Страница 14 из 27
— За смородиновкой, зачем же еще. Но я не дала, — ответила Рея, вздохнула, отложила тряпку, и добавила. — Плеснула чуток, чтоб отвязался.
— Так и ушел ни с чем? — изумилась я.
— Да нет, поскандалил малость. Он должен был крышу перекрыть. Задаток уж взял, а за дело вторую седмицу не берется. Вот и поругались. Живой он был. Это и Лиска подтвердить может, он при ней приходил, — зачастила Рея, но, вспомнив, что девушка куда-то запропастилась, сникла.
— Все? — уточнил маг.
— Все-все, — закивала тетка.
— Тогда пошла отсюда, — рявкнул маг, и обрадованная тетка стала сгребать в подол коробочки с корешками. — Еще раз услышу, что ты подлогом занимаешься, доложу в Вышград. Поняла?
Судя по тому, как рьяно Рея кивала в такт каждому слову, услышала она только первую фразу. Сравнивать эту — травницей ее язык не поворачивается назвать — тетку и бабушку просто не получалось. Это, как поставить рядом осла и лошадь, вроде похоже, а суть разная.
— Весь день впустую потратили, — протянул маг. — Такими темпами до зимы тут застрянем.
— Все ты со своим обетом, — не сдержалась я.
Но на этот раз парень не полез в бутылку.
— Три ночи — три покойника… — с тоской протянул он.
— Не боишься, что сегодня будет четвертый?
— Ох, — выдохнул Рион. — Умеешь ты успокоить. Что предлагаешь?
— Я? — я округлила глаза. — В идеале — седлать лошадей и не останавливаться до столицы.
— Айка, прекрати, — перебил маг.
— Тогда давай поднимемся наверх и запремся в комнатах. И никому не будем открывать, даже если будут умолять.
— Зря я спросил. Больше не буду. Значит, у нас нет выбора, — проговорил он будто бы самому себе.
— Ты о чем?
— Придется дежурить, — чаровник постучал пальцами по столу, — Но вдвоем всю местность не охватим. Надо просить людей о помощи.
Я открыла рот, чтобы возразить… То есть, он хочет предложить людям взять в руки орудие и защищать себя самим. Да они же тут друг друга перережут за один подозрительный чих. Вместо одного покойника получат дюжину.И тут же рот закрыла. Не мое дело. Сами зарядят, сами постреляют, сами похоронят. Мое дело — я, и еще этот маг, до поры до времени.
А может, среди людей найдется несколько здравомыслящих, которые быстро объяснят парню всю дурость его предложения?Как оказалось, недооценила я наш народ.
— Слушайте, люди добрые, — Рион вскочил на лавку. — Зло пришло в Хотьки!
Зря он так, вон разносчица поднос уронила.
— Не могучее зло, не колдовское, а человеческое!
Вот это уже интереснее. Откуда он это взял? Оттуда, что магии не почувствовал, но сам же сказал, если маг сильнее его…
— Убивец средь вас, люди добрые!
«Люди добрые» загомонили, стремительно превращаясь в «недобрых». Заскрипели отодвигаемые лавки, вжикнули вынимаемые кинжалы…
— Три ночи он забирал по жизни. Три сердца остановил!
Кто-то сплюнул, кто-то выругался.
— Скоро стемнеет, скоро он снова выйдет на охоту, — Рион патетически вытянул руку, словно прося милостыню. — Не позволим супостату забрать еще одну жизнь, еще одного мужа, брата, мать или скотину.
— Не позволим! — охнули слаженно в ответ.
— Выйдем во тьму ночную, да не посрамим предков!
— Выйдем…
Где-то за спинами лесорубов заголосила женщина, уж ей-то понятно, чем может обернуться это «не посрамим».
— Это ваша земля. Ваша жизнь. Ваш суд!
А вот это он зря… Очень зря, теперь они не остановятся пока кого-нибудь не повесят. У нас в Солодках так торговца лентами удавили, собственным товаром, в аккурат после того, как смирт призвал наказать нечестивца, вынесшего фреску из цветного стекла, изображающую вознесение Эола и посрамление дасу. Фреску так и не нашли, а торговец еще долго качался на верстовом столбе.
Трактирщик многозначительно выложил на стойку изогнутую — чуть тронутую ржавчиной — саблю. Лесорубы хлопнули друг друга по плечу и подняли топоры. Мужик в рубашке с рваным воротником, сидевший в одиночестве, воткнул в столешницу мясницкий нож.
Поучаствовать в народной тарийской забаве «поймай убивца» хотели все. Или, может, дело в маге? Он предложил не надеяться на чудо, а взяться, наконец, за топоры и вилы? Благословил на то, чего они давно хотели, да все никак не могли решиться?
Через час на постоялом дворе собралось почти все мужское население деревни, за вычетом немощных стариков и грудных младенцев. Несколько женщин тоже не усидели в избах, и теперь старательно резали мужьям сыр и разливали чай. Одна баба, правда, пыталась заголосить, думая вернуть благоверного под одеяло, но ее быстро заткнули. Ополчение собиралось во всеоружии: у кого вилы или дрын, коса с обломанным косовищем, много топоров, пара коротких клинков и один арбалет. Надеюсь, парень, у которого он в руках, умеет с ним обращаться. Очень надеюсь.
— Всем разбиться на тройки, — начал командовать Рион. — Будем обходить деревню по кругу. Заметите что-нибудь необычное, кричите громче, сразу в драку не лезьте. Спиртное не брать, не ровен час, заснете под кустом, нам одно беспокойство. Кто решит отдохнуть, пусть зайдет сюда и скажет Питришу, чтоб не искали зря. Каждый час группа меняется. Ясно?
Мужики с серьезным видом покачали головами.
Меня пытались отправить спать. Целых два раза.
— Госпожа стрига, я тут вам чайку собрал, коржик там, молочка с медком. Дирка в комнату отнесла, вы уж не обессудьте, чем богаты, тем и рады, — прогудел над головой хозяин трактира. — Отдохнули бы перед дальней дорогой.
— Нет, — ответила я, оценив такт мужика и смягчив… или усилив отказ улыбкой.
Питриш потоптался на месте и, не дождавшись другого ответа, вернулся за стойку, чтобы выдать подошедшему парню кривой кинжал.
— Шла бы ты спать, честное слово, Айка. И так душа не на месте, — торопливо проговорил Рион и отправил очередного «охотника за приключениями» к левой стене, там уже стояли две готовые к обходу деревни тройки.
— Нет, — повторила я.
— Айка…
— Ты так старательно вбивал в мою голову мысль, что мы связаны, считай, что вбил. Я жить хочу, а потому не отойду теперь от тебя ни на шаг.
— А если я по нужде пойду?
— Значит, пойдешь, — Рион вздохнул, а я добавила,— и я с тобой.
Стоящий справа от мага сутулый крестьянин, скабрезно хихикнул, но лезть с советами не стал. Дела ведьмы и мага его особо не касались.
— Так что, если идешь туда сам, — я ткнула пальцем на дверь, — я иду следом.
— С тобой буду не вперед смотреть, а…
— Как бы я на чей топор головой не напоролось ненароком, — закончила я. — Понимаю, но поделать ничего не могу. И не хочу. Придется тебе убрать все топоры, а не меня.
Думаю, если бы они захотели, если бы Рион подал хоть какой-то знак трактирщику, меня бы скрутили и со всеми осторожностями отнесли в комнату. А потом, в зависимости от исхода ночи, может, и на виселицу. Иллюзий в собственной силе, я не питала. Орала бы конечно громко, но поделать ничего не могла.
— Айка, — повторил парень печально, и я поняла, что гнать меня больше не станут. — Будь по-твоему, но… — он поднял палец.
— Ты говоришь, я прыгаю, — сказала я. — Это и так понятно. Буду ходить, смотреть и…
— Молчать, — закончил Рион.
— Договорились.
— Тогда так, — чаровник оглядел разношерстную толпу. — Ты, — он ткнул пальцем в парня с арбалетом, — идешь с нами. Надеюсь, стрелять умеешь? Или игрушка тебе в наследство досталась?
— Не сомневайтесь, господин чаровник, по наследству, — шагнул вперед парень. — Не подведу. Ветра нет, руки не трясутся, чегось не пострелять-то.
— Звать как?
— Михей я, рыбацкий сын, но вы все равно не сомневайтеся…
— Понял-понял, — отмахнулся парень. — Я Рион, это Айка. Жди, скоро выходим.
Скоро растянулось еще на четыре часа. В трактире стало душно, и все чаще сквозь запах пота и ржаного хлеба пробивался пьянящий аромат хмеля и спирта. Свечи часто гасли, и хозяин менял их на новые. Его то и дело окликали и звали в компании. Кто-то даже предложил медный черень[14] за то, что именно он поднимет убивца на вилы. Мысль оказалась очень волнительной, и азартные крестьяне дошли даже до серебряного дина, а потом замолкли, пораженные собственной щедростью. Время незаметно перевалило за полночь, а никого еще не убили и не покалечили, лишь «рваный воротник» давно храпел в углу, заботливо накрытый собственным плащом, больше похожим на дерюгу.
14
Медный черень — самая мелкая монета. 100 черней равны одному серебряному дину.