Царь-дедушка

Переодевался я снова сам, остановив свой выбор на свежепошитой лейб-портным сутане. Не то чтобы я вот так всем хотел напомнить, что гвардия меня государем-иноком прозывает, просто сравнительно с тяжелыми одеждами из драгоценных тканей, которые царю по статусу положены, это облачение достаточно свободное, удобное, легкое да и, честно говоря, более привычное. Ну а то что из дорогущего шелка пошита, так я все ж таки монарх -- имею право, наверное, на маленькие привилегии.

Пока я переплетал косу Князь Мышкин сидел на спинке кресла и одной лапой пытался мне в этом занятии мешать -- видать думал, что это я с ним так играю, -- но едва открылась дверь, как кот перебрался мне на плечо и приготовился начать охотиться на нового посетителя.

Брат Шаптур выглядел уставшим и осунувшимся, и что-то мне так кажется, не только от дороги. Я сразу сделал себе в памяти пометочку разобраться, в какой-такой монастырь его примас запихал и чем при этом думал.

Впрочем, узрев меня, монах-целитель мигом просветлел лицом и, кажется, даже чуточку помолодел.

-- А-а-а, брат Прашнартра, ты тоже в столице! -- воскликнул он, и шагнул вперед, раскидывая руки. -- Дай я тебя обниму, старый ты склочник!

Румиль, окончательно приставленный к должности смотрителя царского кота и отчаянно робеющий в моем присутствии, теперь и вовсе тихонько ойкнул и выпучил глаза.

-- Не так уж намного и старее тебя, трубка ты клистирная! -- расхохотался я, поднимаясь.

Мышкин возмущенно мявкнул и сиганул с плеча на соседнее кресло.

-- Ох, и славно же увидать знакомое лицо столь далеко от обители Святого Солнца. -- произнес Шаптур, выпуская меня из дружеских объятий. -- Слыхивал я, что новый царь был иноком нашей обители, но не думал, что кого-то с собой в столицу возьмет, особо тебя с твоим-то поганым характером. Хотя, ты же человек просветленный, с рыбами разговариваешь. Царевым духовником подвизаешься?

-- Не совсем. -- хмыкнул я, и покосился на Руньку.

Мальчик сидел с выпученными глазами, отвисшей челюстью и напрочь сломанным шаблоном.

-- Румиль, -- я кивнул в сторону Князя Мышкина, с независимым и обиженным видом умывающимся на сиденье кресла, -- ты бы сводил зверя во двор-то, а то совсем он от улицы отвыкнет. Нехорошо это.

Царский котохранитель с обалделым видом кивнул, сграбастал Мышкина, усадил в вышитую Асиром коробчонку и был таков.

-- Ты мне скажи, брат мой, как на духу, -- я налил в кубки вина и вручил один из них Шаптуру, -- ты какого рожна не в Аарте-то был? Тебя же Кагена лечить повезли, насколько я помню, а ты по каким-то богами забытым углам ошиваешься.

-- Ах, Прашнартра, -- монах сокрушенно вздохнул, покачал головой и опустился в кресло, которое до того занимал мой котофейка, -- в час, когда я въехал в столицу, царь аккурат дух и испустил. Сам, думаю, понимаешь, как такое истолковали -- немедля развернули и упекли в скит особо строгого устава, даже колымажку отца Тхритравы в обитель отослать не дали. Это слава Солнцу, еще не казнили сгоряча. Нет, ты не подумай, что я в обиде на кого-то, но очень уж мне в том скиту солоно пришлось -- я же целитель как-никак, а братия, постами да молитвами себя изнуряючи, от лечения, все как один, напрочь отказывается.

-- Надобно будет попросить отца Валараша съездить в этот скит с инспекцией. -- в задумчивости пробормотал я. -- Может они там и достигли просветления, но больше это похоже на грех гордыни пополам с ересью богополагания.

-- Это что ж за ересь? -- удивился Шаптур. -- Никогда о подобной не слыхал.

-- Была такая под конец царствования царя Лендеда -- ты, верно, и не родился тогда, или был еще младенцем. -- история действительно была громкой, даже до юного охламона Лисапета дошла. -- Ее последователи считали, что во всем надо полагаться лишь на Святую Троицу и богов, а от человека-де ничего не зависит. Иные так и не стриглись даже, а то и мыться переставали -- надеялись молитвами очиститься как духовно, так и телесно. Про то чтобы к лекарям ходить, так это и не заикаюсь даже.

-- Нет, ну мыться-то в скиту моются, хоть и сугубо в холодной воде... -- протянул Шаптур.

-- И все же надо бы, чтобы Валараш их проверил. -- я сделал из кубка небольшой глоток. -- Только ереси под боком нам тут и не хватало.

-- Слыхивал я о преподобном. -- мой собрат по обители Святого Солнца тоже сделал глоток вина. -- Говорят, человек весьма просветленный, и в мирских делах сведущ... Полагаешь, он прислушается к твоим подозрениям, брат Прашнартра?

-- Ну как бы тебе сказать? -- я вытащил из-за вазы с фруктами царский венец и водрузил его себе на голову. -- Да.

И если выяснится, что мои догадки верны, и под носом у пламенного борца за чистоту веры, примаса Йожадату, свили гнездо еретики... Ой, какие интересные перспективы открываются!

Шаптур несколько долгих секунд смотрел на меня, затем со вздохом отставил кубок, поднялся и поклонился.

-- Это выходит, государь, я тебя при слуге обругал? -- криво улыбнулся он.

-- А я -- тебя. Сядь, не мельтеши.

Шаптур молча повиновался.

-- Собственно, чего я тебя позвал-то... Лекарей во дворце как на бродячем псе блох, а толку от этого никакого нету.

-- Как же такое возможно?

Когда в товарищах согласья нет,

На лад их дело не пойдет,

И выйдет из него не дело, только мука.[viii]

Продекламировал я, и, видя в лице монаха некое недопонимание, добавил:

-- Каждый мнит себя единственным светочем, прочих же ни в бисти не ставит, полагает, что лишь его рецепты верны, и только. Следовательно, как и в любом ином деле, необходим старший над дворцовыми лекарями, а то уж они меня утром попотчевали, век буду помнить...

Рассказ о моих утренних приключениях Шаптур выслушал, с трудом давя ухмылку, но диагноз, который я себе поставил, полностью подтвердил, и на должность главы придворных медиков, пускай и нехотя, но согласился.

-- Ну вот и славно. -- резюмировал я, поднимаясь. -- Подчиняться будешь только кастеляну Ежиного гнезда и министру царского двора, остальных, буде вздумают командовать, шли ко всем друджам. Комнату тебе сейчас выделят, с жалованием и подъемными тоже определят, так что принимай дела. А мне, уж извини, поболтать с тобой хоть и хочется, но недосуг. Надо на совещание с министрами поспешать.

И не забыть бы отослать отцу Тхритраве его телегу, а то непорядок получается.

***

Тяжесть поставленной задачи, те трудности, которые предстоит преодолеть для ее решения, начинаешь осознавать лишь тогда, когда приступаешь к исполнению задуманного. Колонизировать Большую Степь! Ха! Легко сказать -- особенно царю, с которым как-то не принято спорить, -- а вот реализация такого проекта, о, это как раз дело-то практически неподъемное. Битых четыре часа совет министров, с участием князей Ооза, Лиделла и Шадда прозаседал, все судили да рядили, как бы это все поудобнее организовать, да так, чтобы еще и подешевле вышло, а толку с тех дебатов вышло едва-едва.

Это еще хорошо, что княжеское степенство им всем передраться не позволило, а то мнения, порой, высказывались столь противоположные, что просто диву можно даться. Отец Валараш ближе к концу и вовсе что-то загрустил.

Я старался не вмешиваться, слушал себе, помалкивал, лишь изредка задавал уточняющие вопросы (все больше понимая, что соратничков несет куда-то ну совсем не туда, и чем дальше, тем сильнее), да осаживал разошедшихся спорщиков тогда, когда с этим не мог уже совладать Зулик Тимариани.

Наконец почтенное общество выдохлось, а я, бросив взгляд на клепсидру, осознал, что такими темпами и в одеон опоздать немудрено.

-- Друзья мои. -- произнес я, поднимаясь.

С кряхтением поднимаясь, чего уж там -- столько времени сиднем просидел, все затекло, что только могло, и не могло тоже.

-- Многое из того, что вы сейчас говорили, я в высшей степени одобряю и считаю, разумным, дельным. Но общая концепция, как мне кажется, вами продумана неверно. -- я, шаркая ногами по полу, подошел к висящей на стене карте Ашшории и ближайших земель. -- Не спорю, те планы по обустройству продуктовых складов, строительству дорог и мест отдыха для будущих переселенцев, все они разумны и требуют внимательного изучения, дабы отобрав все лучшее и благоразумнейшее из предложенного, сформировать единый план. Но, вот слушаю я вас всех, и закрадывается у меня подозрение, что вы все лишние рты намереваетесь переселять если и не разом, то года за два.