Копье

Холли, подобно духу смерти из старинной шотландской легенды, вырвалась из тени, не оставляя своему противнику времени среагировать на ее внезапный бросок. Она подпрыгнула, переворачиваясь в воздухе, нанося удар в грудь плечом и спиной. Он испуганно вскрикнул, падая на пол и задевая ногой дверь. От неожиданности он даже не смог нащупать пальцем спусковой крючок и выронил автомат. Они буквально выкатились в коридор, и Холли, гибкая как дикая кошка, перевернулась и заняла позицию, напоминающую припавшее к земле дикое животное, наблюдая за противником и за длинным коридором. Коридор был пуст.

Оружие лежало в комнате, недалеко от дверей, в полосе света, падающего из коридора, и она поползла к нему. Неожиданно она почувствовала, как рука ухватила ее за лодыжку и начала выворачивать ее.

Это охранник, все еще мучаясь от резкой боли между ребер и лопаток, увидел ее намерение и попытался таким образом остановить ее. Но это была его вторая ошибка.

Первая была в том, что он недооценил ее, полагая, что всегда справится с женщиной, когда входил в комнату. Вторая заключалась в том, что ухватив ее за одну ногу, он оставил вторую свободной. Поэтому он тут же получил удар второй ногой ниже подбородка, а его откинувшаяся голова с тупым звуком врезалась в дверной косяк. Нога поднялась снова, и на этот раз с ужасающей точностью опустилась на его голову, сворачивая в сторону нос и ускоряя процесс перехода человека в бесчувственное состояние.

Теперь Холли могла подняться на ноги. Отбросив резким движением головы занавес светлых волос, которые мешали ей наблюдать за обстановкой, она выглянула в коридор и некоторое время стояла, прислушиваясь. Удовлетворенная тем, что шум, возникший от небольшого сражения, не вызвал никаких последствий, она подхватила бесчувственное тело за ноги и втащила в комнату. Вытерев кровь с его разбитого лица, она убедилась, что он еще долгое время не придет в себя, но безопасности ради решила его связать, используя для этой цели простыни. На это у нее ушло несколько минут, после чего ее бывший страж, связанный, лежал под кроватью, чтобы не вызвать явных подозрений у кого-нибудь, кто захотел бы чисто внешне осмотреть комнату. Она понимала, что, конечно, эта мера не является необходимой, потому что само отсутствие охраны в коридоре и ее собственное отсутствие в комнате не потребует никаких дополнительных осмотров, но поскольку она имела очень твердые убеждения, то считала, что в ее работе любая мелкая деталь может иногда оказать неоценимую помощь. Одной из главных ее забот, как ни странно, было стремление оставить этого человека в состоянии, которое не повредит ему больше того, что с ним уже стало. Поэтому, когда она укладывала его под кровать, то старалась положить его голову набок, чтобы кровь из разбитого носа стекала на ковер, а не застаивалась в горле, вызывая удушье.

Наконец выпрямившись и кое-как стряхнув капли крови со своих джинсов, она подошла к автомату, так все время и пролежавшему на полу. Проведя рукой по его чуть масляной поверхности, она обратила внимание, что он напоминает ей автомат системы «Ингрем», маленький, компактный, но чрезвычайно эффективный на близком расстоянии, обеспечивающий почти 1200 выстрелов в минуту. Она подняла его и удивилась, почувствовав насколько он легче. Да, личная гвардия Ганта пользовалась правом на самое лучшее оружие.

Еще раз осмотрев коридор, она закрыла дверь, повернула в замке ключ и крадучись двинулась вдоль длинного коридора, стараясь держаться как можно ближе к стене, готовая при необходимости укрыться в очередном дверном проеме. Так Холли и шла в направлении задней половины дома, подальше от центральной лестницы, туда, где находилась комната, напомнившая ей зал старинного замка.

Ветер завывал вокруг верхней башни средневекового храма, холодный бриз, налетающий с моря, проносился над землей, пригибая траву и раскачивая деревья. Когда луна на короткое время проглядывала между плотными облаками, на самом верху этого древнего сооружения можно было разглядеть группу людей, которые старались укрыться от ветра за парапетом башни. Но постоянно кто-то один из них стоял, оперевшись локтями на парапет и смотрел в ночной бинокль на тусклый силуэт белого дома в глубине усадьбы, находившейся почти на расстоянии мили.

– По-прежнему никаких признаков жизни, сэр, – пробормотал наблюдавший, опустив голову немного вниз, чтобы его слова не были отнесены ветром, а были услышаны другими. – По всей видимости, они обосновались там на всю ночь.

Человек к которому были обращены эти слова, взглянул на светящийся циферблат часов, и сказал, ни к кому не обращаясь:

– Сейчас около половины одиннадцатого. А последний вертолет появился около десяти, не так ли?

– Я могу лишь в очередной раз принести свои извинения, но мы не можем отправляться туда, не имея ордера от комиссара, – сочувствующим тоном объяснил инспектор Барнет сложившиеся трудности отставному полицейскому офицеру Блейку.

Он симпатизировал ему, но, к сожалению, на карту было поставлено нечто большее, чем безопасность одного человека. Он действовал по указаниям комиссара и секретаря графства. Они следят за ситуацией, и если сказано ждать, значит бесполезно продолжать спор об этом.

– Черт возьми, почему вы так упорствуете? – настаивал Блейк. – Он же может умереть каждую минуту.

Инспектор повернулся к нему и попытался ответить как можно спокойнее:

– Послушайте, мистер Блейк, я могу оценить ваше беспокойство, но ведь этот Стедмен, он явился туда по собственному желанию...

– Он сказал, что должен это сделать. Он должен довести до конца игру, навязанную ему Гантом. И он очень беспокоился о девушке. Неизвестно, связана она со всем этим или нет, так же как неизвестно, жива она, или...

– Холли Майлс. Мы знаем о ней, – заметил устало Барнет. – Сейчас мы знаем о ней все.

– Почему нам ничего не сообщили о ней раньше? – раздался голос где-то рядом с инспектором.

– Подозрения, Энди. Подозрение и недоверие. Кто бы мог подумать о том, что Поуп окажется таким изворотливым?

Сержант покачал головой в темноте.

– Сколько времени они знали о нем?

– Это знает только Бог, Энди. Ты даже можешь держать пари о том, что ЦРУ участвует в этом деле потому, что неизвестно, кому можно доверять в МИ-5. Если человек в ранге Поупа мог стать членом организации Ганта, то можно только представить себе, кто мог там еще участвовать из верхних или нижних эшелонов этой службы. Вот так, – он махнул рукой. – Делайте свои выводы сами.

Секстон поднялся на ноги, чтобы немного расправить кости после длительного согнутого состояния. Порывы ветра набросились на него со всех сторон, так что ему пришлось поднять воротник пальто и застегнуть верхние пуговицы. Он бросил взгляд вниз, где в мертвенно бледном лунном свете смог отчетливо различить раскачивающийся силуэт одинокого дерева, находящегося недалеко от поворота дороги, рядом со стеной храма, с другой стороны которого, невидимые с проезжей части, были разбросаны группы машин с людьми, ожидающими начала операции.

Это были очень напряженные часы для Сектона, который с каждой минутой ощущал, как растет его беспокойство за безопасность Стедмена. Они сделали все, о чем просил Гарри, он и Стив: продолжили наблюдение за домом в Гилдфорде, ожидая прибытия туда полиции, стараясь всю ночь удержаться от сна, чтобы ничего не пропустить. Из всех событий, которые им удалось наблюдать за это время, были лишь появившиеся во дворе сторожа. Они заперли ворота и затолкали труп человека и двух собак в грузовик. Сектон и Стив подождали еще немного, как им и советовал Гарри, чтобы дать Поупу время для действий, которые могли бы развеять некоторые сомнения детектива. После еще нескольких часов ожидания, оставив Стива по-прежнему на наблюдательном пункте, Сектон отправился в Скотленд Ярд, где благодаря старым связям ему удалось добраться до руководства. К удивлению, его рассказ был выслушан с большим вниманием, а через некоторое время он уже был представлен группе чиновников из спецслужб, среди которых был американец, которому он еще раз повторил свои скромные сведения. Как понял Сектон из общего разговора, американец представлял ЦРУ. Создавалось впечатление, что Гарри потревожил большое осиное гнездо.