Сумеречная зона

– Ты же говорил, что здесь, кроме стражей, никого живого нет, – проговорил Кот, вскидывая арбалет. – А тут, вон сколько народу.

– Это не люди, – ответил Барт. – Это матрицы.

– Не знаю, что за матрицы такие, но автомат бы тут оказался как нельзя кстати, – процедил Женька, входя в изменённое состояние. – Кошмар, Ужас, готовы?

– Стой! – окрикнул Барт. – Нельзя!

– Что нельзя?

– Подходить к ним близко опасно. А прикасаться вообще смертельно.

– Почему?

– Потом. Всё потом. А пока, отходите ко мне за спину.

Ничего не понимая, но, всё-таки решив послушаться странника, все сгрудились за его спиной. Только оба волколака, оскалив клыки, встали по бокам своего бога, предпочитая лучше погибнуть, чем оставить его в опасности. Барт развернул свой хлыст, взмахнул им и, хлестанул впереди себя, словно очерчивая черту. Лава всадников, наткнувшаяся на невидимый щит, смешалась. Кони забились в судороге на пожухлой траве, а сами конники полетели кубарем на землю. Не теряя времени, странник достал из кармана куртки серебристые округлые предметы, похожие на небольшие куриные яйца и стал кидать в толпу. Трёх яиц хватило вполне. Одно на всадников, а два – на пеших.

В месте, где упали эти предметы, заклубился еле заметный дымок, а потом по траве в разные стороны поползла изморось, охватывающая всё большее пространство. Через несколько секунд вся опушка была покрыта тонким налётом измороси, на которой лежали в неестественных позах мёртвые тела. Всё было кончено.

– Это ты чем их? – нервно облизал губы Кот.

– Капсулы с энергетическим вакуумом. Создаёт пространство с нулевой энергией и сразу начинает качать в себя энергию из всего, до чего может дотянуться. Успокаивается только тогда, когда сравняется по количеству энергии с окружающим миром. И, причём, без разницы, отрицательная она или положительная. Удобно.

– А это кто? Что за матрицы?

– Это матрицы тех, кто погиб в этом месте насильственной смертью.

– Когда?

– Не знаю. Говорю же, что здесь нулевое время. И прошлое, и настоящее и будущее в одной точке. Может, сто лет назад, может, только что, а, может, предстоит им ещё погибнуть лет через сто. Но ясно одно. Это солдаты и погибли они в бою. В таких случаях случаются сильные энергетические выбросы и появляются вот такие матрицы.

– А почему к ним прикасаться нельзя?

– Голод у них постоянный. Энергетический.

– Так тут этой энергетики завались! Сам же говорил. Вон, второй день кушать не хочется.

– Поэтому и держатся стабильно эти матрицы. А голод остаётся. Они же, так сказать, слепок с живого человека. Поэтому им наша энергетика нужна. Живая. Ладно, впереди город. Не расслабляемся. Неизвестно, чего от него ожидать. Всякое в городах случается.

– Что именно?

– Да что угодно! Такое скопление людей в одном месте! Бывает, такие страсти разгораются! Не хуже, чем во время боя.

Действительно, впереди показались здания. Дорога вывела в пригород, застроенный, в основном, одноэтажными зданиями. Улица была неширокой, мощёной булыжником и засаженной по бокам деревьями. Бурая пожухлая листва неподвижно клочьями свисала с ветвей и навевала уныние. Одноэтажные дома сменились трёхэтажными, и они, наконец, вошли в город. Улица стала шире, на дороге вместо булыжника уже было уложено серое зернистое покрытие, местами потрескавшееся и выщербленное. Деревья стали реже и каждое было обложено прямоугольными вытянутыми камнями.

Стали попадаться столбы, на которых натянуты провода, фонари, на перекрёстках стояли светофоры, а окна в домах были на удивление целыми. Странно. Целый, абсолютно целый, огромный город, в каких до Ужаса жило человечество. С дороги перешли на тротуар, потому, что всё чаще приходилось обходить стоящие тут и там автомобили. Женька и Кот с интересом и каким-то душевным трепетом смотрели по сторонам. Такое они видели впервые. Обычно им приходилось видеть то, что осталось после Ужаса: развалины, нежилые каменные коробки с выбитыми стёклами и ржавые остовы машин, которых в развалинах уже практически не осталось, потому-что барахольщики их все стащили кузнецам на металл.

Зазывно блеснула богато украшенная витрина магазина, будто обрадовавшись потенциальным покупателям. Ради интереса зашли внутрь и остановились в восхищении. В глубину торгового зала тянулись ряды вешалок, увешанных женской одеждой. Богато и ярко разодетые манекены, казалось, с удовольствием позировали долгожданным зрителям. Кот, не веря своим глазам, подошёл к вешалке и потрогал висящее на ней платье из невесомого струящегося материала.

– Эх, – мечтательно проговорил он. – Жён бы наших сюда. Вот, ведь, раздолье им было бы!

– Ага, – согласился с другом Женька. – Тут бы они жить и остались.

Рычание за спиной прервало неожиданное развлечение. Путники выскочили на улицу и увидели обоих волколаков со вздыбленной шерстью и оскаленными клыками. А на них, охватывая жертву полумесяцем, наступала свора собак.

– Тоже матрицы? – скорее утвердительно, чем вопросительно бросил страннику Женька, вскидывая арбалет.

– Они, – подтвердил Барт, оттесняя в магазин волколаков и доставая хлыст.

Друзья выпустили по стреле и две собаки задёргались на земле, пытаясь достать стрелы зубами. Свистнул хлыст, и сразу три пса разорвало на половины. Женька вытащил из ножен за спиной саблю и, войдя в изменённое состояние, двинулся на противника.

– Куда? – простонал странник, сворачивая уже бесполезный хлыст.

Не бить же им сейчас. Велик риск зацепить и парня. А то уже вступил в бой. Ускорившись до предела, он крутил саблей, словно мельница, весь превратившись в смазанный силуэт. Только разрубленные тушки летели в стороны там, где он проходил. Стая закончилась быстро при таком ударном труде и, выйдя из волколачьего состояния, Женька вытер тряпицей саблю, вложил её в ножны и оглянулся по сторонам.

– Неплохо, – удовлетворённо проговорил он. – Не часто приходится вот так помахать.

– И зачем надо было так рисковать? – сварливо поинтересовался Барт.

– Ну, во-первых, риска никакого не было. Я видел каждое движение этих шавок. И, причём, в таком замедленном виде, что шансов даже дотронуться до меня у них не было. А во-вторых, чем ты собрался их победить? Даже для хлыста их было многовато. А яйца те, энергетические, думаю, поберечь надо. Не склад ведь их у тебя. Или я не прав?

– Есть ещё капсулы, конечно. Не так много, но есть. Я же знал куда иду, вот и набрал.

– Вот пусть и будут. Если на каждую свору хоть по яйцу тратить, никаких капсул не напасёшься.

Город всё тянулся и тянулся. Ближе к центру в небо стали подниматься высокие многоэтажные дома. Кот хотел посчитать этажи, на шестнадцатом сбился, плюнул и махнул на это рукой. Восхищала архитектура. Вычурные изогнутые линии переплетались с прямыми вертикалями и горизонталями фронтонов, огромные, в рост человека, а то и больше, окна отражали унылое серое небо, а сплошные витрины нескончаемых магазинов зазывали товарами, выставленными на показ. Дороги, которые, то взмывали вверх, то уходили в низ, переплетаясь между собой в немыслимые узлы, восхищали не меньше. Стало больше машин, красивых, блестящих, на широких чёрных шинах и с красивыми обводами корпусов. По просторному мосту перешли реку, полюбовавшись на застывшие на водной глади катера и яхты. Наконец, Барт остановился возле одного из зданий, посмотрел наверх и уверенно направился к подъезду.

– Переночуем в одной из квартир. Пора уже и отдохнуть. Из города выйдем завтра. Тут уже немного осталось.

Женька с Котом пожали плечами. Здесь, так здесь. Им без разницы. А вот волколаки не захотели идти в здание. Оно и понятно. Монстры не любят закрытых помещений. Они существа вольные. Однако Барт сдвинул брови, и Кошмар с Ужасом, вздохнув и, на всякий случай, ощерившись, покорно шагнули в подъезд. Бог есть бог. С ним не поспоришь.

– И зачем было на них давить? – обиделся за друзей Женька. – Ясно же, что в помещениях им неуютно.