Величие (ЛП)

– Нам пришлось быстро взрослеть, – отметил Грегори. – Твой отец умер рано, Киллиан, и нам пришлось помогать моему отцу. Он был последним в поколении, а ты был последним Винтером. Нам пришлось быть готовыми, а им – нет.

Я заметила каштановые волнистые волосы, мое сердце замерло. Нежный голос матери зазвучал в моих ушах:

– Ваш начальник внизу. Сказал про дополнительные часы работы.

Отец кивнул и сжал руку Киллиана, чтобы увести его вниз. Я зажмурилась в настоящем. Я помнила, что случилось дальше. После того дня я так и не забыла взгляд, который бросил на меня отец, выходя из комнаты.

Его шоколадные глаза впились в меня, и я поняла, что он жалел меня. Грегори Челси жалел свою дочь. Причина до этого не была ясна. Отец не хотел для меня такой жизни. Он не хотел, чтобы я жила с этим наследием и бременем.

Я задержала дыхание, а он ушел, темная картинка появилась перед глазами, когда я выдохнула. Другая сцена была передо мной. Но я смотрела со стороны. Я заметила, что мы были на парковке нашей школы, воспоминание изменилось. Этот взгляд отца слишком ранил. Теперь мы с Дастином смотрели, как я прислонилась к «Oldsmobile».

Я ждала, чтобы Дастин и Тревор отвезли меня домой в тот октябрьский вечер. Поднялся ветер, я скрестила руки на груди, дрожа, все больше людей выходило на парковку. Обычно я поехала бы с Дженнифер или Маргарет, но обе были во французском клубе в Нью–Йорке. Меня не радовала предстоящая поездка с Тревором. Этого мне сегодня не хотелось.

Дастин помахал на прощание друзьям, и во мне вспыхнула ярость.

– А еще дольше ты не мог? – зло рявкнула я.

Дастин помрачнел, ключи легла в его ладонь.

– Хочешь еще? Мы можем немного постоять на холоде.

Он спрятал ключи в карман пальто и уперся локтем в крышу машины. И хотя я не была технически там, я ощущала то, что испытывал Дастин. Его веселье не прошло незамеченным.

– Это не смешно, Дастин, – сказала я. – Мне холодно, – я плотнее укуталась в свитер. Дастин улыбнулся и подошел ко мне, обвил меня руками.

– Успокойся, Аманда, – прошептал он мне на ухо. – Ты всегда так спешишь.

Перед глазами стало темно, но в этот я не вышла оттуда. Дастин сделал это. Появилась другая картинка, и мое сердце дрогнуло. Дастин придвинулся ко мне, его ладони оставались на моих висках. Я задышала быстрее, когда он прижался ко мне.

Свет лился в стеклянную дверь здания. Редкие приходили в «Бомбоулинг» днем, так что были заняты лишь несколько дорожек. Наши семьи за столиком занимались семейными делами, как это называл Грегори.

Тревор ввел имена в компьютер. Дастин сидел рядом со мной, он хмуро посмотрел на экран.

– Супермен. Тревор? Серьезно? Нельзя просто взять имена?

– Нет, так не смешно, – рявкнул он. Воспоминанию было не больше полугода.

Ниже Супермена появилась Лоис Лейн.

– Надеюсь, это не я.

– Это комплимент. Я же не записал тебя Урсулой из «Русалочки». Лоис Лейн красивая.

Я скривилась и игнорировала его. Наши родители пили слабоалкогольное пиво и тихо смеялись. Мой брат сидел на стуле, закинул ногу на другой, потягивал свое пиво. В кожаной куртке он выглядел как панк с улицы, и его поведение подходило под стереотипы.

Киллиан заговорил:

– Джек, ты первый.

Джек встал и опустил пиво на стол. Я посмотрела, как его назвал Тревор, на экране значилось «Плохиш».

– Это обязательно? – спросила я у Тревора.

– Поддерживаю, – Ребекка делала мелкие глотки пива.

Тревор улыбнулся.

– Черт, да.

– Тревор, – предупредил Киллиан. – Язык.

Мы повернулись и смотрели, как Джек бросает. Неоново–синий шар отлетел от его пальцев и прокатился по гладкой дорожке так быстро, что за ним едва можно было уследить. Конечно, синяя вспышка сбила все кегли. Силы Джека хватало на такую простую игру.

Ребекка радостно воскликнула, Тревор поздравил его.

– Повезло, – сказал Грегори сыну, Джек сел на свое место. Настала очередь папы, записанного как Папа–медведь. Отец двигался как Джек, но держал шар тяжелее, что был цвета гнилого банана. Шар полетел, удар отца был таким же, как у Джека.

Ребекка встала и захлопала мужу. Он легонько поцеловал ее в губы и нагло отклонился на стуле, как делал его сын, изображая его.

Уголок губ Джека приподнялся, он уважал ответ отца.

– Повезло, – сказал он Грегори.

– Удача тут ни при чем, – сказал папа.

Джек тихо рассмеялся и сделал большой глоток пива.

Дальше пошел Киллиан, вскинув руки после броска, словно вернулся после сражения.

– Так я это делаю.

Тревор встал и схватил легкий шар, всего восемь пудов, когда большинство бросали с четырнадцати. Тошнотворный оранжевый шар лег в его ладонь, и он взмахнул рукой и отпустил. Он упал со стуком на дорожку, покатился так медленно, что все рассмеялись. Шар накренился и скатился в желоб.

– Мимо, – хохотал Дастин.

Киллиан был недоволен таким броском сына, но сдержался. Тревор улыбнулся.

– Я и не говорил, что хорош в этом.

Дастин схватил шар, готовый бросить. Он делал это без усилий, так что сбил все, как его отец.

Я дала ему пять, он сел. Я приготовилась к своей очереди. Я встала, глубоко вдохнула и сказала себе, что это не состязание, хоть и понимала, что это ложь. Состязание было девизом обеих семей. Киллиан желал этого, мой брат нуждался в этом, а Тревор радовался победам. Нет, это было состязанием, как всегда.

Я схватила розовый шар, посмотрела на семью.

– Предупреждаю, я не бросала с шести лет, так что смотреть на это будет больно.

Я развернулась, подошла на пару шагов и выпустила шар. Я сделала хуже медленного шара Тревора. Шар слетел с нашей дорожки на соседнюю и укатился в желоб.

Семьи не могли сдержать смех. Мое смущение только усилилось. Мои щеки пылали, я схватила другой шар, стараясь не слышать гул голосов. Не хохотал только мой лучший друг. Я старалась не обращать на него внимания, он подошел ко мне.

– Давай помогу.

– Не знаю, как тут помочь, – буркнула я. Его спокойные эмоции прогнали ужас и смущение из меня. Он был близко, и я воспринимала его эмоции.

Он увидел перемены на моем лице, но я покраснела по другой причине, не из–за унизительного броска.

– Не слушай их. Тревор тоже не справился, – мягко сказал он.

– Теперь я в порядке.

Он улыбнулся своей красивой и дикой улыбкой, которая растянулась от уха до уха.

– Да, ты меня чувствуешь.

Мои щеки стали еще темнее. Обычно Дастин не заставлял меня чувствовать себя... слабой... или юной. А тут я ощутила свой возраст, на три года младше лучшего друга, он был намного опытнее меня.

Я переключилась на его эмоции, чтобы смущение пропало. Я решила поиграть с ним немного. Мои пальцы скользнули под край его футболки, задели голую кожу.

– А теперь ты чувствуешь меня, – ответила я.

Его эмоции вдруг из спокойных стали тем, что я ощущала, только когда заигрывала. Мне было не по себе от эмоций, они щекотали, будто лепестки роз по коже, и дикий запах мешал держать себя в руках.

Дастин быстро оттолкнул меня, чтобы чувство не задержалось во мне. Он оглянулся, переживая, что наши родители увидят мои попытки поддразнить его. Они шептались, не замечая нас. Джек сжимал бутылку пива с силой, на лице застыло кислое выражение.

– Пора уже все показать, – холодно сказал брат.

Я закатила глаза, хотела ответить чем–то грубым, но Дастин развернул меня, догадываясь, что ругательства из моего рта приведут к крупной ссоре.

– Лучше успокойся, – выдохнул Дастин мне на ухо. Его теплое дыхание щекотало мое ухо.

– Ты говоришь так, потому что не любишь ругаться.

– Нет, – сказал Дастин. – Я не люблю, когда ты ругаешься. Это другое.

– Почему?

– Потому что ты лучше этого, – пробормотал он.

Я сглотнула, пытаясь не поддаваться его словам. Я пыталась сохранять нашу дружбу. Без этой дружбы мое сердце разобьется, так что я не позволяла себе думать о другом. Не могла.

– Думаю, тебе нужно помочь, – заявил Дастин. Он стоял за мной, коснулся руки. – Вытяни эту руку назад. Отпускай шар на взмахе, следи за стрелками. Не бросай шар, просто отпусти.