Подлинный Сократ

На противоположной стене большая черная панель с множеством различных кнопок и рычажков. За ней еще одна комната, прямо как в шоу «за стеклом» в центре которой микрофон на подставке. Что это такое я понятие не имел. Генрих, словно почувствовав мое недоумение и заранее предугадывая мой вопрос, опередил меня:

– Это микшерский пульт, за ним звукозаписывающая комната. Мой хозяин композитор, он пишет музыку. К нему часто приходят известные и популярные певцы. Они прямо здесь записывают свои песни.

– Впервые вижу, – произнес я и покачал головой.

Дядя Леня тем временем сидел за фортепиано, наигрывая приятную мелодию.

– Чайковский, – со знанием дела заметил Генрих.

– Не понял? – я нахмурил брови, – это кто еще такой?

– Сэр, вы что, не знаете кто такой Чайковский? – он округлил свои желтые глаза.

– Лично не знаком, – хмыкнул я.

– Вы что? – кот посмотрел на меня, как на идиота, – он уже давно умер.

– Кто умер? – не понял я.

– Чайковский, – британец во все глаза смотрел на меня, – это тоже композитор, он жил в конце девятнадцатого века.

– А ты откуда знаешь? – вытаращил я глаза.

– Поживешь в семье музыкантов, еще не то узнаешь, – хмыкнул он и гордостью добавил, – я каждый день слушаю классическую музыку и знаю всех великих композиторов.

В этот момент я посмотрел на Генриха, он сидел в своей любимой позе на пятой точке, оперевшись спиной на диван и вытянув вперед задние лапы. Я невольно ухмыльнулся, представив, что для полноты картины ему не хватало в зубах сигары или трубки и тогда будет выглядеть, как настоящий английский лорд.

Вдруг я услышал, как в открытое окно залетела муха. Она нагло летала по комнате, перелетая с одного предмета на другой. При виде этих назойливых насекомых, у меня всегда шерсть вставала дыбом, я их терпеть не мог. Даже находясь в глубоком сне, я услышу жужжание мухи, проснусь и буду ловить ее до тех пор, пока не уничтожу эту заразу. Я весь обратился в слух и приготовился к великой охоте.

Это беспардонное насекомое начало кружить над диваном. Генрих был спокоен, как удав и казалось, он ее совсем не замечает. Она, почувствовав, что британец на нее не реагирует, принялась за меня. Каждый раз она летела мне прямо в лицо и когда оставались считанные сантиметры до моего носа, она натягивала свой мушиный штурвал и взмывала ввысь. Затем возвращалась и начинала кружить вокруг моей головы, опускаясь все ниже и ниже, пикировала, словно самолет-истребитель и вновь взлетала вверх.

Когда она пролетала в очередной раз, я встал на задние лапы, а предними принялся махать в воздухе, пытаясь поймать ее на лету.

– Сократ, сдалась вам эта муха? Разве вы не видите, она вас провоцирует? На меня же она не нападает, – благородный кот лениво зевнул и добавил, – а все потому, что я на нее не реагирую.

– Я их на нюх не переношу, – возмутился я.

Каждый раз, когда я ловлю мух, во мне просыпается охотничий инстинкт, я вхожу в такой азарт, что все вокруг перестает для меня существовать. Эта наглая жужжащая гадость взлетела высоко-высоко вверх и со всей скоростью ринулась на меня. Мое терпение кончилось, когда она задела меня крылом по носу. Муха была не просто большая, а прямо какой-то мушиный Кинг Конг. Я конечно, не мог стерпеть вторжение заразной обезьяны и началась погоня. Дядя Леня продолжал музицировать, совершенно ничего не подозревая. Когда муха села на крышку фортепиано, я разогнался и со всего маху влетел на клавиши, скользя по ним, как по льду, оставляя за собой шлейф из музыкальных нот. Хозяин едва успел одернуть руки, с ужасом посмотрел на меня и воскликнул:

– Кот, ты совсем очумел?

Меня уже было не остановить, все препятствия перестали для меня существовать. Я не замечал ни цветов на окнах, ни фортепиано, ни клавиатуры компьютера, я просто носился по всем предметам, как умалишенный, сметая все на своем пути и переворачивая все в верх дном.

Дядя Леня, надо отдать ему должное, оказался сообразительным мужиком. Проследив взглядом за моими действиями, он догадался, за кем я гоняюсь.

– Как она сюда залетела? – недоуменно спросил он, – на окнах же сетка?

Мужчина встал из-за фортепиано, взял со стола газету и, скрутив ее в трубочку, принялся вместе со мной гоняться за наглым насекомым. Я краем глаза глянул на Генри, он ошалело переводил взгляд с хозяина на меня. С каждым неудачным хлопком газеты, Леонид Исаевич все больше входил в азарт. Он даже не заметил, как сбил с подоконника два горшка с цветами, но это казалось еще больше его раззадорило. Пока мужчина изображал из себя ловкого кота, я в ступоре опустился рядом с Генри на диван и с открытым ртом наблюдал за охотой человека. И вот эта жужжащая тварь села на плафон люстры. В этот момент, дядя Леня сделал прыжок, которому позавидовал бы сам Тарзан. В полете он шлепнул газетой по плафону, но наглая муха, взмахнув крыльями, улетела прямо из-под носа. Правда вместе с ней улетел и плафон с осколками от разбившейся лампочки. А когда дядя Леня неудачно приземлился пятой точкой на журнальный столик, который развалился под его весом, я невольно замер. Думаю, Тарзан не позавидовал бы его приземлению. Покуда мужчина поднимался из развалин предмета мебели, ненавистная муха села на подлокотник дивана, прямо рядом со мной. Один ловкий прыжок и муха оказалась у меня в зубах. Я с гордостью посмотрел на нового хозяина, мысленно подумав: «учись, студент», принес ему муху и положил ее на компьютерный стол рядом с клавиатурой.

– Да, Сократ, лучше бы я тебе не помогал, – мужчина обвел грустным взглядом кабинет, потирая ушибленное место рукой.

В этот момент отворилась дверь в кабинет и на пороге появилась Алла. Женщина недоуменно посмотрела на разруху в помещении и спросила:

– Мужчины, что здесь происходит?

– Мы с Сократом ловили муху, – ухмыльнулся дядя Леня.

– Два разбитых цветка, плафон, лампочка, сломанный столик – это вы называете ловили муху? – женщина с недоумением смотрела по сторонам.

– Прости, дорогая, так вышло, – извиняясь, улыбнулся хозяин.

– Кто это все сломал? – продолжала допрос хозяйка.

– Я, – мужчина виновато опустил глаза в пол.

– Ну а муху то хоть поймали? – язвительно спросила женщина.

– Сократ постарался, – ответил он и посмотрел на меня, затем перевел взгляд на муху.

– Тоже мне охотники, – произнесла женщина и, выходя из кабинета, добавила, – теперь убирайте все за собой.

Когда за ней закрылась дверь, дядя Леня опустился на стул.

– Славная была охота, – он вдруг громко рассмеялся и подмигнул мне.

Не успел умолкнуть смех хозяина, как дверь вновь распахнулась и на пороге появился огромный детина.

– Ничего себе, – присвистнул он, окинув взглядом комнату и спросил, – кто шалил?

Огромного роста мужчина заслонял собой весь проем двери. Из-под коротких рукавов его темной рубашки виднелись разноцветные татуировки. Глядя на его серьгу в ухе, я невольно вспомнил картинки из Димкиной книжки про пиратов.

– Здорово, Макс, – дядя Леня протянул руку и мужчины обнялись.

– Леня, неужели тебя так одолели творческие муки, что ты разнес всю студию? – рассмеялся гость.

– Да нет, – махнул рукой хозяин, – это мы с Сократом муху ловили.

В этот момент хозяин посмотрел на меня и мужчина, заметив на диване двух котов, произнес:

– Ох ни фига себе, – он вновь присвистнул, – это чей такой красивый котяра?

– Друзья, попросили присмотреть, пока они в отпуске, – улыбнулся дядя Леня.

– Ты посмотри на него, у него же рожа бандитская, – усмехнулся Макс и неожиданно спросил, – а кем работают его хозяева?

– А это тут при чем? – не понял хозяин.

– Мне вот интересно, как он корм свой ест? – поинтересовался гость, по прежнему наблюдая за мной.

– Максим, что-то я тебя не совсем понимаю? – хозяин нахмурил брови и добавил, – давай без этих твоих загадок.

– Понимаешь в чем дело, – криво ухмыльнулся мужчина и продолжил, – вот например, как кот священника ест свой корм? Он вываливает миску на пол, раскладывает корм крестом, молится, затем съедает его и ложится спать. Кот архитектора тоже высыпает корм на пол, раскладывает из него архитектурный план, меняет детали местами, наконец, съедает все и ложится спать. А вот кот режиссера вываливает еду на пол, начинает долбить корм миской, раздавливает его в пыль, раскладывает из этой пыли три дороги, вынюхивает их, затем падает на спину и орет: «Нет, я не могу так работать». Вот я и подумал, а кто же хозяева этой наглой рожи и что он делает с едой, прежде чем ее съесть?