Страница 13 из 52
Достала всё-таки чистую смену одежды, и переоделась. Такая же скромная туника, как и предыдущая, разница только в том, что свежая. А старое надо бы постирать. Завтра узнаю, где это можно сделать.
По дому могла передвигаться свободно, вот только выйти мне из него не давали. Впрочем, не только мне, но и жене князя и бывшему другу. Воины курсировали по двору, по двое стражников из сотни Дана стояли у каждого выхода из дома и на воротах у крепостной стены. Ворота вообще не открывались без соизволения на то князя, мы жили как на осадном положении. Вооруженные люди ходили и по коридорам каменного дома, бдительно присматривая за прислугой.
Атмосфера с каждым днём становилась всё напряжённей, и напряжённей. Тучи сгущались над головами вполне определенных обитателей дома. Жена князя не выходила из своих покоев. Его провинившийся друг так же сидел где-то взаперти. Испуганные, но энергичные челядинцы ходили, опустив глаза долу. Гроза должна была разразиться в ближайшее время.
Понадеялась на то, что правила здесь такие же, какие соблюдались когда-то в доме моего отца и ужин подается в то же время, что и там. Но промахнулась. Когда спустилась в залу для вкушения пищи, обнаружила там только слуг, расставляющих на столе разнообразную снедь. Вот уж воистину не стоило так торопиться.
— Не уходи. Ты как раз вовремя.
На выходе меня остановил сам князь. Он стоял в дверях, не давая мне возможности пройти мимо, не прикоснувшись к нему, и оправлял кружево пышного одеяния. Из-под рукавов тяжелого, расшитого серебром, длинного кафтана выглядывала тонкая, белая рубашка. На шее висела тяжёлая, серебряная цепь. В блестящие, высокие сапоги были заправлены светло-серые штаны. Сам кафтан был светло-голубого цвета, и этот цвет очень шёл к глазам и волосам князя Ливенийского. В подобном наряде я впервые видела этого воина, предпочитавшего простую походную одежду, парадной.
— Не бойся, кроме нас с тобой, будут ещё люди, — усмехнулся он, когда испуганно отпрянула от него. — Садись по правую руку от меня.
Отрицательно помотала головой, отказываясь от законного места жены подле супруга.
— Теперь ты настроена на разговор, — кинул мужчина одобрительный взгляд на дощечку в моих руках.
Князь осмотрел зал, кивнул слугам, давая понять, что доволен выполненной работой и крепко обхватил пальцами моё запястье, не давая возможности вырваться. Подвёл к тяжёлому табурету, возле полагающегося главе дома подобия трона и усадил, не забыв пригвоздить к месту словами:
— Ты моя будущая жена и это место по праву твоё.
Уж огорошил, так огорошил. Был бы дар речи, потеряла бы его. А так сидела и только хлопала глазами, пытаясь сообразить, о чём это он вообще. При живой-то жене? А вот и она, вошла в залу, опустив глаза и теребя юбку роскошного синего платья. В пылу борьбы за выздоровление больного, не успела толком рассмотреть эту юную девушку. Сейчас у меня эта возможность была. Тёмные волосы, темные же глаза, бледное круглое личико. Курносый нос, розовые губки. Девушка была красивой, но очень испуганной. Она вскинула взгляд на супруга, который стоял возле меня, и ещё больше побледнела, хотя казалось, куда уж больше. Робко спросила:
— Где мне сесть?
— Сюда, — кивнул головой князь на длинную скамью, стоящую у стола. — Рядом со мной.
Княгиня присела на самый краешек скамьи и застыла испуганной мышью, не смея поднять глаз. Мне было жаль её. Неужели она могла быть замешана в подлой попытке убийства князя? Мужчина же продолжал стоять возле меня, подавляя своей силой и мощью, не давая подняться с незаконно занятого места. Он наблюдал за тем, как приходят приглашенные на пир воины, как ведут под руки темноволосого, высокого мужчину, чьи виски посеребрила седина и сажают его подле жены хозяина дома. Князь оставался невозмутимым и отстраненным, только губы изредка кривились в усмешке. Когда все места на скамьях были заняты, мужчина подошел к своему месту во главе стола и произнёс короткую, но содержательную речь:
— Вы созваны сегодня для того, чтобы на честном пиру отпраздновать моё выздоровление и восславить мудрость Ведающей, которая спасла меня от неминуемой смерти.
Чувствовала себя очень неуютно под взглядами множества людей, некоторых из них ещё помнила по истории трёхгодичной давности. Из женщин на этом пиру были только я, да княгиня и каждая из нас располагалась не на своем месте. Там, где сижу я, должна была находиться она. От этого положения дел холодок страха пробегался своими тонкими лапами по затылку и по спине, да кусок не лез в горло. Впрочем, князь тоже не ел, взглядом змеи перед смертельным броском он наблюдал за женой и её соседом. Повинуясь жесту хозяина дома, слуга наполнил кубок князя вином и отошел в сторону.
— Проверь, — князь протянул золотой кубок мне.
Вздрогнула от неожиданности, в тишине, в которой проходил пир, просьба прозвучала громом с ясного неба. Протянула дрожащие руки к кубку. Металл, казалось, обжигал ладони. Тяжело сглотнула, отдернула руки и вывела на табличке мелом: “Яд”.
— Подойди ко мне, — тяжело роняя слова, велел слуге князь.
Тот, бледный как мел, подошел к столу, кувшин с вином выпал из его рук:
— Я не виноват, — залепетал молодой парень.
— Кто приказал? — ледяным холодом повеяло от этих слов.
— Я! — вскочил темноволосый мужчина, что сидел подле хозяйки дома.
— Врёшь, — спокойно заключил князь и ещё раз спросил у слуги. — Кто приказал?
— Х-х-хозяйка, — с трудом выговорил парень, трясясь как осенний лист на ветру. — Она поведала, что это любовное зелье. Мол муж охладел… мол мучается она… любит… — завершил он шёпотом.
— Дурак! — бросил князь. — Сто ударов плетью за глупость.
Темноволосая девушка, наконец, прекратила изображать из себя испуганную дурочку и посмотрела на мужа с такой ненавистью, что если бы взгляд мог убивать, князь Оттар давно был бы мёртв:
— Ненавижу, — только и сказала она.
— Она ни в чем не виновата, — вступился темноволосый мужчина.
— Я жду твоего ребенка, Оттар, — гордо вскинула голову девушка. — Ты ничего мне не сможешь сделать. Это будет твой наследник, твой сын. Ты не убьешь его а, значит, и меня.
— Ведающая, — обратился князь ко мне, казалось, новость, вываленная на него женой, нисколько не взволновала его, словно он ждал подобного заявления. — Ты же можешь узнать, чей ребенок?
Отрицательно помотала головой, не собиралась участвовать в том, что задумал князь Ливенийский. Только сейчас поняла, зачем он всё это затеял, для чего позвал меня и столько свидетелей.
— Можешь, я точно знаю, что Ведающие это всегда знают. Может жена моя и не знает об этом, а я знаю. Тебе придется сделать это, Алинэя. Ведающие умеет гораздо больше, чем показывают обычным людям. Иди.
Темноволосая девушка вскочила со своего места и с ужасом произнесла:
— Ты не посмеешь! Ты никогда не посмеешь!
— Или ты, Аллон, сам расскажешь, кто на самом деле отец этого ублюдка? — лениво произнес князь, наблюдая, сощурившись, за двумя глупыми птицами, которые еще пытались трепыхаться.
Темноволосый мужчина молчал, жена князя предпочла упасть в обморок, а сам князь повернулся ко мне и приказал:
— Ты должна сделать это, прямо сейчас.
И тон, и взгляд не оставляли сомнений, что если понадобится, мужчина заставит меня встать с места силой. Медленно, медленно обошла стол, подошла к изображающей обморок девушке, прикоснулась к её руке, в горле пересохло, не знала, как поступить, сказать правду или соврать. Спасти отравительницу, или… Коснулась руки отшатнувшегося от меня мужчины, но места для маневра у него было мало, поэтому касание получилось достаточно длительным, чтобы узнала всё, что нужно.
— Кто? — тягуче спросил князь, и поняла, что он и так знает всё.
Чутье подсказывало, что скажи я, что отец он… он найдёт другие аргументы, уличив меня во лжи. Поэтому вздохнула и показала рукой на темноволосого мужчину.
— Каждый знает, что гласит закон. Жена, преступившая закон, пытавшаяся убить мужа, не избежит наказания. Жена, прелюбодействующая, будет наказана. Неверная жена, понесшая ребенка не от мужа, должна быть уничтожена вместе с бастардом. Ты знаешь, что гласит закон, Аллон. Воин, покусившийся на чужую жену в дружественном доме, тоже должен быть наказан. Раньше бы я вызвал тебя на честный поединок, Аллон. Но бешеная собака, укусившая за руку хозяина, достойна только смерти смерда. Все слышали? — обвел взглядом князь воинов, собранных отнюдь не для того, чтобы пировать. — Запороть предателя, как шелудивого пса насмерть и смерть прелюбодейке будут справедливым наказанием.