Хроники черной луны

Я тяжело поднялся на ноги. Меня трясло. В первый раз сам, без помощи Алекса или Мумра я убил человека. Убил человека. Растолкав пиратов, я бросился к борту, свесился наружу – меня вырвало. Молчание вокруг было громче любого крика. Все были в ступоре, все произошло слишком быстро и слишком нереально. Я обтер грязный рот и обернулся. Ко мне подошел капитан и похлопал по плечу:

- Теперь ты с нами, брат. – Потом развернулся и скомандовал пиратам. – Уберите это дерьмо с моей палубы.

Два пирата подхватили труп и, несильно раскачав, выкинули за борт, даже не вынув копья. Туда же полетел чуть не прикончивший меня топор. Солнце, не в силах удержаться за покрывало моря, утонуло в черной воде.

Ошарашенная публика расползлась по своим норам. Нам сняли рабские ошейники, и мы просто сидели на палубе, грызли твердый до зубной боли сыр и отдающие плесенью кукурузные лепешки, запивая нехитрый ужин кислым приторным вином. Звездное небо над нами становилось все глубже и глубже. Только что взошедшая Селена заливала дирему холодным призрачным светом. Я все еще не отошел от схватки и делал все механически: жевал, дышал, отвечал на вопросы друзей.

- Как ты его, а! – Алекс сказал это наверно уже в десятый раз. – Я даже не ожидал. Красавец! Расскажи - где так научился?

- Не знаю. Не помню.

- Неплохо устроился, Семен, на все вопросы один ответ – не помню! – Алекс с Муром заухмылялись.

- Я, правда, не помню. Оно само получилось. Будто руки и тело сами знали, что делать. А я просто смотрел со стороны. Как зритель.

Мумр внимательно посмотрел на меня, а потом зачастил.

- Кто-то стер твой ум и твою память. Стер, как морские волны стирают рисунок на песке. Но память тела это не память головы. Ее нельзя стереть. Она как камни на песке. Волны уходят, стирая рисунки, а камни как лежали, так и лежат. И знаешь Семен, в той прошлой жизни ты убивал людей, и убивал очень хорошо. Не удивлюсь, если твои руки по локоть в крови и именно за это у тебя отобрали память. – Сказав это Мумр отвернулся, лег на палубу и мгновенно уснул. Вот так всегда – наговорит кучу, а за объяснениями ходите куда хотите. Мы ошарашено переглянулись с Алексом.

- Ты что-нибудь понял?

- Только то, что Мумр считает тебя профессиональным убийцей

- Меня?!

- Угу.

- Бред.

- А мне кажется, в его словах есть доля правды.

Мы посидели в темноте, переваривая слова шамана. Так и не найдя в них больше никакого тайного смысла тоже растянулись на палубе. Я думал, что после пережитого потрясения долго не смогу уснуть, но провалился в сон, едва коснувшись досок. В сон без сновидений. И что самое приятное - впервые за многие месяцы вытянувшись во весь рост.

Странная штука - утро. Уже светло, но мир еще тих и неподвижен. Солнце только-только выглянуло над горизонтом. Я любил такие моменты еще будучи прикованным к веслу. Теперь, не ощущая цепей, я позволил утру захватить мой разум целиком. Поднявшись с палубы, я пробрался между спящими Алексом и Мумром, а потом и другими лежащими в беспорядке храпящими и сопящими телами. На площадке надсмотрщика сидели два пирата с покрасневшими глазами, и вяло резались в кости. Последняя предутренняя смена самая тяжелая – сон в такое время самый сладкий. Забравшись по узкой лесенке на носовую надстройку, я подошел к борту. Передо мной раскинулось безграничное синее море. Неужели это правда? Больше не будет надсмотрщиков, весел, боли, унижения. Я не знал, что делать с этой неожиданно обретенной свободой. Есть ее? Пить жадными глотками? Ничего не придумав, я разбежался и, прыгнув через борт, вонзил тело в зеркало воды, едва не врезавшись в далеко выпирающий таран. Свобода! Если ради нее нужно убивать, то я был готов. Но гнуть спину и унижаться я больше не согласен. В тот первый вечер на пиратском корабле вместе с морским шакалом умер раб Семен. Я еще не понимал, кем буду и кем хочу стать – но остро чувствовал, как что-то просыпается внутри. Злое, язвительное, и желающее взять от окружающего мира все.

Сзади раздался плеск. Я обернулся и увидел черную голову Мумра, фыркающего словно огромный кот. Рот до ушей. Белые зубы на фоне синеватых губ выглядели как минимум дико. Распираемый счастьем я не мог, не улыбнулся в ответ.

- Что теперь шаман?

- Теперь надо выжить.

- Почему опять выжить? Мы же теперь не рабы!

- Не теш себя надеждами, что ты теперь свободен. Каждый человек раб своей судьбы. Это жестокий мир, в котором унижения и боли не меньше чем в яме гребцов. И выжить тут непросто.

- Откуда ты знаешь? Ведь ты не был пиратом.

- Я это и не обязательно. Жизнь везде одинакова. Свободны только птицы в небе. Да и тех умудряются сбить пращей и сожрать. – Мы засмеялись над глуповатой шуткой.

Раздалось дикое улюлюканье, и между нами задницей об воду приложился Алекс. Вынырнув он запричитал, гладя под водой ягодицы. Мы с Мумром хохотали, так что чуть не утонули. Алекс сначала обиделся, но потом тоже присоединился к нашему веселью. Чтобы не говорил Мумр, это была настоящая свобода!

Через борт свесился матерый пират:

- Эй вы, крысы водяные, вылезайте. Вас зовет капитан.

Мы забрались на палубу по якорной цепи. Здесь уже кипела жизнь. Команда сновала туда- сюда. Уже покормили гребцов и готовились водить их за борт. Как только мы перевалили через борт, пошла первая пара. Стараясь никому не мешаться, мы пробрались к кормовой надстройке.

Глава 10

Глаза привыкли к темноте, и я смог рассмотреть каюту. Тесное помещение находилось в самом центре кормовой надстройки. Низкий закопчённый потолок ощутимо давил на голову, так и хотелось пригнуться пониже. Хотя я и мог позволить себе стоять прямо в отличие от Алекса. Окон не было, и пространство освещали лишь оплывшие свечи в высокой бронзовой подставке.

- Садись братья. Прошу, не стесняйтесь.

Капитан, сидевший в центре каюты на груде подушек, был сама любезность - кроме как на пол сесть было некуда. Вместе с товарищами я опустился на истертые доски и подтянул под себя ноги. Сидеть в такое позе было жутко неудобно, но мне казалось, что в гостях мы не задержимся. В шаге от подсвечника все тонуло во мраке. Я с трудом разобрал лишь массивный сундук у дальней стены и рядом еще какие-то разбросанные вещи. Гора подушек под капитаном видимо служила ему и постелью. Весьма практично, стоит заметить.

Теперь в спокойной обстановке я лучше рассмотрел вожака пиратов. Невысокий, плотный, уже немолодой - седина отсвечивала серебром в неровном свете свечей. Длинные волосы лежат по плечам и по моде патрициев перехвачены золотым ободком на макушке. Белая, не первой свежести туника скрывает тело. По рассказам Николая капитан был младшим сыном знатного вельможи, но за необузданный нрав был лишен наследства. Никто не знает, что в итоге толкнуло его на путь пирата, но авторитете его среди морских волков был непререкаем.

- Ну что ж, братья, раз вы устроились, начнем. Меня зовут Алексаниди. Но вы можете звать меня просто Капитан. Это мой корабль, и пока вы на нем ваша жизнь принадлежит мне. Захотите уйти – никто не держит. Убирайтесь в первом же порту. Но до этого момента – вы мои. Это понятно? Мои. И я могу делать с вами все, что захочу. Захочу – просто убью, захочу – живьем пойдете на корм акулам. А захочу – осыплю золотом – будете купаться в нем и есть на ужин.

Мы молчали. То, что он сказал, не было для нас новостью, но сказанное вот так открыто, требовало времени для усвоения. Капитан не мешал нам. Просто сидел и потягивал красноватый дым из небольшого кальяна. Решив, что мы достаточно разобрались в его словах, он продолжил.

- Вы узнали кто я, теперь давайте разберемся кто вы. Двоих из вас я знаю. Мумр – шаман дождя. О том, как ты сделал стражника на пирсах Иредоса уже ходят легенды. В некоторых из них ты его даже поджарил и потом съел, а в других поджарил не одного, а целый десяток. Но это неважно, главное я о тебе слышал, и уважаю твой дар, так же как и твой народ. На моем корабле ты желанный гость. – Мумр лишь степенно кивнул в ответ. – Ты – Капитан ткнул пальцем в Алекса – бывший стражник. О тебе даже говорить нечего. Николай - твой брат, он поручился за тебя, и я ему верю. Если ты меня огорчишь – сдохните оба. Добро пожаловать в команду. – Алекс не нашелся, что сказать. Пока он думал, Алексаниди повернулся ко мне, и взгляд его не предвещал ничего хорошего. – Ну что ж, осталось самое интересное. О тебе, Семен, я не знаю ничего. Но надеюсь, что ты сам расскажешь. И расскажешь честно.