Страница 36 из 86
Перси Вудсайд и Брэм Стоун никогда не существовали, а мне подобная пуля могла достаться совершенно случайно, ибо я служил в глубоком тылу помощником фармацевта.
— Не надо столько горечи, Дейв, — умоляюще произнесла она.
Ее рука легла на мою руку.
— У каждого есть свои заботы… Кстати, а вы женаты?
Я пожал плечами:
— Слава богу, нет. Я смог бы предложить своей жене лишь любовь и чистую воду, которыми, как говорит пословица, особо не прокормишься.
И на этот раз я не солгал.
Она улыбнулась.
На нее было приятно смотреть, и мои взгляды с удовольствием останавливались на ее чуть крупном рте, сверкающих зубах и темных глазах. Одновременно я восхищался чудесной камеей, приколотой к корсету. Я сразу оценил ее в сотню фунтов.
— Расскажите мне о своем кузене, — повторила она, явно сожалея, что приходится менять тему разговора.
— Я могу вам описать его. Он считает себя красавцем, но, увы, он невероятно уродлив со своими усиками клочком. У него пышные рыжие брови, и он носит ужасные затемненные очки. У него брюшко — терпеть не могу толстых мужчин — и всегда грязные руки, словно он роется в барахле на чердаке, и он… он пьет!
— А вы, — с улыбкой сказала мисс Флоренс, — вы трезвенник, чем объясняется ваше отвращение, хотя вам не хватает немного сострадания к нему.
— Пей он виски и даже джин, как все, могло бы сойти, но он не выходит из дома без фляжки кирша, какой ужас! И если бы только это… Он считает оскорблением, если отказываешься пригубить его питье, ибо это единственная вещь, которую он готов делить с ближним. Он не раз заставлял меня страдать, силой заставляя глотать столь чудовищное пойло!
Мисс Флоренс расхохоталась:
— Вы преувеличиваете! Иногда и я не отказываюсь от стопочки холодного ароматного кирша.
Я вскинул брови, а потом недовольно насупился.
— Не злитесь, — мило сказала она. — Не надо слишком строго судить других. Надо уметь прощать им маленькие недостатки. Разве у вас их нет?
Я вонзил взгляд в ее глаза.
— Есть, и не только маленькие, но и большие. И это не только недостатки, но и изъяны. Прежде всего, я хочу уважительного отношения к мертвым и не люблю, когда их покой тревожат мерзкие колдуны…
— Но это же не изъян! — воскликнула моя новая приятельница.
— Согласен, при условии, что ты не ведешь себя, как пьяный грузчик, и нарушаешь то, что я считаю святым законом.
— А вы… не бываете излишне… яростным?
— Бываю. Я не раз бил Альфреда по лицу по этому поводу. Видите ли, я из тех, кто защищает своих друзей, мои друзья умерли… Но я продолжаю защищать даже мертвых!
Я заметил, как у нее задрожали губы.
— Боже, — медленно протянула она. — Дейв, вы — настоящий мужчина.
Я встал и дождался, чтобы она протянула мне руку для пожатия.
— Прощайте, мисс Би, — сказал я. — Я поговорю с Альфредом, но помните, я не имею на него никакого влияния.
— А почему вы сказали «прощайте»?
Я опустил глаза, рот мой быстро сложился в горькую усмешку.
— Потому что… я просто не знаю. Прощайте!
Я ушел быстрым шагом, не оборачиваясь, и сел на велосипед. Крутя педали, я не отрывал глаз от зеркальца заднего обзора.
Мисс Флоранс Би недвижно застыла у изгороди, держа руку на сердце и провожая меня взглядом…
Мне понадобилось несколько дней, чтобы завершить разработку проекта и раздобыть пять или шесть фунтов.
Велосипед принадлежал «Колсону, Миввинзу и Миввинзу», но я продал своего Шекспира, прекрасное издание, о котором буду жалеть всю жизнь. Я выручил за него два шиллинга и поставил их на Галифакса, который бежал в Норвуде.
Дьявол был на моей стороне, ибо лошадь принесла мне десять фунтов.
Мне понадобилось некоторое время, чтобы раздобыть бутылку кирша. И почти сразу приобрел синильную кислоту, поскольку в войну, как я уже говорил, я работал у фармацевтов.
Труднее было отыскать краску для волос, превратившую мою шевелюру в рыжее пламя, но я сумел сделать и это.
Накладные усики, подходящий, но очень крикливый костюм, очки с затемненными стеклами не потребовали особых ухищрений.
В колледже я иногда играл в салонных комедиях, и многие считали театр моим предназначением.
Жизнь постаралась опровергнуть пророков. С тех пор я перепробовал сотню профессий, но ни разу не попытал счастья в актерстве.
Это не помешало мне увидеть в зеркале отражение идеального Альфреда Хивенрока. Мои расчеты отводили этому усатому и очкастому новорожденному всего сутки жизни.
— Мистер Альфред Хивенрок, — сказала мисс Флоренс Би, — я сразу вас узнала. Ваш кузен великолепно вас обрисовал.
— Наверное, он позлословил на мой счет, — ответил я пронзительным голосом, — ибо не мог поступить иначе.
— Он ничего не сказал, — ответила мисс Би.
— Полноте, я знаю Дэвида, завистливое существо и неудачник в жизни; он утверждает, что нет ничего лучше пустой честности. Каков дурак?
— Я так не считаю, — мисс Флоранс поджала губы.
— Та-та-та, он — громила. И не колеблется пускать в ход кулаки, когда затрагиваются его интересы. Хотя это сослужило ему службу во время войны. Должен согласиться, он отважен, хотя я не из тех, кто ценит сию военную добродетель. Как вы нашли его? Несомненно, приятной наружности?
— Он совсем неплох, — честно ответила мисс Би.
— Видите! Все женщины повторяют одно и то же. Вы думаете, он извлекает из этого какую-либо выгоду, как мог бы? Ничего подобного, он — добродетельный осел!
— Не хотите осмотреть дом? — ледяным тоном спросила мисс Би.
— Именно для этого я и явился, — проворчал я, оглушительно расхохотавшись, — а также поглядеть, так ли вы красивы, как он мне сказал!
— Как, он вам сказал, что…
— Сказал, сказал, но не надейтесь что-нибудь получить от этого образчика ходячей добродетели.
Мисс Би выпрямилась, щеки ее горели.
— Оставим это, мистер Альфред Хивенрок, — произнесла она, делая упор на имени, — прошу вас следовать за мной.
Дом был прекрасен, уютно меблирован и поддерживался в отличном состоянии.
— Во что вам обходится прислуга? — спросил я.
Я ждал ответа с тоскливым чувством.
— Вот уже несколько месяцев я обхожусь без нее. Место пустынное, но мне здесь нравится. Однако поддержание дома в порядке становится трудным для меня одной.
Я недовольно махнул рукой.
— Вы, несомненно, найдете прислугу в Эльмсе, — быстро ответила она.
— Или в Лондоне, не беспокойтесь, — сказал я. — Одиночество мне по нраву.
Я подошел к окну и принялся любоваться кладбищем. Время от времени, словно погруженный в собственные мысли, я бормотал:
— Да! Именно так… Это, похоже, мне подойдет.
Я повернулся к ней, и голос мой стал более визгливым, чем прежде.
— Послушайте, малышка… — я заметил, что она подавила возмущенное движение головой, — я — человек откровенный и чистый, как золото, но это не означает, что собираюсь бросать золото через окна и двери. Ваша лачуга мне нравится, чтобы взять ее в аренду, но не требуйте от меня заоблачных цен, иначе сделка не состоится.
— Сто фунтов в год? — осведомилась она. — И договор на три года.
— Гуляйте, — завопил я. — Половину и не больше.
— Не хотите, не надо, — устало сказала она, — я назвала разумную цену.
— Скажем, шестьдесят фунтов и плачу наличными…
Я вытащил из кармана пачку банкнот. Это были деньги для розыгрышей, за которые я заплатил по три шиллинга за сотню. Мы сговорились на шестидесяти фунтах, и я не скрывал радости.
— Расписочку, дорогуша. Вы совершили прекрасную сделку. Я не жалуюсь, хотя, на мой взгляд, аренда высоковата. Ну а теперь по стаканчику?
— У меня нет вина, чтобы угостить вас, — холодно сказала она.
— У меня есть, что надо, — сказал я, извлекая бутылку из кармана, и схватил два стакана, стоявших на буфете.
Кости брошены: мисс Флоранс умрет. Напиток, которым я ее угощу, убьет ее за несколько секунд.