Страница 6 из 6
Конечно, Герберт был не только очень мил, он был еще и чертовски хорош, а уж сочетание осмелевшего взгляда благородной девицы и невинной улыбки пай-мальчика представляло собой гремучую смесь. Герберт умел нравиться, флиртуя и как самоуверенный красавец, и как хорошенькая смущенная барышня (на последнее особенно велись плохое знающие его девушки, стоило только ему стыдливо опустить глаза и легонько зарумяниться). Не знаю, где он прошел такую хорошую школу, но теперь уже это действовало и на меня — весьма холодную особу, у которой даже собственный жених не мог вызвать легкую дрожь.
И сейчас, когда рука Герберта уверенно возлежала на моей талии, а его губы манили хлеще, чем лакомый кусок свежего морковного торта, я осознала, ощущая при этом невыносимо приятный стыд, что жажду его, и жажду невероятно. Меня охватил какой-то щенячий восторг и, теряя остатки здравого смысла (если я вообще могла когда-то похвастаться его наличием), я поцеловала наконец желанные губы.
Герберт, зараза, совсем не удивился подобному повороту событий (в его голове произошедшее на выставке тоже было еще слишком свежо) и поцеловал меня в ответ. Надо сказать, Марсель, придерживавшийся консервативных взглядов на брак, никогда не целовался по-настоящему, а только слегка прижимался своим ртом к моему. Герберт же целовал меня, всем своим видом демонстрируя, что наконец-таки дорвался до желанного объекта. Я, в свою очередь, старалась не отставать. От одного его касания мне становилось невыносимо горячо, терпко, вязко, я хватала ртом воздух, позволив себе на секунду оторваться от его губ, дышать стало нечем. От одного его касания меня охватывало чувство бесконечного восторга, мне хотелось рыдать навзрыд и одновременно хохотать, как хохочут лишь счастливцы или глупцы — настолько это было прекрасно. Впрочем, особенно насладиться процессом мне не дали. Герберт нестерпимо быстро (как мне показалось) оторвался от моих губ, за руку вытянул из гостиной и увлек вглубь квартиры.
Когда я проснулась следующим утром, его уже не было рядом. Судя по чарующему запаху и легкому позваниванию посуды, Герберт, как и приличествует всякой заботливой женушке, готовил нам завтрак. Я, наскоро запрыгнув в платье и быстро умывшись, в предвкушении проследовала на кухню. Впрочем, проследовала — это громко сказано, потому что в данный момент я скорее была похожа на нашкодившего ребенка в ожидании заветной порки, которая старательно караулила меня дома.
— Доброе утро, — улыбнулся Герберт из-за стола. — Я приготовил сырники и кофе.
Он смущенно потупил взгляд, снова превращаясь в очаровательную институтку, а мне снова страшно захотелось его поцеловать.
— Телефон твой звонил где-то в одиннадцать, ты уже спала. Я его отключил, ты же не против? — он мило покраснел, протягивая мне мобильник.
Телефон чужой нам, видите ли, стыдно трогать, зато вытворять всякие, мягко говоря, неприличные вещички с невинной девушкой (пусть и сходящей с ума от страсти) — это пожалуйста, сколько угодно.
— Спасибо, Берти, — я приняла устройство, села и отпила кофе.
Десять пропущенных, мать моя! И даже Марсель удосужился сделать пару звонков.
— Ты не собираешься перезванивать? — спросила моя «барышня», кокетливо приглаживая пальчиком усики над верхней губкой.
— Боюсь, я еще не успела довести их до необходимой кондиции, — заявила я тоном знатока, коварно усмехнувшись. — Вот когда они почувствуют реальную угрозу, убедившись, что я не блефовала, сбегая из дома, и испугаются настолько, что будут готовы выполнить любой мой каприз, вот тогда я им и перезвоню. Или, что будет еще эффективнее, нагряну домой за вещами.
— Вот чертовка! Творишь с беднягами, что только пожелаешь, — он легонько засмеялся.
— Ничего, — успокоила я его. — Можно немножко и веревочки повить, им это только на пользу пойдет. Так какие у нас планы на сегодня?
— Мне надо к завтрашнему тесту по русской литературе подготовиться, — Герберт картинно вздохнул. — Это же твой конек. Поможешь?
— А что мне за это будет? — игриво поинтересовалась я.
— Все, что твоя душенька коварная пожелает, — Герберт обреченно опустил глазоньки долу, а когда поднял взгляд, в нем заплясали лукавые огоньки.
— Так и быть, неси сюда свои многострадальные конспекты, — милостиво согласилась моя коварная душенька.
Герберт вскочил, смазанно целуя меня на ходу, Зефиром унесся по направлению к двери — и вдруг развернулся.
— Только вот свадьбу ты зря отменила, — добавил он серьезно, хотя уголки его губ предательски задрожали.
Я посмотрела на него удивленно.
— Подмену жениха все равно никто бы не заметил.