Бесконечная шутка

Насколько известно Хэлу, его коллеги Майкл Пемулис, Джим Сбит, Бриджет К. Бун, Джим Трельч, Тед Шахт, Тревор Аксфорд и, вероятно, Кайл Д. Койл, Шпала Пол Шоу и – с меньшей вероятностью – Фрэнни Анвин – все они знают, что Хэл регулярно бегает тайком курить. Вообще-то также вполне вероятно, что знает и Бернадет Лонгли; и, разумеется, вечно что-то подозревает неприятный тип К. Фрир. И брат Хэла Марио тоже кое-что понимает. Но это и все, в плане общеизвестности. И пусть Пемулис, Сбит, Бун, Трельч, Аксфорд и иногда (в медицинских или туристических целях) Стайс и Шахт тоже известны как любители травки, в тех редких случаях, когда Хэл накуривался с кем-то еще, – чего он в целом избегал, – он делал это только с Пемулисом. А, он забыл: Орто («Тьма») Стайс, из Партриджа, Канзас, точно знает; и старший брат Хэла Орин даже на расстоянии, кажется, таинственным образом догадывается о большем, чем говорит прямо, если только в телефонных ремарках брата Хэлу не чудится подтекст, которого там на самом деле нет.

Мать Хэла, миссис Аврил Инканденца, и ее приемный брат доктор Чарльз Тэвис, в настоящий момент ректор ЭТА, знают, что Хэл иногда пьет спиртное, например по выходным с Трельчем или, может, с Аксфордом, в клубах на авеню Содружества у подножия холма; в «Неисследованной жизни»[12] каждую пятницу проходит пресловутая ночь «слепого вышибалы», когда наливают на условиях всеобщего доверия. Миссис Аврил Инканденца не в восторге, что Хэл пьет, во многом потому, что его отец при жизни был алкоголиком, и, говорят, отец его отца тоже, в Аризоне и Калифорнии; но нехарактерная для возраста Хэла академическая развитость и особенно успех в среде юниоров доказывают, что ему не вредят те скромные количества алкоголя, которые, как она уверена, он потребляет, – невозможно одновременно серьезно злоупотреблять веществами и показывать такие высокие результаты в школе и на корте, успокаивает ее психолог-консультант ЭТА доктор Раск, и особенно на корте, – и Аврил кажется, что заботливая, но не придирчивая мать-одиночка должна знать, когда можно закрыть глаза и позволить двум полноценно функционирующим сыновьям совершить все возможные ошибки и учиться на собственном опыте, вне зависимости от того, как сильно ее, мать, будут терзать тайные волнения. И Чарльз поддерживает ее во всем, что касается детей. И видит бог, уж лучше пусть Хэл время от времени выпивает пару кружек пива, а не потребляет бог знает какие эзотерические дизайнерские субстанции со скользким Майклом Пемулисом и мерзким Джеймсом Сбитом, при виде которых Аврил колотил материнский нервный озноб. И в конце концов, заявила она доктору Раск и Тэвису, уж лучше пусть Хэл живет с осознанием, что мать ему доверяет, что она верит, поддержит и не осудит, не будет терзаться волнениями или заламывать тонкие руки, если Хэл время от времени пропускает, к примеру, по кружечке канадского эля с друзьями, и потому изо всех сил скрывает от Хэла материнский ужас, что ее сын запьет, как Джеймс или как отец Джеймса, лишь бы Хэл жил с успокаивающим знанием, что может быть откровенным с ней в вопросах вроде алкоголя, и чувствовал, что может ей рассказать все и при любых обстоятельствах.

Доктор Тэвис и Долорес Раск обсуждали тет-а-тет, что среди фобий Аврил, от которых она так безропотно страдает, немаловажное место занимает черный фобический ужас перед тайной или секретностью во всевозможных формах, если они касаются сыновей.

Аврил и Ч. Т. ничего не знают о пристрастии Хэла к высококачественному Бобу Хоупу и подпольных уединениях, что, очевидно, в каком-то смысле доставляет Хэлу удовольствие, хотя он ни разу не задумывался, почему. Почему это доставляет удовольствие.

По территории ЭТА на холме можно перемещаться туннелями. Аврил И., например, в последнее время больше не покидает пределы ЭТА, редко появляется на улице, предпочитая, скрючившись, перемещаться по туннелям между Домом Ректора и своим кабинетом по соседству с кабинетом Чарльза Тэвиса в административном корп. – здании в неогеоргианском стиле из розового кирпича с белыми колоннами, которое, по словам брата Хэла Марио, похоже на куб, который проглотил слишком большой мяч[3]. Между вестибюлем, приемной и кабинетами администрации на первом этаже Админки и качалкой, сауной и помещениями раздевалки/душевой в подвале идут два лифта и одна лестница. От душевой мальчиков к гигантской прачечной под Западными кортами ведет широкий туннель из цемента слоновьего цвета, и два туннеля поуже расходятся лучами от сауны на юг и на восток по направлению к полуподвалам сферокубулярных протогеоргианских зданий поменьше (с классными комнатами и общежитиями «Б» и «Г»); эти два подвала и туннельчики часто служат кладовой студентам и переходами между личными комнатами проректоров[4]. Два туннеля еще меньше, вмещающие только того взрослого, который не против передвигаться скрюченной обезьяноподобной походкой, в свою очередь, соединяют каждый полуподвал с бывшими помещениями для занятий оптикой и кинопроизводства Лита, Огилви и усопшего доктора Джеймса О. Инканденцы (ныне покойного), которые находятся под землей чуть западней Дома директора (из этих помещений также идет туннель нормального диаметра прямиком до нижнего уровня административного корп., но его назначение с годами постепенно менялось, и теперь в нем слишком много голой проводки, горячих труб и вентиляционных отверстий для нормального передвижения), и с кабинетами завхоза почти под центральным рядом уличных теннисных кортов ЭТА, каковые кабинеты и помещения обслуживающего персонала, в свою очередь, связаны со складом для Легкого и насосной ЭТА оштукатуренным туннелем, наспех выкопанным силами «Всепогодных воздухоопорных сооружений „ТесТар Корп.”», которые вместе с ребятами из «Промышленных устройств по перемещению воздуха ATHSCME» возводят и обслуживают дендриуретановый воздухоопорный купол, также известный как Легкое, которым на зимний сезон накрывают средний ряд кортов. Грубый шершавый туннель между завхозом и насосной проходим только на карачках и представляет собой для тренерского состава и администрации практически белое пятно, будучи популярным только у Туннельного клуба младших учеников академии, а также у некоторых подростков с тайной уважительной причиной ползать на карачках.

Склад Легкого, по сути, с марта по ноябрь непроходим, потому что забит сложно уложенным дендриуретановым полотном и разобранными секциями гибких воздуховодов, лопастей вентиляторов и проч. Насосная прямо по соседству, хотя, чтобы до нее добраться, придется выползать назад в туннель. На инженерных планах насосная где-то, наверное, в двадцати метрах под самым центром кортов среднего ряда и похожа на зависшего вверх лапками паука – безоконный овальный зал с шестью изогнутыми воздуховодами высотой в человеческий рост, выходящими на поверхность. И в насосной шесть отверстий по кругу, для изогнутых воздухопроводов: три вытяжные отдушины двухметрового диаметра с привинченными у решеток огромными турбинными лопастями и еще три – с вентиляторами впуска ATHSCME, которые всасывают воздух с поверхности, прогоняют через зал и в три вентилятора на выхлоп. Насосная, по сути, – легочный орган, или эпицентр огромной шестивекторной аэродинамической трубы, и в рабочем состоянии ревет как баньши, что бьется в дверь, хотя на полную мощность насосную запускают, только когда стоит Легкое, обычно в ноябре-марте. Зимний наземный воздух втягивается вниз в зал вентиляторами впуска, пропускается через три вытяжных вентилятора и уносится снова вверх, в лабиринт пневматического трубопровода в стенках и куполе Легкого: давление воздуха и поддерживает хрупкую конструкцию в надутом состоянии.

Когда Легкое разбирают и убирают, Хэл спускается, идет, а потом бредет, пригнувшись, до кабинетов завхоза, проверяет, что там никого нет, затем бредет и ползет в насосную с сумкой с экипировкой в зубах, активирует только один из больших вытяжных вентиляторов, и втайне накуривается, и бледно выдыхает через лопасти в отдушину, чтобы любой запах засосало в воздухопровод и выдуло через решетку на западной стороне Западных кортов – отверстие с резьбой и фланцем, куда бодрые ребята в белом из ATHSCME уже скоро прикрутят артериальный воздухопровод Легкого, когда Штитт и компания из тренерского состава решат, что для уличного тенниса погода уже невыносимая.

12

Название основано на цитате Сократа: «Неисследованную жизнь не стоит проживать».