Страница 4 из 21
Хельга оглядела пустынный пляж. Они были совершенно одни.
Затем она спросила:
— Как вы сюда добрались?
— О, я пришел сюда пешком. Люблю ходить. — Он улыбнулся. — Надоел весь этот гам. Здесь люди определенно умеют развлекаться, но при этом шум поднимают страшный.
— Интересно. — Она подошла к дюноходу и села за руль. — Хотите, подвезу?
— Спасибо. Я находился за сегодняшний день. — Он забрался в машину и устроился рядом.
Включив мотор, Хельга внимательно посмотрела на него. Ему, пожалуй, года тридцать три, не больше. На десять лет моложе ее, решила она. Ей захотелось, чтобы он снял очки. Для нее глаза мужчины много значили.
— Чем вы занимаетесь, мистер Джексон? — спросила она, желая узнать, к какому классу общества он принадлежит.
— Я — коммивояжер, — сказал Джексон. — Езжу по стране. Мне нравится такая жизнь. Свободен… сам себе хозяин. Для меня это важно.
«И для меня тоже», — подумала Хельга, трогая дюноход с места.
— Что же вы продаете?
— Кухонное оборудование.
— Должно быть, неплохое занятие, да?
Про себя она думала: мелкота, не опасен, никаких связей с людьми Германа… с ним, пожалуй, не будет никакого риска.
— Верно. Я доволен. Людям всегда что-нибудь требуется на кухню.
— Где вы остановились, мистер Джексон?
— Я снял бунгало на берегу океана и сам о себе забочусь. Мне так больше нравится. В отелях сплошная тоска.
— Да. А вашей жене нравится подобный образ жизни?
Он весело и непринужденно рассмеялся:
— У меня нет жены. Мне свобода дорога. У меня даже подружки здесь нет, но я кого-нибудь найду. Считаю, люди должны сходиться и расходиться, как в море корабли… без всяких осложнений. — Он снова рассмеялся.
У нее возникла мысль — предложить себя, она чуть не остановила машину, но сдержалась.
— И я сегодня вечером совсем одна. Что, если мы двинемся навстречу друг другу?
Вдруг он не захочет? Вдруг скажет, что она стара для него, если не словом, так взглядом? Пальцы Хельги, держащие руль, побелели.
— Чудесно! — В его голосе прозвучал энтузиазм. — Давайте так и сделаем. Где и когда мы встречаемся?
— У вас есть машина?
— Конечно.
— Тогда в девять часов перед клубом «Приморье». Сможете?
Она видела этот клуб в сотне шагов от своего отеля. В девять часов Герман будет уже в постели.
— Договорились. Буду ждать с нетерпением. — Он на секунду задумался. — Я знаю один ресторан, в нем подают рыбные блюда. Вы их любите?
— Конечно.
— Отлично… Там можно хорошо отдохнуть, и не надо специально одеваться. Сойдет все, что угодно. Что вы скажете?
— Да.
Несколько минут они ехали молча, потом он произнес:
— Хельга… необычное имя. — Неожиданно он снял очки и улыбнулся ей.
Его большие ласковые глаза придали ей уверенности. «Секс с ним пройдет гладко, — твердила она себе. — Без каких-либо осложнений».
— Вы необыкновенная.
Она счастливо рассмеялась:
— Поговорим об этом вечером.
— Вот мое бунгало. — Он показал рукой. Они находились примерно в полумиле от отеля.
Хельга сбавила скорость, вглядываясь в вереницу стоявших вдоль побережья домиков, наполовину скрытых пальмами. Дюноход остановился.
— Вечером в девять, — напомнила она.
— Заметано. — На мгновение он легко, но жестом обладателя положил свою руку на ее. От этого прикосновения Хельга вздрогнула, словно ее пронзил электрический заряд.
«Он знает, что мне надо», — сказала она себе.
— До встречи. Спасибо, что подбросили.
В большом возбуждении Хельга возвратилась в отель.
Часы показывали четверть восьмого. Обходительный гостиничный парикмахер Алекс поправил Хельге прическу, а его ассистентка сделала массаж лица. Официант принес шейкер с мартини и водкой. До этого она вздремнула и, помолодевшая, теперь думала о предстоящем свидании в девять вечера.
Хельга надела белое платье — белый цвет шел ей, он подчеркивал загар, и, оценив себя в зеркале, почувствовала удовлетворение.
Еще один мартини, потом она пойдет пожелать доброй ночи Герману, скажет, что собирается прогуляться и немного развлечься после полета. Это его не заинтересует, но она все же ему скажет.
Телефон зазвонил, когда Хельга еще наливала себе мартини. Хмурясь, она подняла трубку.
— Я вас потревожил, мадам?
Она узнала сочный голос Хинкля. Удивившись, отозвалась:
— Нет. Хинкль, в чем дело?
— Не можете ли вы мне уделить несколько минут, мадам?
— Разумеется.
— Благодарю вас, мадам, — сказал он и повесил трубку.
В недоумении Хельга села и стала ждать, потягивая мартини. Она не могла представить, о чем хочет говорить с ней Хинкль, разве что о Германе. Она общалась с Хинклем три года. Раньше он никогда не обращался к ней с подобной просьбой. Сама Хельга редко просила что-нибудь для нее сделать. У нее была личная горничная, и Хельга считала его личной собственностью Германа.
Послышался негромкий стук в дверь, и появился Хинкль. На нем были белая рубашка, черные брюки и черный галстук— бабочка. Даже в униформе слуги он по-прежнему походил на благодушного епископа.
Закрыв дверь, он сделал несколько шагов и остановился.
Хельга вопросительно посмотрела на него:
— Слушаю вас, Хинкль.
— Если вы позволите, мадам, я хотел бы поговорить с вами откровенно.
— О мистере Рольфе?
— Да, мадам.
— Присядьте, пожалуйста.
— Благодарю вас, мадам, я лучше постою. — После паузы он продолжил: — Я работаю у мистера Рольфа уже лет пятна— дцать. Он не из тех джентльменов, у которых легко работать, но, полагаю, я удовлетворительно выполнял свои обязанности.
— Знаю, Хинкль, — поспешно отозвалась она. Уж не собирается ли он объявить, что хватит ему работать у Германа и он уходит. Эта мысль ее поразила. Никто не смог бы сделать для него больше.
— Полагаю, что знаете, мадам. Сейчас я оказался в прискорбном положении. После стольких лет работы я, естественно, чувствую привязанность к мистеру Рольфу. Вам известно, я забочусь о бумагах мистера Рольфа во время его поездок. Разбирая бумаги, я наткнулся на черновик письма к мистеру Винборну. Чтобы знать, куда его положить, чтобы мистер Рольф мог его легко найти, я прочел письмо. И оказался перед трудным выбором. Однако последующие события показали: я должен поговорить с вами.
Хельга выпрямилась.
— Не понимаю вас, — резко сказала она.
— Немного терпения, мадам, я вам все объясню. Вы разрешили говорить мне откровенно.
— Слушаю вас.
— С раскаянием вынужден я признать, что относился к вам предубежденно, когда вы вышли замуж за мистера Рольфа. С тех пор я лучше вас узнал, мадам. Со временем я увидел ваши достоинства, увидел, сколько вы сделали для мистера Рольфа, какое бремя приняли на себя. Ваши постоянные поездки по его делам, чтобы облегчить его жизнь. Если мне будет позволено сказать, на меня произвели большое впечатление ваши финансовые успехи, ваша неизменная энергия, трудолюбие и понесенные вами жертвы.
Откинувшись на спинку кресла, Хельга с изумлением смотрела на него:
— Ну, Хинкль, целая хвалебная речь.
— Я не могу говорить легкомысленно о таких вещах, мадам, — сказал он, глядя на нее. — Мистер Рольф очень болен. Я понимаю это лучше доктора Леви, поскольку постоянно контактирую с ним. Я заметил у него тревожное помутнение рассудка, симптомы которого пока ускользают от доктора Леви.
— Вы хотите сказать, что мой муж повредился в уме? — Хельга ожидала услышать все, что угодно, но только не это.
— Не совсем так, мадам. Мистер Рольф очень страдает. Может быть, из-за лекарств, которые прописал ему доктор Леви. Как будто у него начинает развиваться мания преследования. Мне нелегко говорить об этом, мадам. — У Хинкля был страдающий вид. — Раньше мистер Рольф отзывался о вас с уважением, но в последнее время его отношение к вам явно переменилось.
Пораженная, Хельга произнесла:
— Неужели?
— Да, мадам. Кроме того, он стал интересоваться своей дочерью, мисс Шейлой. Вам, вероятно, известно, что она в ссоре с мистером Рольфом. Она ушла из дома и последние три года не поддерживает никаких отношений со своим отцом.