Вертиго

  Радмиру вспомнился момент их с Велиславом возвращения с той войны.

  Два молодых воина, в сопровождении довольно внушительной свиты из телохранителей, Радмир и Велислав, вступили во дворец императора гордо, как и подобает победителям. А навстречу им самыми первыми вышли их жены. Точнее вышли две, а потом Ярослава не выдержала и подбежала к Велиславу. С взволнованным лицом и глазами полными слез. В любой другой ситуации это было бы неприемлемо, но молодой императрице все тогда спустили с рук. Девушка была беременна первенцем, поэтому некоторые вольности в поведении прощались. Тогда весь пафос момента был сразу же нарушен и один воин-победитель превратился в одного взволнованного мужа, переживающего за состояние своей жены. А вот Радмир спокойно подошел в Хидэ, скромно стоящей позади большинства встречающих и аккуратно обнял, так как та тоже была беременна их первенцем. Она тоже переживала. Это стало ему понятно по более порывистым и сильным объятиям, коими она наградила его. Внешне же, Хидэ была само спокойствие, заслужив уважение своим поведением среди старой аристократии. Велислав же потом еще долго припоминал этот момент своей жене, отчего Ярослава смущенно краснела и отворачивалась.

  Послышались тихие голоса, и Радмир отвлекся от своих воспоминаний. Несколько людей прошло мимо него и, узнав, постарались максимально быстро ретироваться. Да, Радмир помимо своей воли заимел довольно устрашающую репутацию. Он посмотрел на Лину и Ами, которые поставили свои цветы в одну вазу и сейчас, молились богам.

  При правлении Велислава, он волей-неволей принимал участие в мировой политике и, хоть и действовал всегда аккуратно, но все же, за ним закрепилась очень вспыльчивого и жестокого разумного. И это, несмотря на то, что он всегда старался все решить разговором, а не силой. Для решения вопроса силой существовал Велислав, который редко когда шел на уступки. Сейчас, спустя много лет, можно было с уверенностью сказать, что у них с братом вышел отличный тандем. Велислав быстро все решал силой, а потом Радмир сглаживал ситуацию, очень часто в пользу брата и, соответственно, Азарской империи.

  В самой империи алва называли не иначе, как 'Тенью императора', за что звездорожденная Така не раз выговаривала ему лично. Ведь он не являлся вассалом Азарской империи, но очень часто участвовал в их жизни. Впрочем, это не мешало той, с легкостью получать из этого разнообразные выгоды.

  Радмир невольно получил этот титул. Первым его так назвал маркиз Палнорт, который на одном из балов прилюдно поблагодарил его, окрестив 'Тенью императора'. После этого уже вся империя называла его так. В народе даже ходила легенда о том, будто бы он унаследовал этот титул напрямую от самого Казимира Кройфа.

  Только они с князем очень сильно отличались в этой роли. Просто представьте себе, что к вам в детстве после драки, в которой же вас и побили, и для извинений приходит не мама хулигана, а его старший и сильный брат, имеющий плохую репутацию, и при этом разговаривающий с вами очень вежливо, стараясь решить конфликт только словами, но при этом вас не покидает ощущение, что если ваш ответ не понравится ему, то и он еще вас побьет. Довольно необычно, да? Стоит ли говорить, что Радмира многие боялись намного больше Велислава? Все же людская молва приписывала ему, порой, слишком дикие вещи.

  Например, что он может испепелять взглядом. Этот миф пошел после одного инцидента, когда во время одной из дуэлей, Радмир спалил противника драконьим пламенем. Вот только до этого он прилюдно трансформировал свои глаза, и те ярко сверкнули кроваво-алым цветом, а после и вовсе скрылись за темной дымкой. На следующий день все боялись смотреть ему прямо в глаза, а по империи и потом по всему Ауалуру поползли эти замечательные слухи.

  Кстати о дуэлях. Радмир таки добился своего и сразился с князем Джоас. Хоть император Беримир и свел все к обычному дружескому спаррингу, но Патрик Джоас знатно полетал по спортзалу и подмел собой его пол. Следует признать, что Радмиру пришлось некоторое усилия для того, чтобы это выполнить. Патрик Джоас оказался прекрасным бойцом ближнего боя, но от этого победа молодого архонта стала только приятнее. А учитывая упрямство князя, который все время поднимался на ноги, как бы сильно его не ронял Радмир, то спарринг затянулся ровно до того момента. Пока не пришла княгиня Джоас. Она с укором посмотрела вначале на Радмира, потом на своего супруга, и, ни слова не говоря, просто увела того домой. Выглядело это несколько странно и комично со стороны, но возразить никто не осмелился. Как потом выяснилось, это императрица Беата передала весточку княгине.

  После смерти Керея и Велислава, он стал там менее частым гостем империи. Как бы не уважали его их семьи и не были рады его видеть у себя в гостях, но без них самих это было уже не то. Да и мешать новой тени императора, потомку Кристиана и Ольми, которые поженились, сразу же после того, как Радмир официально сделал друга своим ракшасом и выбил тому дворянский титул у Велислава, он не хотел. Но навестить их всех определенно стоит.

  К тому же, семья графа эль Сангри до сих пор не может успокоиться и пытается присоединить потомков Кристиана в качестве младшей ветви. Его друг тогда впервые на его памяти проявил такую решимость, отказываясь общаться со своим биологическим отцом, который искал с ним встречи. Жан был очень доволен решением своего племянника. Этот житель Мираселя после передела власти очень сильно поднялся в иерархической лестнице преступного мира и сумел подмять под себя многие соседние города и даже так ненавистный всем коренным мирасельцам Белц.

  Радмир отошел от памятной плиты и с умилением посмотрел, как трехлетняя дочка Лины, Айко, с опаской и несколько неуклюже ставит свои цветы в вазочку поменьше. Было видно, что малышка боится уронить вазочки для цветов, которые рядком стояли перед памятной плитой в количестве пяти штук. Одна, большая, центральная, две средние по бокам от нее и самые маленькие с краев. Напрасный страх, вазочки были практически намертво прикреплены к панели специальной печатью. Поле того, как она освободила руки от цветов, Айко громко хлопнула в ладошки, складывая их в молитвенной жесте и низко поклонилась. Справившись с этим важным делом, девочка довольно и гордо бросила на него взгляд и убежала к матери, что уже успела с сестрой переместиться на лавочку в одну из специальных небольших беседок.

  - Мама, тетя Ами, деда Ладу опять мечтает! - Громко произнесла малышка, устраиваясь на коленях у матери.

  Она еще не выговаривала букву 'р', а его имя воина, которое уже стало намного роднее его первоначального Акира, ей казалось очень сложным, и поэтому, с детской непосредственностью, было заменено на 'Ладу'.

  Лина сразу же принялась успокаивать девочку, которая уже с большим аппетитом грызла небольшое яблоко, которое ей дала Ами. Все это простое действо вызвало у Радмира еще одну ностальгических воспоминаний. Когда и Хидэ так же возилась с их детьми. Как же она была счастлива в такие моменты. Столько радости было в ее необычных глазах, и эту радость она умудрялась перенести в их семейную жизнь. Он еще не встречал ни одной женщины, которая была бы так счастлива быть матерью. Даже жаль, что у них родилось только одиннадцать детей.

  Радмир достал из небольшого кармана пиджака свои ручные часы. Дождавшись нужного времени, он повернул голову в противоположную сторону и увидел, как из-за поворота выходит одна самодовольная и наглая шие. Власта на секунду замерла на месте от неожиданности, после чего вновь продолжила свой ход. Он уже давно знал, что она приближается, его умение пользоваться своими сенсорными способностями за это время очень сильно выросло. Как и обещал себе Радмир в ту ночь, он очень усердно стал тренироваться, повышая свои навыки.

  - Привет, - поздоровалась Власта, подойдя к нему. - Не ожидала тебя увидеть здесь в такой ранний час.

  Радмир уловил легкое волнение и растерянность вайлы, но на ее лице ничего, кроме приветливой улыбки, не отразилось. Хорошее умение. Он тоже за эти годы научился подобному. Окидывая быстрым взглядом Власту, он еще раз убедился, что успел соскучиться по этой Заразе. По ее колким и порою весьма язвительным замечаниям, по ее наглости, которая иногда даже восхищала, по ее улыбке и веселью в изумрудных глазах.