыжими волосами. И не просто нарисована — она словно сияет объёмной три-D картинкой, в отличие тусклых мужских фигур.

— Это же… — вовремя прикусываю я язык, чтобы не ляпнуть лишнего при Фелисии.

— Наши боги. Ог и Орт, — уже знакомым ромбом истово крестится она.

И мне, конечно, очень интересно послушать про их религию, но у меня сейчас крайне, крайне неотложные дела.

Глава 9

Аккуратно открываю дверь в спальню. Не знаю, чего я хочу больше: чтобы король уже ушёл, или чтобы он ещё спал.

Вариант, что он там сидит злой и поджидает меня с ремнём в руках я как-то не рассматриваю, и усиленно принюхиваюсь, чтобы не наткнуться на ещё большую неожиданность.

К счастью, оба эти варианта так и остались вариантами. В комнате меня встречают мечущийся под потолком Карл и всё ещё спящее как младенец Величество.

— Где ты ходишь? — едва не врезается в меня с налёта взволнованно шипящий фей.

— Эй, эй, потише, бомбардировщик, — таким же громким шёпотом отвечаю я, едва успевая отклониться. — У нас тут всё в порядке?

— Нет! — нервно выкрикивает он.

— Что? Уже? — прикрываюсь я ладошкой и кошусь на кровать, с трудом представляя, как же переть эту тушу в ванну. И с этого порхающего лягушонка толку мало. Надо будить засранца. Уже предвкушаю это фееричное пробуждение и его лицо.

— Что «уже»? — мельтешит перед глазами Карл.

— Ну, там… медвежья болезнь, все дела, — осторожно огибаю я кровать и с опаской заглядываю между раскинутых ног Горе-Величества. Даже наклоняюсь и принюхиваюсь. Дублёная кожа штанов и вроде как… мыло. Ничем подозрительным не пахнет.

— Что ты делаешь? — нависает над моим ухом Карл, когда я сажусь рядом с этим потенциально опасным телом на кровать.

— Что, что, бужу его, — шиплю я в ответ, дёргая за рукав королевской рубахи. — Пока не случилось страшное.

Или не надо? Блин, нет! Не могу я так с мужиком. Уверенно трясу его горячую ладонь.

— Его нельзя будить, — вцепляется в мою руку Карл, когда король вздыхает и во сне поворачивает голову.

— Его надо разбудить. Ты не понимаешь, — отмахиваюсь я от настырного фея. — Он выпил целый пузырёк лекарства, у которого такой нежелательный эффект… в общем, тебе лучше не знать.

— В том то и дело, что я знаю, — тянет он меня к окну.

— Знаешь? Про расстройство желудка?

— Нет, — зависает он рядом.

— Тогда ничего-то ты не знаешь, Карл, — отмахиваюсь я. — Ты вообще первым делом должен был спросишь: это ты избила короля? И я бы тебе ответила: да, я ушатала его твоим тапком. Но, положа руку на сердце, это не я. Его скосила настойка, которую доктор выписал Катарине. Коктейль «спящий засранец». И он вылакал весь флакон, — добавляю я страшным шёпотом. — Фелисия сказала: это чревато.

— Нет, — упрямо машет фей салатовыми кудряшками. — Это другая настойка, не та, что должны были давать тебе. И не вызывает она никаких расстройств живота, — уверенно заявляет он. Метнувшись за пузырьком, вытрясает на ладонь последнюю каплю. — Видишь? — растирает и предъявляет мне.

— Ого! Да она светится как токсичные отходы.

Но Карл заставляет меня ещё и нюхать это фосфоресцирующее безобразие.

— Можно подумать, я что-то понимаю, — склоняюсь я, потягивая носом. — Пахнет твоей грязной рукой, грибами и какими-то травами.

— Не какими-то, — вытирает он руку о штанину. — Тебя, то есть Катарину, хотели опоить сон-травой. Медвежьим корнем.

— Ну, логично, да, пусть бы девчонка хоть выспалась, — с умилением смотрю я на посвистывающего во сне самодержца. И даже немного жаль, что мучительные часы в сортире ему не грозят. У меня, можно сказать, только появилась надежда одержать и тактическую, и стратегическую победу, а он чего-то не того нахлебался. — А вот я не вижу разночтений, — оборачиваюсь к Карлуше, ещё не сдаваясь. — Их могли и смешать.

— Да нет же! — кипятится неугомонный фей. — Это чистая сон-трава. Та, что позволяет заглянуть в чужую память. Во сне. Кто-то хотел вызнать через тебя правду. Выяснить, что произошло на эшафоте. Потому что произошло многое.

— Именно тот момент, когда я оказалась в теле Катарины?

— Да, трава действует очень коротко. Тебе же предлагали эту настойку вчера?

— Да я почём знаю! У меня там провалы в памяти. Но сегодня с утра мне навяливали её точно.

Ну, начинается! Скандалы. Интриги. Расследования. Дворцовые тайны. Перевороты. Нигде людям спокойно не живётся.

— И как этот пузырёк оказался у короля?

— Это ты сама у него спросишь. А как оказалась здесь, я тебе расскажу. Потом. Время дорого. Он уже вот-вот проснётся, — косится фей на беспокойно сменившего положение короля.

— Вот ненавижу это ваше «потом», — шиплю на него как гусыня. Всё вечно потом, потом. А потом что-нибудь случится, так и помрёшь в неизвестности. — Ладно, хрен с тобой, сейчас-то что?

— Я думаю, — чешет он макушку. — Слушай, тебе хватило бы несколько капель, но раз король выпил весь флакон, думаю, ты сможешь узнать не только, что он делал вчера, но даже о чём думал сегодня утром. Только поторопись, — вновь взмывает фей.

— Да что ты мечешься, как скипидарный, туда-сюда, туда-сюда, — машу я не него, хотя эта перспективка меня очень даже заинтересовала.

«Вот сейчас узнаю все постыдные тайны этого тирана, — потираю я мысленно ручки. — И будет у меня на руках столько козырей, что ему вовек не отбиться». А вдруг он носит женские трусики? А, нет, чёрт, у них же тут с этим проблемы. Но вот про эту загадочную даму «с платком» он же точно будет вспоминать? Сколько там раз в день мужчины думают о сексе? Девятнадцать? «Э-э-э… Чёрт, я похоже, мужик» — вспоминаю, сколько же раз я за сегодня уже об этом подумала.

— Надо подготовиться! — Карл выхватывает из ножен свою шпажку и уносится к потолку.

В фейерверке зелёных искр входную дверь приваливает бетонным блоком. «РСУ №5» — гласит на нём красный трафарет, заставляя меня озадачится. Что-то до боли знакомое в привязанной к арматуре полосатой ленте и этой косо сделанной надписи, но меня осеняет не догадка.

— Слушай, а кого хрена тогда ты сбежал и не помог мне забаррикадироваться от короля?

— От короля нельзя, — снова взмахивает своей шпагой фей, двигая блок к двери и безбожно царапая отполированный мрамор пола. — Он разнёс бы замок по кирпичикам, но вошёл. Надо торопиться, а то его скоро начнут искать.

Ты подумай, какой настырный! Этот Венценосный. Хотя и мелкий тоже упрям.

— И что делать? — уже достал меня Карло своей суетой.

— Так, бери его за руку, — командует он, а когда я вцепляюсь в Гогу как лишай в пионерку, вносит поправки: — Нет, лучше ложись рядом.

«Ну-ка, подвинься!» — валюсь я тюком на кровать, толкая Величество в бок и утыкаясь в царскую подмышку.

— С другой стороны, — зорко следит фей, как я повинуюсь, взбираюсь на кровать с ногами, а потом снова передумывает. — Нет, лучше ложись ему на грудь.

— Ты издеваешься что ли? — подтягиваю я повыше свои юбки, стоя на коленях над королём. И стойкое желание придушить гадёныша борется во мне с желанием потоптаться на спящем короле.

— Давай, давай, — подгоняет малолетний генерал, пока я неуклюже устраиваюсь во весь рост на могучем теле тирана, как на топчане. Тот в ответ и не копнулся, как говорила моя бабушка. — Готова?

— Погоди, — вошкаюсь я. Снимаю с руки веер, убираю из-под живота мешающий кисет.

И не могу удержаться. Зря что ли помаду прихватила? Раскручиваю баночку. Наношу пальцем алую глазурь на полуоткрытые губы Гошика. От удара почти не осталось следа, скула лишь припухла. Кладу немного глянца на щёки. «Матрёшечка моя!» — любуюсь я результатом своего труда, отмахиваясь от назойливого фея. Раз уж обосраться Величеству не грозит, хоть так поиздеваться.