Копье

– Ничего, сынок. Я чувствую примерно то же самое. Гарри находится там уже достаточно долго. Мне кажется, первое, что мы должны сделать, это подобраться поближе к воротам, чтобы попытаться хоть что-нибудь разглядеть...

– Подожди! – Рука Стива резко опустилась на руку Секстона. – Что-то происходит. Смотри, фары!

Два мощных луча света прорвались через решетку стального ограждения и осветили часть окружающего леса, пока автомобиль стоял около закрытых ворот. Когда они наконец открылись, автомобиль, который оказался большим грузовиком, пропустив идущий по главной дороге транспорт, выехал на нее и вскоре исчез в западном направлении. Как только сигнальные огни грузовика скрылись в темноте, наблюдатели быстро покинули свое укрытие и перебежали через дорогу ближе к воротам, и, укрывшись в темноте кустов и поеживаясь от холодного ночного воздуха, приготовились наблюдать за дальнейшими событиями.

Стедмен поднес руку к затылку и неожиданно ощутил резкую боль. Он все еще лежал на полу, где и свалился некоторое время назад, оглушенный ударами по голове и потерявший остатки сил от той жуткой сцены, которая здесь только что разыгралась. Голова очень медленно возвращалась к восприятию окружающей обстановки, и когда он захотел подняться, опираясь на один локоть, то комната закружилась перед его глазами и он вновь опустился на пол. Тогда, не пытаясь больше подняться, он стал осторожно вращать головой, то замедляя, то ускоряя движения. Его глаза с трудом могли различить согнутую фигуру человека в темном костюме, того самого, который встретил его днем на стоянке около дома, а потом сопровождал к Ганту. Он тащил что-то по полу, оставляя густой темный след. Это подстегнуло память детектива. Он вновь сделал попытку подняться, переворачиваясь по полу и упираясь в него обеими руками, и наконец его попытки закончились успехом: он уже полулежал, опираясь на локоть. Теперь он смог получше разглядеть комнату. Где-то за стенами дома он услышал знакомый звук, который напомнил ему о вертолете.

– Ну, ты, сволочь! – крикнул он Кюнеру, увидев наконец его в дальнем углу комнаты, стоящим около стола. Стедмен попытался встать, но, видимо, это было слишком рано, и вновь свалился на пол.

– А вот и мистер Стедмен. Рад видеть вас вновь бодрствующим. – Кюнер направился в его сторону, держа руки за спиной и изображая на лице приятную улыбку. Человек, который перетаскивал по полу тело Гольдблата, бросил любопытный взгляд в сторону детектива и продолжил свое занятие. Когда он добрался до дальнего угла комнаты, то свалил тело возле стены как темную бесформенную массу. Кюнер остановился перед лежащим детективом, и красноватые отблески огня, отражаемые полированными ботинками немца, падали тому в глаза. В комнате было уже не так холодно, но сейчас Стедмен содрогался от поднимающейся внутри него ярости. К какой разновидности людей можно было отнести человека, способного на такое хладнокровное убийство, и который сейчас стоял перед ним?

– Теперь мы здесь почти одни, Стедмен. Вы, я и Крейвен, – он показал на маленького человечка, который вытирал носовым платком кровь со своих рук, – да еще несколько сторожей. Остальные отправились в Вевельсбург. Ведь завтра будет великий день, как тебе уже известно, и нужно хорошо подготовиться к нему. – Ботинок резко опустился на ребра детектива. – Так что всю ночь ты будешь в моем распоряжении. – По-прежнему улыбаясь, Кюнер поднял ногу и еще раз ударил Стедмена, после чего отошел.

Вопросы бесконечным хороводом загружались в голове детектива, сплетаясь в мозаику причудливых форм. Что такое «Вевельсбург» и почему Гант отправился туда со своими приближенными? И что должно произойти завтра? Вел ли Гант себя действительно как сумасшедший, разглагольствуя о Гитлере и об этом копье? Если он был сумасшедший, то все это опасное и ужасное безумие. Но насколько опасное? Действительно ли они являют собой лишь маленькую группу фанатиков, или это широко разветвленная организация? Поуп говорил, что Гант имеет много влиятельных друзей, многие из которых занимают важные посты. Боже мой, человек, которого он видел в БМВ сегодня днем! Был ли он одним из них? А Холли? Почему они похитили ее? Что они собираются с ней сделать? И почему, в конце концов, они оставили его здесь с этим маниакальным убийцей Кюнером?

Его мысли внезапно оборвались, мозаика рухнула, так и не сложившись в законченную картину, когда он увидел своего тюремщика, стоящего сзади Ханны. Его руки лежали на ее плечах, пальцы вдавливались в кожу. Она все еще плохо держалась на стуле, но уже пришла в себя и неподвижно смотрела на темную массу, сваленную в углу комнаты.

– А теперь продолжим, Стедмен, – произнес Кюнер, вновь изображая приятную улыбку на лице. – Давай, присоединяйся к нашей компании. – Он взял соседний с Ханной стул, на котором только что сидел Гольдблат, и поставил его на некотором расстоянии прямо перед ней. – Приведи его сюда, Крейвен.

Маленький человек побежал через комнату, доставая пистолет из внутреннего кармана пиджака. Не говоря ни слова, он схватил Стедмена за локоть, поставил на ноги, и коротким ударом направил в сторону приготовленного для него стула. Стедмен споткнулся и упал, но толчок пистолетом в спину заставил его снова подняться. Он стоял перед стулом, еще некоторое время, покачиваясь и собираясь с силами, а потом неожиданно тяжело рухнул на него. Теперь он смотрел прямо на Ханну и видел в ее глазах только тоску, смешанную с раскаянием.

– Мне так жаль... – начала она, обращаясь к детективу, но Кюнер резким ударом оборвал ее.

– Заткнись, ты, еврейская потаскушка! Ты будешь говорить только со мной, а не с ним!

– Оставь ее, Кюнер, – слабым голосом произнес Стедмен. – Она всего лишь женщина, она... – Кюнер вновь ударил свою жертву.

На этот раз она закричала, и раскаяние в ее глазах сменилось ужасом. Кюнер сладко улыбнулся, глядя на Стедмена.

– Как видишь, ты будешь здесь только зрителем и тебе не причинят никакого вреда. Ты расскажешь нам все, что мы хотим знать, иначе страдать будет эта женщина. – Он разорвал ее одежду и достал из кармана нож, тот самый, который Стедмен уже видел в его руках. Детектив приготовился к прыжку, как только нож придет в движение, но Кюнер задумчиво посмотрел в его сторону.

– Лучше все-таки привязать его, Крейвен, – наконец сказал он. – Могут быть очень сильные потрясения, так что бедный человек может и не выдержать.

Холодный ствол пистолета все время упирался в висок детектива, а свободная рука помощника Кюнера сжимала его шею.

– Не беспокойтесь, сэр, он никуда не денется, пока я держу его таким образом.

Видимо, удовлетворенный, Кюнер вновь повернулся к Ханне продолжал методично срезать с нее остатки одежды, а Стедмен сдерживал себя изо всех сил, стараясь дождаться подходящего момента.

В ее глазах стояли слезы, и она с трудом различала лица, находящиеся перед ней. Их дело было проиграно окончательно: Давид был убит и Барух, вероятно, тоже будет убит, даже несмотря на то, что он не причастен ко всему этому делу. Но у них не было выбора, вот почему они должны были использовать его.

Кюнер, видимо изменив свои намерения, подошел к столу в дальнем углу комнаты и что-то взял там. Когда он вернулся, то в его руках был предмет, показывающий Стедмену очень знакомым.

– Самый обычный электрический сушитель для волос, Стедмен, – сказал он, вставляя вилку в розетку, расположенную около двери. После этого он расправил длинный провод и щелкнул выключателем. Инструмент ожил, а Кюнер проверил выходную струю воздуха и вновь приблизился к Ханне.

Он ухватил ее за подбородок, повернул ее голову в сторону и вверх, направил воздушную струю в ее ухо.

– Да, пожалуй мы начнем с ушей. Холодный воздух, да еще под давлением, чертовски плохо действует на барабанные перепонки! А когда этот воздух начинает нагреваться...

– Но мне на самом деле нечего сказать, Кюнер. Ради Бога, оставь ее в покое! Я еще раз повторяю, что они наняли меня как обычного детектива, чтобы найти их пропавшего агента, и только! Это все, что я могу сказать тебе о связях с ними! – Руки Стедмена с силой сжимали края стула, так что побелели костяшки пальцев.