Страница 7 из 19
Уникальные для передней поясной коры и двух других разновидностей коры головного мозга клетки называются веретенообразными нейронами, или нейронами фон Экономо20. Эти длинные специализированные нейроны соединяют относительно удаленные друг от друга участки мозга, предположительно, ускоряя обработку и облегчая соединение отдельных его областей и функций. Первоначально считалось, что веретенообразные нейроны существуют лишь в ППК людей и некоторых высших приматов. Это продукт относительно недавнего развития неокортекса, эволюция которого предположительно произошла от пятнадцати до двадцати миллионов лет назад21. Позже веретенообразные нейроны были обнаружены у некоторых других видов, состоящих в дальнем родстве, в частности у китообразных и слонов, что дает основание считать их результатом параллельной эволюции. Иными словами, эти нейроны эволюционировали независимо у совершенно разных видов. Возможно, подобное приспособление оказалось полезным для существ с большим объемом мозга. Не случайно все эти виды способны пройти некоторые тесты на самораспознавание, а значит, связи, в которых участвуют веретенообразные нейроны, могут определять самосознание и модели психического состояния22.
Интересно, что веретенообразные нейроны не появляются у младенцев в возрасте от четырех до восьми месяцев23. Умеренно взаимосвязанными они становятся в возрасте от года до полутора, а полностью взаимосвязи формируются к возрасту от трех до четырех лет. Эти временные рамки напрямую соотносятся с некоторыми поворотными моментами в когнитивном развитии и позволяют сделать вывод об их важной роли в развитии самосознания.
Таким образом, чтобы в ходе эволюции между обеими системами – эмоциями и высшими управляющими функциями – образовались более сильные связи, понадобился значительный промежуток времени. Развитие соединения веретенообразных нейронов могло повлиять на приобретение способности обходить и регулировать некоторые физиологические и эмоциональные реакции. Каким бы ни был неврологический механизм, лишь после объединения с петлями обратной связи сознание, самосознание и саморефлексия могли дать начало так называемым высшим эмоциям, характерным только для людей: вины, гордости, смущения и стыда24.
Подобным же образом внутренние эмоции, возникающие, когда мы воскрешаем в памяти события прошлого, возможно, не появились бы без этого объединения.
В конечном итоге мы приобрели способность контролировать свои эмоции, хотя бы частично, не в последнюю очередь благодаря социализации. Мы научились размышлять о своих эмоциях, а в некоторых случаях даже сознательно их вызывать. Нас может интересовать, почему эти способности вообще связаны с познавательной деятельностью, но, по всей вероятности, они дали нам значительное эволюционное преимущество и обеспечили разную степень значимости воспоминаний в принятии решений. В конце концов, страх действительно является определяющим фактором и мотиватором, если вы решаете, стоит ли переплывать реку, кишащую крокодилами.
Также выяснилось, что эмоции играют ключевую роль в кодировании и закреплении воспоминаний25. Вероятно, эта способность развилась благодаря тому, что эмоционально значимые события, которые вызывают страх или удовольствие, запоминаются лучше, чем эмоционально нейтральные. Память – главная движущая сила культуры и технологии. Логично считать, что усовершенствование этой способности способствовало нашему становлению как вида, использующего технологию.
Один из самых интересных аспектов эмоций заключается в том, что они социальны по природе. Мы улыбаемся, когда счастливы, плачем, когда печальны, багровеем от гнева или бледнеем от страха. Может показаться странным, но для эволюции оказалось важным, чтобы мы признали объективное существование чувств. С точки зрения чистой биологической экономики для эволюции было бы достаточно, чтобы мы просто реагировали на ситуацию и приспосабливались к ней. Но люди постоянно выражают свои эмоции относительно универсальным для всех рас и культур способом26. С эволюционной точки зрения, возможно, в процессе развития выжили не только эмоционально экспрессивные особи, но и их товарищи или особи, оказавшиеся поблизости, которые сразу же уловили смысл ситуации и быстро отреагировали27. Опять же это могло произойти в процессе тщательного естественного отбора. Если это так, то польза от распознавания выражения лица могла стать тем фактором, который способствовал почти полному (по сравнению с нашими человекоподобными предками) исчезновению волос на лице. Поскольку некоторые аспекты выражения лица являются по сути побочными эффектами физиологических процессов – например, побагровевшее или побледневшее лицо как результат изменения притока крови – возможно, они и были первоначальными сигналами, которые особи, научившиеся распознавать выражение лиц, замечали и использовали в своих интересах.
Например, если я вижу, что вы убегаете или испугались, и повторяю ваши действия, то вероятность моего выживания значительно возрастает. Я могу не обратить внимания на ваше поведение или, что еще хуже, потерять время, пытаясь рационально распознать и уяснить ситуацию, и тогда меня убьют или съедят. Если же я смогу передать информацию, необходимую для спасения жизни, своему племени с помощью выражения лица, то вероятность их выживания возрастет, и это тоже в моих интересах. Таким образом, почти мгновенные реакции, используемые коллективно, приносят пользу всей колонии или клану. В наши дни мы с презрением говорим о следовании за стадом, но именно у тех, кто это делал, было больше возможностей прожить достаточно долго и передать свои гены следующему поколению.
Доказательства того, что существуют особые нейроны, осуществляющие копирование, впервые появились в начале 1990-х годов, когда ученые, исследовавшие премоторную зону коры мозга макак, поняли, что те же нейроны, которые возбуждались, когда обезьяны выполняли какое-либо действие, возбуждались, когда обезьяны наблюдали за выполнением действия28. Иными словами, действие и наблюдение за действием активировали одни и те же нейроны29. Это было большим открытием, поскольку оно предположительно содержало ответ на многие вопросы психологии человека, на которые прежде не было ответов. Дальнейшие исследования показали, что копирующие нейроны существуют у некоторых других видов приматов, включая людей, но были и многочисленные исследования, которые оспаривали эту идею. Хотя эти исследования очень популярны, все еще ведутся споры о том, насколько обоснована идея отдельных нейронов, отвечающих за копирование: от собственно их существования до их влияния на развитие аутизма, самосознание, зевоту и многое другое. Кроме того, продолжаются споры о том, является ли копирование результатом действия определенного класса нейронов, общей реакцией всей нейронной сети либо цепью усвоенных ассоциаций между визуальными и двигательными командами. Но если этот или любой другой механизм копирования действий будет доказан, мы получим четкое представление о том, как развивался наш вид. Помимо выживания, копирование и имитация способствовали обучению, развитию языка и эмпатии, укреплявшей связи между членами семей и кланов30. Опять же такое поведение повышало выживаемость и отдельных особей, и всего клана, поэтому сохранилось при естественном отборе.
Уже намного позже копирование могло служить для еще одной цели: передачи культуры и технологии. (Писатель, издатель и эксперт в области технологий Кевин Келли называет это словом «техниум».)31 В этом случае передача первой настоящей технологии положила начало передаче и накоплению всех последующих технологий. Самой выдающейся из них, с учетом очевидного и долговременного успеха, было дробление. Разумеется, намного позже, спустя тысячи или десятки тысяч поколений, появились другие технологии, такие как использование огня и протоязыки.