Страница 3 из 10
По счастью, этого не случилось. Зато они долго и яростно благодарили друг друга, вылизывая пропитанный гормонами пот, насыщаясь любовными соками и сплетаясь языками.
Слегка успокоившись, любовники приступили к исполнению чего-то нежного и очень медленного.
Сева даже не припомнит, что бы это могло быть, потому что время тогда остановилось, уступив место бескрайней Вечности. Ночи им не хватило, это точно. Спать потом пришлось до полудня, чтобы хоть немного восстановить потраченные энергетические ресурсы.
Это случилось несколько месяцев назад. С тех пор они не встречались, а иную женщину в своей постели после такого финиша… он не мог.
Эмма, так звали ту нимфу, была великолепна, неистощима, неиссякаема, как сама жизнь на этой планете. И великолепна. Лучшей претендентки в жёны Сева и представить не мог.
Вот только это поистине чудовищно – она испачкала его любимое полотенце губной помадой и тушью для ресниц, пролила на узорчатую льняную скатерть кофе, набросала полную корзину омерзительного вида салфеток, пропитанных непонятно чем, может быть, даже… язык не поворачивается произнести вслух, что она так тщательно протирала.
Она посмела вытащить без спроса из шкафа его рубашку, о которую дважды вытерла руки, когда они завтракали. Это было в обед.
И сидела, закинув ногу на ногу, в непристойной позе, нагло оголив промежность. Тонкие чувства, окрылявшие его всю ночь, истаяли как прошлогодний снег.
Как можно жить с такой женщиной? Свои грязные трусы она засунула под подушку, а уходя, оставила на воротнике белоснежной рубашки оттиск накрашенных губ.
После всего случившегося он Эмму тихо ненавидел. И очень хотел её, мечтал о податливом нежном теле. Сева готов был простить те неблаговидные действия, чтобы заключить девушку в объятия хоть один разок. Но как быть с привычками, которые невозможно исправить, потому что она уже взрослая девочка и не согласится жить иначе?
Чем больше Сева обо всём этом думал, тем сильнее мечтал прижаться к раскрытым бёдрам, вдыхая аромат интимного пространства, чувствуя на языке вкус возбуждённого лона.
Больше он ей не позвонил. Почему дамы замечательно выглядят в постели и совсем не умеют себя вести в повседневной жизни, задавал он который уже раз себе вопрос.
Ведь так хочется душевной близости и телесного тепла… Но на поверку каждая имеет целый список изъянов, кричащих, невыносимых, фатальных, делающих совместную жизнь невозможной.
Неужели им так никто и не указал на издержки их привычек? Наверное, именно поэтому они не замужем. Какой настоящий мужчина способен вынести их небрежные привычки?
Савелий Степанович мечтал о семье. Домашнего уюта ему доставало, он создал его самостоятельно и позволить кому-то разрушить с таким трудом налаженный быт не собирался.
– Положим, нет. Можно обойтись и без этого. Откуда мне знать, что ты говоришь и чувствуешь искренне? Мимолётная симпатия случается и у меня. Что с того? Вкус поцелуя ни о чём не говорит. Разве что о желании иметь.
– Вкус, запах, интуиция…
Сева приблизил к девушке своё лицо, вдохнул аромат. Вдохновило. Но ужасно не хотелось сравнивать. Запах детства, родительского дома, материнского молока… аромат счастья. Нелепые ассоциации. И эти губы, раскрытые для того, что испробовать вкус её недр.
Его затрясло. Ощущение совершенно новое, какого прежде никогда не испытывал. Надо же, он удовлетворился поцелуем.
Девушка, позволившая отведать свой неповторимый вкус, безучастная вначале, вдруг обхватила его голову, прижалась теснее. По её щеке скатилась слеза, попала в рот, смешавшись с коктейлем, уже до того взбитым языками. Им было беспредельно хорошо. Отчего? Ведь они совсем не знают друг друга.
Дальше последовал древний ритуал ухаживаний. Они убежали, тайком, даже не попрощавшись с именинником. Долго гуляли по кромке реки.
На их счастье, светила полная луна. Были бесконечные разговоры. Потом они уселись на берегу, пили водку, которую предусмотрительно захватил Сева, закусывали пирогами с праздничного стола, смеялись.
Потом они замёрзли и пошли к Севе. Там ещё немного выпили, снова целовались, улеглись спать. В обнимку. Не раздеваясь. На столе осталась немытая посуда, недоеденные закуски…
Севу это совсем не бесило. Напротив, он готов был позволить этой женщине всё.
Ему было невыносимо радостно, что рядом находится Алёна, девушка, которая ему нужна. Он ужасно её хочет, но готов поступиться сиюминутным желанием, чтобы угодить ей.
Сева не мог заснуть, переживая, анализируя происходящее. Он снова и снова репетировал в уме, как приготовит утром завтрак, разбудит девушку и скажет, что влюбился по-настоящему. И тогда предложит выйти за него замуж. Плевать ему, что они сейчас лежат и пачкают совершенно новый, только что распакованный комплект белья.
Луна всё ещё заглядывала в окно, посылая мерцающий свет. На его плече лежала, тихонько посапывая, прелестная девушка. Теперь она казалась ему ещё прекрасней, хотя по опыту он знал, что ничего не изменилось, кроме восприятия действительности.
Извини
Однажды Вадик познакомился с милой девушкой. Настолько славной и обаятельной, что дух перехватило. И челюсть… еле отыскал эту важную деталь, едва не выскочившую за пределы удивлённого организма.
Лёгонькое платьице, можно сказать, что его вовсе не было. Оно парило, слегка развеваясь, лаская то, что предназначено было вовсе не ему, дразня вседозволенностью.
Длинные волосы медового оттенка струились по плечам, стекая за спину, запуская свои щупальца в промежуток меж двух полушарий, послушных дыханию девушки, вздымающему эти волнующие холмики.
Ветерок шевелил воздушное шоу, облегающее тело, влекущее загадкой, раскрытой лишь частично. Вот подол метнулся между ног, ощутимо прикасаясь там, где секунду назад побывало вожделение юноши. Он позавидовал удачливости её наряда, которому посчастливилось ощутить живую плоть девушки.
Воображение неслось дальше, раскрывая сантиметры неведомого, проникая в них дыханием и пальцами, будоража странные ощущения, словно он уже там.
Представляете впечатление от внезапного появления чего-либо необычного, потрясающего своими необыкновенными свойствами? Вот и Вадима торкнуло не по-детски.
Вопросы задаёт сам себе. Ответов, естественно, нет. Откуда им взяться, если до сих пор отношения с девушками укладываются в трафарет уже испытанного? Было дело, целовался. Однажды.
Мальчишка всю жизнь искал это неземное создание. Вот оно.
Плывёт нечто тонкое и звонкое, качая узенькими бёдрами, намекающими на зачатки женственности. Да чего там, полупрозрачный силуэт, очерченный не очень скромной одеждой, прорисовывающей намёк на нетронутую девственность, настолько озадачил, что напрочь лишил страха.
Разве может двигаться так свободно и раскованно девушка, познавшая порок? Собственно, что знает Вадик о том, что бередит сейчас его воображение? Лишь то, что там, в этих воздушных складах, есть нечто, чего страстно хочется.
Знать бы чего. Но кровь, толчками пробивающая защиту невинности, заставляет фантазию рисовать эскизы, заставляющие путешествовать вглубь неведомого рельефа, открывающего странные детали, которые вызывают томление и желание познать их немедленно.
А что там, под порхающими крылышками воздушной ткани? Как же хочется обернуться невидимым, бесплотным, чтобы ощутить теплоту сокрытого под покровами, которые надеты лишь затем, чтобы дать понять, для чего эти сокровища спрятаны.
Вадик сжал в кулак всю свою стыдливость, ведь упорхнёт пичуга.
Лётные качества её характера колыхались не только тканью. Малюсенькие груди упругой рябью намекали на реальность телесности, а подпрыгивающий от движения подол платья звал заглянуть под свои пределы.
Подошёл. Впервые в жизни. Заикаясь, представился. Девушка нисколько не удивилась. Что она увидела, о чём подумала? Протянула руку:
– Гульнара.
А с виду ничего восточного в ней нет.