Воровка чар (Дилогия)

С лошади, как и обещала, я свалилась. Спина и то, что ниже, ныли. Сил на притворство не осталось. Махнув рукой на недовольного мага, с наслаждением растянулась на траве, предоставив ему право, как настоящему мужчине, обустраивать лагерь: собрать на опушке хворост для костра, выложить спальные места лапником из леса, принести воды.

Надо сказать, Рион справился без единой жалобы, чем заставил меня непостижимым образом ощутить собственную никчемность. Ну, какого дасу мне надо? Вставала бы и помогала. Так нет, лежу, кусаю губы, злюсь неведомо на кого.

Ужинали в полном молчании. Если так дальше пойдет, мы и десятка слов друг другу не скажем. Может, оно и к лучшему, но настроение от таких перспектив испортилось окончательно.Лучше бы я в реку грохнулась и спала бы сейчас в своей постели. Вместо этого ворочаюсь теперь на жестком лапнике под открытым небом и взгляды парня игнорирую. Как бы он ни пытался скрыть любопытство, я чувствовала его затылком.

Прошлую ночь он провел под нашей крышей и не осмелился сунуть нос в спальню, теперь же восполнял недостаток сведений о водянках.Да, знаю я, как выгляжу в темноте. Еще хуже, чем при свете дня. «Хватит уже», — мысленно рыкнула я. И Рион словно услышал. Странно крякнул и, наконец, отвернулся. Через несколько минут дыхание парня стало ровным.

А вот мне не спалось. Снимем мы печать, вернее учитель снимет, но это полдела. Еще и силу возвращать надо. Проблема в том, что никакой силы я в себе не чувствовала, поэтому сильно сомневалась в ее наличии. Будет весело, если вернуть я ничего не смогу.

Лето было в разгаре, но прохладное туманное утро об этом не догадывалось. Стуча зубами, ежась от озноба и поглубже натягивая капюшон куртки, я попыталась встать. Вот именно, попыталась. Как все болит! Это лошадь на мне вчера ехала, а не наоборот. Издав стон, я упала назад и потянулась к сумке, где-то там была мазь от боли в мышцах.

Парень проснулся в самый неподходящий момент, я поймала его напряженный взгляд, когда, тихо ругаясь, пыталась намазать себе поясницу. И то, что ниже.

— Чего уставился? — невежливо пробурчала я.

— Ничего, — буркнул он, и разворошил почти погасшие угли костра.

Я натянула штаны и невесть с чего покраснела. Лучше боль, чем тот самый первый взгляд, которым меня наградил парень, проснувшись.

— Нам в седлах еще пару дней трястись, — добавил Рион и принялся собирать вещи, — Ты сможешь или…

Он еще не договорил, а я уже рявкнула:

— Да.

Рион с мученическим видом вздохнул и пошел собирать вещи.

Второй день прошел не лучше первого. Натертая кожа горела. Риона захотелось убить еще больше. И вообще, мир совсем не радовал.

Одно хорошо, больше он так гнать не решался, с тревогой оглядываясь через каждый десяток вар. А я улыбалась, стараясь не показать насколько больно мне сидеть в седле, и только сильнее стискивала руки на поводьях. Не знаю, что сломило лед, мои страдания или слова бабушки, о том, что без меня парню не видать силы, как собственных ушей, но теперь молчание не было абсолютным. Рион иногда обращался ко мне, один раз даже назвал по имени. Как не порадоваться.

Дорога поражала однообразием. И чего привлекательного находят в путешествиях? Встречаемые изредка путники, настороженно косились на меня. Но и только, в этих взглядах не было злости, только любопытство, иногда озабоченность. К вечеру на горизонте показалась деревушка, первая за все время.

— Заночуем с удобствами? — спросил Рион и, не дожидаясь ответа, направил коня к указательному столбу.

— Платить не буду, — сказала я и поморщилась, фраза прозвучала сварливо. — Если что, могу и на лапнике за околицей устроиться, — маг даже не обернулся, и тогда я задала вопрос, который волновал меня намного больше денег. — Магов там нет?

— Тут не предскажешь, он может ждать нас и там, — Рион указал на деревушку впереди. — И там, — кивок на уходящий к востоку тракт. — Но пока нам везло.

— Все маги способны увидеть печать? И ты? — воспользовалась я разговорчивостью парня.

— Действительные — да, а всякие ведьмы и колдуны не в счет, чаще всего они пустышки. Я не прошел посвящение, к тому же без силы, — вздохнул Рион. — Нет, я тоже не могу.

— Хотьки, — прочитала я надпись на указательном столбе, чем немало удивила Риона.

Да, я умею читать. И писать тоже. Бабушка научила, рецепты снадобий надлежало записывать, иначе никакой головы не хватит.

Рион дернул плечом, но вопросов задавать не стал, тронул коня, въезжая в деревушку. На первый взгляд, она мало чем отличалась от Солодков. Деревянные домики, огороды, в которых квохтали куры, в сараях мычала скотина, на распорках сушились рыболовные сети. Чтоб такое увидеть, можно было и не уезжать.

Первой из жителей Хотьков мы увидели древнюю бабку с хворостиной и безрогую козу, лениво жевавшую траву у дороги. Старуха увидела скрюченную в седле меня и поводила рукой из стороны в сторону в отвращающем жесте, коза укоризненно затрясла бородой.

— Скажите, почтенная, — обратился к женщине маг, — постоялый двор здесь имеется?

К нему вернулось презрение столичного жителя, правда, теперь оно казалось мне наигранным и мальчишеским, как плохо подогнанная под размер лица маска.

Сколько ему на самом деле? Шестнадцать? Семнадцать? Двадцать, как мне? Вряд ли. Хотя, кто их чаровников разберет. Говорят, есть и такие, что лет в сто смотрятся юношами. Врут, поди. А этому… Пусть, будет семнадцать. И то с натяжкой.

— А як ше, — пошмякала старая карга губами, — ехайте прямо, у колодша направо и шрашуишба ш белыми штавнями. Он и ешть. Питриша там ша хошяина.

— Благодарю,— кивнул маг и поехал в указанную сторону.

Я старалась не отставать дальше, чем на полкорпуса. Недобрый взгляд старухи упирался в спину. Тревога, для которой не было причин, коснулась холодными пальцами моего затылка. Отвращающий жест бабки не в счет, для меня это сродни рукопожатию. Я скорее удивлюсь объятиям и радушной улыбке, а уж хлеб с солью повергнет в панику.

Улица расширилась, образовав круглый пятачок, где у колодца топтались женщины с коромыслами и ведрами. Судя по сваленным в стороне кадушкам и обездвиженной лебедке, пришли они не за водой. Или не только за водой. Тетки в цветастых передниках замолчали и уставились на нас. На меня. Через несколько минут распоследний увалень в этих Хотьках будет знать, кто объявился в деревне. А сопровождающий меня парень, словно не замечал  взглядов, не слышал шепотков, не видел плевков вслед.

Постоялым двором оказался двухэтажный бревенчатый домик со свежеокрашенными ставнями, чистыми стеклами и гостеприимно распахнутой дверью. Стоило нам войти, как хозяин, видимо тот самый Питриша или Питриш, вынырнул из-за стойки.

— Чего желаете? — при взгляде на меня ни один мускул не дрогнул на потемневшем и словно загрубевшем лице мужчины.

— Комнаты, ванну и горячий ужин, — перечислил Рион, выкладывая на стол серебряный дин[9]. — Лошадей в стойло и задать корма.

Дядька кивнул, монета исчезла.

— Лиска, — рыкнул он вглубь помещения.

Тотчас выскочила молодая рыжая девица, уставилась на молодого парня так, словно увидела одного из сподвижников Эола, а потом зазывно улыбнулась. Даже слишком. У мага покраснели уши. Я вернула девушке улыбку. Каюсь, переусердствовала. Далее все развивалось в лучших традициях. Лиска сделала круглые глаза, помахала перед собой рукой — «чур меня, чур», плюнула на пол для отгона нечисти и, наконец, ущипнула себя, чтобы проснуться.

— Лиска, — повторный рык хозяина заставил ее подпрыгнуть. — Крайние комнаты.

Девушка заторопилась и, часто оглядываясь — чем порядком нервировала мага — поднялась по лестнице. Ткнула пальцем в двери и убежала, с приглушенным писком протиснувшись мимо меня в коридоре. Не удивлюсь, если сегодня под дверь будет насыпана соль.

Комнату я оглядела с любопытством. Бывать на постоялых дворах мне приходилось и раньше, когда бабку звали к перепившим купцам и их хлипким сыновьям, а один раз даже принимать роды у дородной матроны с тюками, полными лисьих шкур. Но еще никогда мне не доводилось быть гостьей, да еще и получить в свое распоряжение целую комнату. Для меня одной! Может, и не все россказни обернутся вымыслом.

9

Серебряная монета.