Заповедные острова

ХХХ

Он понял, что лежит на койке в больничной палате, но, когда появлялись врачи, закрывал глаза и старался делать дыхание ровным. А они слушали его пульс, прикасаясь холодными пальцами, и что-то обсуждали, из чего было понятно главное – доктора и медсёстры ждут, что он вот-вот очнётся. Когда врачи уходили, он открывал глаза, разглядывал окружение и пытался сообразить, что это за больница и какой сегодня день. Он помнил слова Нины: «Ещё не известно, что нас ждёт на той стороне. Если окажешься там, не спеши всё рассказывать».

Наконец, ему это надоело и, когда врачи вошли в очередной раз, он открыл глаза. Те забегали, стали щупать его, светить в глаза, медсестра побежала кому-то докладывать. Через полчаса в палате появился подтянутый мужчина в строгом тёмном костюме, поздоровался, приставил стул поближе к кровати, достал из портфеля тетрадь с бланками и решительно выдохнул.

– Вы можете говорить? – начал мужчина в строгом костюме.

– Да, – прохрипел он.

– Вы помните своё имя? Назовите себя.

– Архипов Юрий Сергеевич.

– Отлично. Когда и где Вы родились?

– 20 января 1976 года, в Москве.

– Очень хорошо. Вы знаете, что с Вами произошло?

– Да, я всё помню. Скажите, а где я?

– Вы в больнице, Вам ничего не грозит. Здоровье в порядке. Есть небольшие поверхностные ожоги, недолеченная травма головы, последствия сотрясения мозга. У Вас шок. Точнее, у Вас был шок, но теперь организм почти восстановился.

– А Пузырь у вас тут существует? – спросил Юрий. – Небо какого цвета?

– Так как вы начали задавать вопросы, то обязан сообщить следующее. Сейчас я провожу с Вами первичную беседу, таков порядок. Там, за дверью, очень многие люди хотят поговорить с Вами, но существует протокол, согласно которому сначала опрашиваю я. Меня зовут Герман, первичные беседы – одна из моих обязанностей. Я должен опросить Вас, разговор займёт не более 10 минут. У меня, к сожалению, нет права подробно отвечать на вопросы.

– Хорошо.

– Скажите, откуда Вы?

– Из Москвы.

– Я имею в виду, где Вы были до того момента, как очнулись здесь?

– Я был в Москве, в Хамовниках, – пожал плечами Юрий, подумав: «А что, если они не знают ничего?». – Но там всё накрыло каким-то куполом.

– Как вы привыкли называть то место, откуда перешли сюда?

– Пузырь.

– Ясно. Как долго вы были в Пузыре?

– Полгода или около того.

–А как вы называли то, что случилось?

– Катаклизм.

– Можете назвать даты Вашего пребывания точнее?

– С 14 мая по 1 декабря 2021 года.

– Там были другие люди?

– Да.

– Можете назвать их количество?

– Нет.

– А примерно?

– Думаю, человек пятьсот или тысяча. В любом случае, вряд ли больше двух тысяч.

– Юрий, я задам Вам очень важный вопрос, – мужчина в костюме сделал доверительное лицо, – Вы видели там незнакомых существ?

– Нет.

– А слышали про них? Может быть, видел кто-то, а Вам рассказывал?

– Нет.

– А что-нибудь необычное там было? Там, в Пузыре?

– Всё. Там всё было необычным.

– Например?

– Розовое небо и… тишина, – Юрий почувствовал усталость и увидел, как в палату заходят врачи.

– Там менялась погода, времена года, осадки?

– Нет. Всегда одно и тоже. Сплошной майский день.

– А часы там работали? – Юрий видел, что Герман пытается узнать как можно больше, хотя врачи уже пытались его подвинуть. – Там шло время? Я спрашиваю в обычном понимании этого понятия.

– Это сложно объяснить. Но часы да, работали.

Доктора стали оттеснять Германа.

– И последний вопрос. Каким способом вы выбрались?

– Я… – Юрий понял, что одним словом это не объяснит и решил не напрягаться. Врачи пустили в капельницу что-то расслабляющее.

ХХХ

Через два дня Юрий чувствовал себя гораздо лучше и уже ходил по палате. На одной стене, у изголовья его кровати, висело огромное зеркало, как он предположил, прозрачное с другой стороны. Почему-то не покидало ощущение, что за ним следят, хотя камер наблюдения не было видно. Отдёрнув занавеску, он не смог увидеть улицы, так как окно было фальшивым, и за стеклом располагалась лампа дневного света. Он очень хотел узнать, куда попал и как здесь, снаружи Пузыря, устроилась жизнь. А то, что он снаружи, – сомнений не было. Но врачи и медсёстры были совершенно неразговорчивы, а снаружи палаты, за дверью, дежурили какие-то вояки, у одного из которых, когда доктора выходили, Юрий мельком увидел пистолетную кобуру на ремне. Ему не приносили газет и мягко игнорировали просьбы включить телевизор.

– Ну дайте мне, что ли, книгу какую-нибудь почитать, – взмолился он, когда вошёл доктор и сделал какой-то укол. – А что вы мне колете?

– Извините, Вы на карантине, пока ничего нельзя, – ответил врач, – а в укольчике витамины, – и сразу вышел.

На третий день уже так хотелось общения, что, когда в палату вошли трое с портфелями, Юрий обрадовался. Мужчины походили на чиновников. Им было на вид лет по шестьдесят; один совсем худой и мрачный, в каком-то странном кителе, другой полнее, в костюме и белой рубашке с галстуком, третий же совсем крупный и лысый, в бесформенном сером балахоне.

– Здравствуйте, Юрий, давайте знакомится. Нам предстоит много и долго общаться, – отрекомендовался один из них – тот, что был средней комплекции, самый жизнерадостный.

– Я очень рад. А когда меня выпустят?

– Ну уж, откуда такие слова, это не тюрьма, а больница. Отсюда не выпускают, а выписывают. Наша цель, Юрий, кроме того чтобы задать тысячу вопросов, подготовить Вас к выходу из палаты.

– А что, к этому надо готовить?

– Пожалуй, что так. Меня зовут Виктор Семёнович. Открою Вам секрет, я большая шишка, – мужчина был добродушен, какими бывают по-настоящему властные люди. – Моих коллег я представлять не буду, чтобы не забивать Вам голову, врачи специально просили не перегружать Вас. Они тоже будут задавать вопросы.

Коллеги кивнули, продолжая устраиваться, раскладывая тетради.

– Ну что ж, давайте поговорим.

– Как насчёт кофейка?

– С удовольствием! А то говорят: «Карантин! Ничего нельзя!».

Виктор Семёнович посмотрел на дверь, но один из помощников негромко сказал: «Сейчас принесут».

– Скажу сразу, это не вполне беседа, – обратился Виктор Семёнович к Юрию. – Если бы Вы были преступником, Юра, это был бы самый настоящий допрос, – и Виктор Семёнович расхохотался, но быстро собрался. – Но так как Вы никакой не преступник, а может статься, даже герой, то и отношение к Вам, как к герою. Однако форма нашей беседы ближе всего к допросу. Нам очень важно узнать как можно больше, – Виктор Семёнович встал и начал прохаживать по палате. – Поверьте, Юра, мы очень давно пытаемся сложить пазл и понимаем, что не хватает многих нужных кусочков. Вы даже сами не представляете, какая информация нам поможет, а какая нет. Поэтому, прошу, шпарьте всё подряд, а мы уж отфильтруем.

– Хм, постараюсь.

Медсестра вкатила в палату столик на колёсиках, сверху были кофейный чайник и чашки, на нижней полке печенье и конфеты. Быстро разлив кофе, она удалилась.

– И последнее. Юра, скажу вам честно, – Виктор Семёнович взял чашку, понизил голос, посмотрев на него пристально, – я на это жизнь положил. Посмотрите на меня, я седой, лысеющий и старый. Доверьтесь мне, прошу. Я знаю, что у Вас тоже тысяча вопросов, но очень прошу, потерпите, дорогой. Потерпите, пустите меня вперёд, а потом уж и Вы ответы получите, и из больницы выйдете и всё своими глазами увидите. Я Вам даже обещаю встречу со знакомыми.

– Ну что ж, хорошо, хорошо, – Юрий замялся от такого признания и принял чашку из рук Виктора Семёновича, – спрашивайте.

– Мы читали отчёт Германа. Вы закончили на том, что часы в Пузыре ходили, время шло, но, судя по всему, дело обстоит как-то сложнее?