Страница 6 из 54
Я опустил свой табурет на все четыре ножки, поставил виски и встал, чтобы возвыситься над скользким тощим адвокатишкой.
‒ Послушай меня, ушлепок: ты приходишь сюда, несешь херню о моем чертовом баре, я раздавлю тебя, как таракана, ‒ я скрестил руки на груди и заиграл мускулами, чтобы моя точка зрения стала для него более ясной: мои руки были толще его ног. ‒ Итак, как насчет того, чтобы рассказать то, ради чего пришел сюда, и мне не придется выбивать твои белоснежные зубки выпускника Лиги Плюща. (прим. перев. Лига плюща (англ. The Ivy League) ‒ ассоциация восьми частных американских университетов, расположенных в семи штатах на северо-востоке США).
Я начал немного... агрессивно, может быть, но он вывел меня из себя и заставил почувствовать его превосходство, и это меня разозлило.
Он побледнел и отступил на несколько шагов назад.
‒ Нет необходимости в угрозах, мистер Бэдд, я просто... Это не... Гм. Будь по-вашему, я расскажу подробности завещания, ‒ он открыл папку, перетасовал бумаги, поправил очки, несколько минут что-то нашептывал, затем заменил бумаги в папке, но не закрыл ее. ‒ Ваш отец сумел сэкономить немалую сумму денег, если не возражаете, что я это так назову.
Я моргнул.
‒ Он... что?
‒ Ваш отец владел этим помещением и жил прямо над ним, поэтому у него было очень мало затрат на счета, кроме бара, который он держал в режиме экономии, и на протяжении многих лет, кажется, что этот бар был весьма прибыльным. Он был скупым, и тратил небольшое количество денег. По правде говоря, удивительно мало.
Я кивнул.
‒ Это имеет смысл. Так как много он оставил и для кого?
‒ Кому, вы имеете в виду, ‒ сказал Ричард.
‒ Не исправляй мою гребанную грамматику, ты, чертов придурок, ‒ прорычал я. ‒ Сколько и кому?
Ричард мгновение безостановочно моргал, а потом снова откашлялся:
‒ Гм. Гм... Он оставил в общей сложности двести девяносто тысяч долларов, которые нужно разделить между восьмерыми вами, братьями Бэдд. Не состояние, но все же значительная сумма. Плюс кое-что для бара, но это не часть этих денег, которые должны быть распределены по завещанию. Что касается самого распределения, то здесь все немного сложнее.
Я зарычал.
‒ Сложнее? Что это означает? Что сложного в том, кому отец оставил деньги?
‒ Ну, как правило, при таких обстоятельствах деньги распределяются поровну между всеми сторонами или в пользу того или иного отпрыска умершего, что обычно приводит к спорам и судебным процессам, но в данном случае это ни то, ни другое.
Я покрутил рукой.
‒ Продолжай, Дик. Какая у вас там краткая версия для бедных необразованных людей?
Он вздохнул.
‒ Это означает, что ваш отец оставил конкретные инструкции, которые должны быть выполнены до того, как средства будут выданы.
‒ Инструкции?
Ричард кивнул.
‒ Оговорка ‒ это юридический термин, применимый здесь. Это означает, что ни вы, ни кто-либо из ваших братьев не получит денег из состояния вашего отца до тех пор, пока условия не будут выполнены.
‒ И что с того? Что за условия?
Он процитировал часть завещания: «Прежде чем кто-либо получит хоть цент моих сбережений, все семь моих своенравных сыновей должны вернуться в Кетчикан, штат Аляска, минимум на один календарный год и провести этот год проживая в разумной близости от «Бэддз Бар энд Грилл», и каждый за это время должен отработать не менее двух тысяч часов в семейном баре».
От этих слов мне пришлось присесть.
‒ Чего?
‒ Это означает, что ваши братья должны вернуться в Кетчикан, чтобы жить и работать здесь в течение одного года. Двухтысячный график основан на сорокачасовой рабочей неделе, в календарном году пятьдесят две недели.
Я пытался заставить мозги шевелиться.
‒ Итак... о чем еще там идет речь?
‒ Он называет каждого из ваших братьев и их вероятное место жительства. Наделяет вас исключительным правом собственности на бар после подписания завещания, и награждает вас ‒ и только вас ‒ десятью тысячами долларов. Остальные деньги будут распределены равномерно между восемью из вас, что составляет... тридцать шесть тысяч двести пятьдесят долларов каждому.
‒ Так десять отходят мне...
Ричард сверился с завещанием: «Моему старшему сыну Себастиану я оставляю десять тысяч долларов помимо исполнения предыдущих условий завещания, как незначительную награду за его верность на протяжении многих лет мне и «Бэддз Бар энд Грилл».
У меня образовался комок в горле.
‒ Незначительная награда... дерьмо. ‒ Я зажмурил глаза и вновь открыл их, обошел бар и налил еще «Джонни», поставил его около грязного зеркала за рядами бутылок на задней панели. ‒ Малая награда за мою верность. Я ебался всю жизнь, которую провел здесь, и я получаю десять гребанных штук. ‒ От этого я рассмеялся. ‒ Боже, папа.
Я прислонился спиной к прилавку, сделал еще один затяжной глоток виски и расхохотался. Честно говоря, я чувствовал себя немного расстроенным. Десять тысяч баксов?
Я имел в виду, что был благодарен отцу, это было отпадно. Эта сумма будет держать бар на плаву немного дольше. Но... дерьмо. Мне казалось, что, может быть, я заслужил чуть большей благодарности. Я был зол. На отца за то, что он умер, а затем за то, что дал мне жалкие десять штук после всех часов, которые я потратил на это место. Десять тысяч долларов? Твою ж мать. Это как оскорбление. Я бы предпочел, чтобы они вернулись в банк и тоже подлежали разделу.
Мои братья к чертям собачьим потеряют самообладание, это точно ‒ хотя, что их больше рассердит: то, что я получу больше денег или что их заставят вернуться сюда ‒ останется загадкой. Зейн сто лет не был дома, и я, честно, не был уверен, что он все еще был жив. Близнецы были в Германии или еще бог знает где, как я слышал в последний раз, в том сумасшедшем мировом турне на открытии какой-то выдающейся сцены.
‒ А в завещание не сказано, где Лусиан? ‒ Я посмотрел на Ричарда.
Он пролистал бумаги.
‒ Гм... нет. Здесь сказано, что последнее проверенное местоположение Лусиана было... Удон-Тхани, Таиланд. Это было шесть месяцев назад, когда ваш отец написал завещание.
‒ Таиланд? Что маленький говнюк делает в Таиланде? ‒ Я потер шею, предчувствуя, как надвигается сильная головная боль.
‒ Уверен, что не имею ни малейшего понятия. Спрашивать я не имел права.
‒ В таком случае, уже есть идеи, как ты собираешься достать остальных моих братьев? ‒ спросил я. ‒ Кстати, удачи вам с Лусианом.
‒ Вообще-то, я нанял частного детектива, чтобы найти вашего таинственного брата, и, как и в прошлом месяце, мой следователь смог связаться с Лусианом и сообщить ему о завещании. ‒ Ричард закрыл папку и выглядел довольным, напустив на себя важный вид. ‒ Я не знаю, где он или что он делает, но с ним связались и сообщили о ситуации. Я уже общался с остальными вашими братьями. Говорил по телефону с Ксавьером, Бакстером и Броком, и я обменивался электронными письмами с Зейном и близнецами, Хананом и Корином, все это в течение последнего месяца или около того, и все они, за исключением Лусиана, подтвердили, что вернутся, как только представится случай. Большинство из них должны прибыть в Кетчикан в ближайшие дни, я полагаю.
‒ У вас есть электронная почта Зейна? ‒ нахмурился я.
‒ Ну да, конечно. Он был указан в завещании твоего отца, ‒ Ричард выглядел озадаченным.
‒ Даже не знал, что у ублюдка есть электронная почта. Приятно было бы знать. ‒ Я сделал большой глоток. ‒ Конечно же, хотя ничего хорошего, поскольку у меня нет электронной почты.
Ричард закашлялся, что было сделано, насколько я понял, чтобы скрыть смешок.
‒ Честно говоря, наиболее трудно из всех братьев было связаться с вами и еще Лусианом. В баре нет телефона, у вас самого нет мобильного номера, и это не совсем тот случай, когда можно пообщаться по почте, из-за чего моя поездка сюда из Анкориджа была необходима.
‒ Ага, в таком случае я пещерный человек. Люблю добивать добычу дубинкой по голове прежде, чем съесть. Кстати, с женщинами поступаю также. ‒ Я мог с уверенностью сказать, что Ричард не был уверен, шутил ли я. ‒ Итак, все мои братишки-придурки возвращаются?