Копье

– Да, мистер Стедмен. Мистер Поуп чрезвычайно полезен для нашего дела, так же, как и вы.

– Я? Я не пошевелю даже пальцем, чтобы помогать вам, Гант, или вашему обществу сумасшедших.

– Но вы уже помогаете.

Гант подошел к стулу с высокой спинкой и уселся на него, повернувшись лицом к Стедмену.

– У нас, в обществе «Туле», очень много людей, подобных Поупу, людей, которые занимают высокие посты, и которые видят безнадежное положение этой страны по отношению к остальному миру. Только не впадайте в ошибку, мистер Стедмен. Мы не кучка «сумасшедших», существующих обособленно в этой стране. Наше общество имеет связи, охватывающие весь мир, и даже Соединенные Штаты не остаются в стороне и тоже представлены в нашем обществе несколькими людьми, занимающими чрезвычайно высокое положение. Один из них прибывает сюда именно сегодня ночью. У нас есть деньги, влияние и, самое главное, у нас есть идеалы.

– И главный идеал состоит в завоевании мира?

– Нет, мистер Стедмен. Только в управлении им. Взгляните на людей в этой комнате, – продолжал Гант, обводя рукой присутствующих. – Я уверен, что вы узнаете многих из них. Ян Тальгольм, советник по финансам. Генри Морган и сэр Джеймс Оукс – широко известные промышленники. Здесь же присутствуют генерал Калдервуд и, наконец, лорд Ивинг.

– И это только малая часть нашего ордена, мистер Стедмен. Остальные присоединятся к нам позже в течение сегодняшнего дня. Наш особый совет включает тринадцать человек, и я сам вхожу в него тринадцатым главным членом.

– А кто же остальные, Гант?

– А вы, я вижу, действительно любопытны. Прекрасно. Вы пожалуй, один из немногих, кто имеет на это право. И, кроме того, без вас никакие предзнаменования не помогут нам. – Гант захихикал, но это было видимо его обычной привычкой, на которую никто из собравшихся не отреагировал. Стедмен обратил внимание, что многие из находившихся в комнате бросали в сторону Ганта неуверенные взгляды. Наконец один из них, это был Тальгольм, заговорил.

– Послушайте, Эдвард, разве это так необходимо? – В его голосе чувствовалось неподдельное раздражение. – Мы все прошли вместе с тобой значительную часть пути, но этот человек может быть чрезвычайно опасен для нашего проекта в целом. Почему ты хочешь рассказать ему больше, чем он уже знает?

– Потому, – Гант резко повернулся назад, – мой дорогой Ян, что он является ключевой фигурой всего. Потому что никакой опасности от него нет и никогда не было.

– Но такой риск, как это было прошлой ночью, когда его фактически отпустили на свободу...

– На самом деле не было никакого риска, все было спланировано. Он должен был прийти сюда по своей собственной инициативе. Это должен был быть его выбор!

Финансист оглянулся вокруг, ища поддержки у своих компаньонов, но они избегали его взгляда. Тогда он пожал плечами и добавил:

– Хорошо. Так или иначе, сейчас он уже ничего не сможет сделать.

– Спасибо, Ян, – холодно отреагировал Гант, а затем огласил список имен отсутствующих членов Ордена, входящих в совет, одним из которых, как понял Стедмен, являлся тот самый член парламента, которого он видел днем раньше выезжающим в машине из имения в Гилдфорде.

Все внимание Стедмена было сосредоточено на быстром подсчете числа перечисленных членов совета.

– Вы сказали, что в ваш совет входит тринадцать членов, а перечислили, включая себя, только двенадцать. Кто же является тринадцатым членом? Доктор Шеер или майор Брениган?

– Почему вы так думаете, мистер Стедмен? Нет, на самом деле вы ошибаетесь. Они всего лишь хорошие исполнители, но они не годятся на эту роль, хотя их заслуги перед Орденом достаточно высоки, особенно заслуги доктора Шеера. Он является нашим Медиумом, и именно он присоединяет к нам нашего тринадцатого члена. Он является голосом нашего Вождя.

Даже если бы Гант тут же назвал имя, Стедмен все равно уже знал, кто был тринадцатым членом Ордена, Тевтонского Ордена Святых Рыцарей. Они отвергли Гитлера, потому что он отверг их, и отдали свою преданность рейхсфюреру, основателю нацистского окультного отдела в рамках СС, тому, кто поддерживал и разделял взгляды общества «Туле».

Гант улыбался, его глаза излучали страсть, ощущаемую каждым из находившихся вместе с ним в комнате.

– Он будет с нами сегодня ночью. Доктор Шеер доставит его к нам. А у вас будет счастливый случай встретиться с ним, мистер Стедмен. Вы встретитесь с нашим фюрером, Генрихом Гиммлером, прежде, чем вам будет предоставлена возможность умереть.

Гант говорил уже больше часа, развивая свои планы по новой организации мира и обращаясь с ним как с посвященным во многие проблемы. Другие слушатели иногда делали свои короткие замечания и комментарии, сначала неохотно, но затем, увлеченные страстью бизнесмена, понимая, что теперь Стедмен не сможет причинить им никакого вреда, поскольку он фактически с этого момента для них просто труп, вступали в разговор более оживленно. Ведь, в конце концов, они нуждались в таком именно постороннем человеке, перед которым они могли гордиться своими успехами, создавать впечатление о значительности своих планов. И Стедмен слушал их, иногда с раздражением, иногда с явно видимым удивлением, заинтересованный их доскональным изучением проблемы распространения подобных фанатичных планов и их влияния на будущее страны.

Стедмен старался не просто слушать, а провоцировать их в процессе разговора, и, как ни странно, они охотно шли на это. Он получал от них информацию, создавая впечатление, что его интерес в разговоре поддерживается единственно за счет естественного интереса человека, желающего узнать причины своего близкого конца. При этом их фанатизм доходил до того, что они подробно посвящали его в свои дела, признавая его жертвенную роль в происходящем.

Из общего разговора складывалась четко очерченная программа ближайших действий этих людей, которая являла итог их деятельности на определенном этапе, который был еще одним шагом к их Четвертому Рейху.

Основной стратегический замысел предполагал, что ближайшие практические действия начнутся около двух часов ночи, а точнее в 1:55 утра следующего дня, когда Госсекретарь Соединенных Штатов прибудет в Англию для переговоров с премьер-министром и секретарем по иностранным делам перед тем как отправиться в нейтральную страну для участия в переговорах о перемирии между арабами и Израилем. Во всем мире было известно, что эти переговоры являются решающими, после всех предыдущих попыток установления мира, включая и переговоры в Египте в 1977 году. Но, как рассчитывали члены «Туле», этого вновь возрожденного Ордена фанатиков и нацистов, самолет, на котором будет находится Госсекретарь, никогда не приземлится в Англии, потому что они не могут допустить заключения мира между арабами и евреями. Этот самолет будет сбит и развалится на куски еще тогда, когда будет пересекать Атлантический океан.

А результате окажется, что все подозрения по поводу этого террористического акта в большей степени будут отнесены к арабской стороне, учитывая и то обстоятельство, что по предварительным данным этот самолет будет сбит ракетой русского производства, а как известно, русское оружие в значительных масштабах поставляется на Ближний Восток.

А тот факт, что эта ракета была произведена на заводах Эдварда Ганта и запущена с его полигона в Северной Девоне, никогда не будет открыт: противорадарные установки должны будут обеспечить полную скрытность ее полета. По иронии судьбы, Королевские Воздушные Силы имеют мощные радарные станции слежения в районе Хартландса, но они-то как раз и не в состоянии обнаружить, что ракета запущена непосредственно из района их действия.

На этом месте информация, полученная Стедменом методом психологического зондирования, прерывалась, так как общий разговор прекратился в связи с появлением новых действующих лиц: двух членов Ордена, при которых должно последовать продолжение обсуждения деталей операции. Убийство госсекретаря Соединенных Штатов было лишь одним звеном в целой серии глобальных катастроф, предполагаемых к осуществлению Гантом и о которых он сам давал пояснения детективу. Эта эскалация террористических актов должна, по мнению ее вдохновителя, создать неустойчивую обстановку в мире, что в конечном счете должно привести его к критической точке, и дальнейший исход решался бы путем манипулирования состоянием масс.